Обложку увесистого фолианта в 530 страниц украшает изображение инсталляции Александра Бродского «Кома города». Из глины вылепленный в 2000 году макет мегаполиса вот-вот утонет в черной масляной жиже, намекая, что никакая благость в душе читателя не разольется и от того, что внутри, то есть от содержания книги под, казалось бы, вполне академическим, даже с претензией на учебник, названием. Однако то не учебник, то приговор Москве, перенесшей два десятилетия строительного бума, озаренных 18-летним правлением Юрия Лужкова, давшего свое имя архитектурному стилю.

Григорий Ревзин – первый среди отечественных архитектурных критиков, следовательно, ему и первым ставить диагноз недавно свершившемуся  времени, и расставлять его героев – их примерно  двадцать – по соответствующим местам в иерархии. Тем более, что летопись того лихолетья он и так трудолюбиво вел, согласно занимаемым должностям корреспондента газеты «Коммерсантъ», редактора журнала «Проект Россия» и так далее. Теперь же, собрав хронику с 1998 года по настоящее время в один том (к слову, он так  же поступил в 2006 году с изданием «На пути в  Боливию»), Ревзин предается рефлексии, временами полемизируя с самим собой недавним, оснащая повествование, точно гарниром к основному блюду, пересмотром прежних  позиций, критическими оценками, недоумением даже, иногда признавая исторические поражения, иногда подтверждая свои провидческие наблюдения.

Тексты Ревзина, давно разобранные на цитаты прогрессивной общественностью, – как всегда, образец хорошей литературы, балансирующей на грани сатиры и элегии, с местами  вроде: «Вдоль очереди шел одноногий человек в траченой шинели, и стук его костылей отмерял неправдоподобную длину и очереди, и барака» – вполне в  духе  Достоевского. 

Книга устроена просто, по сути, она о двух утопиях. Первая – «Большой лужковский стиль»: триумфальные программы бывшего градоначальника по преображению Москвы, вознесению к небу и заглублению в землю: перестройка исторических  памятников, Храма Христа Спасителя – «молитва в камне», «Военторга», «Манежа», гостиницы «Москва», плюс Манежная площадь и памятник Петру, что «так же страшен, как разросшийся до размеров морской свинки таракан»). Возмутительные факты согласований, переводов средств в офшоры, сращивания экономических интересов автор повествования и не думал оставлять за скобками. Напрасно иные грезили, что старые газеты истлели. Нет, теперь те заметки (мы их все читали!) – составляющие программного произведения отечественного исследователя. Ревзин с его фирменными едкими формулировками и издевательской лексикой предпочел интонацию максимально критическую. Досталось всем.  

Строительство «под старину» силами постсоветских мастеров – чиновников от архитектуры (М.Посохин, С.Ткаченко, Ю. Гнедовский, А.Меерсон и так далее), поиск национальной идеи посредством вольного перевода символов в простые формы, купола и башенки, образчики архитектурного вкуса Юрия Михайловича обернулись интеллектуальным тупиком и грандиозной халтурой, на фоне которой мы теперь живем.

Программно противостоявшие лужковскому стилю зодчие, урбанисты, «бумажники», постмодернисты делали попытку очистки города от всего советского и пересадки сюда европейской цивилизации, что выглядело не меньшей утопией. Силясь отыскать хорошую архитектуру, Ревзин посвятил этим персонажам целые главы второй части труда.

Представляю себе архитекторов, толпящихся у стенгазеты, заглядывающих поверх голов коллег в волнении, упомянуты ли они и какого хлесткого эпитета удостоены. Григорий Исаакович распределил их на группы: «Джентльмены», «Художники»,  «Чудаки». В первую попали неомодернисты, проводники минимализма как воплощения интеллигентности – Н.Лызлов, А. Скокан, Е.Асс, С.Киселев, Б. Левянт с Б. Стучебрюковым. «Художники», а это М.Хазанов, В. Плоткин и С.Скуратов, так же, как и джентльмены, представляют неомодернистскую линию современной архитектуры, однако, с точки зрения автора, главной для них оказывается форма, а контекст и прочее на втором месте.

«Чудаки». В этом очерке Ревзин рассматривает явление иного порядка. Речь идет о тех «маргиналах», кто с пониманием решил отнестись к лужковскому заказу, специфически московской работе в стилях, и всерьез на него ответить. Упражнения в ар деко представляют П.Андреев, М.Лабазов, А.Чельцов, А.Савин, А.Воронцов, А.Бавыкин. Крайнюю степень удивления вызвало у автора творчество С.Ткаченко с его талантом легкого жонглирования стилями.

«Бумажники», как альтернативная история, вынесены в отдельную главу, где архитектурный критик предается фантазиям, как если бы Советский Союз не рухнул, и сегодня вещи А. Бродского, Ю. Аввакумова, М. Белова оказались бы в коллекциях МоМа,Tate Modern, а мир бы говорил о третьем русском авангарде, а в России прогрессивная общественность носила бы их на руках, а их постройки стали бы предметом паломничества. Но такого не случилось. Архитектура последних двадцати лет стала опытом отрицательного ответа на исторические вопросы, Россия не превратилась в европейскую страну, то есть кругом поражение. Хотя нет, имеется и надежда. Она брезжит в финальном торжественном аккорде произведения Ревзина – главе под названием «Пророк». Она – о друге, М.Филиппове, мастере-неоклассике, единственном, кто сумел создать свою повестку дня и воплотить ее в реальном строительстве.  

Г.Ревзин «Русская архитектура рубежа ХХ – ХХI  веков», М., «Новое издательство», 2013.

Центр современной культуры «Гараж» и издательство Ad Marginem в рамках совместной программы опубликовали книгу Артура Клинова «Минск: путеводитель по Городу Солнца», где собраны проникновенные воспоминания и описания, эмоциональные впечатления архитектора о советском Минске, одном из главных градостроительных проектов сталинской эпохи. 

В тексте, иллюстрированном фотографиями автора, сочетаются элементы биографической прозы, историко-архитектурного очерка и культурологического анализа истоков великой советской утопии. Артур Клинов написал это произведение в 2005 году, позже «Путеводитель» перевели на немецкий, польский, шведский, венгерский, а теперь и русский языки. 

Официальный сайт издателей: garageccc.com 

Спроектировать музей – заветная мечта многих архитекторов, одна из лучших возможностей остаться в истории. Кажется, так было во все времена. Изменилось ли что-то сегодня? Мечты – нет: проектировать музеи – по-прежнему престижно. Но сами музеи, их функции и социальная роль изменились существенно. Их стало больше, самого разного назначения, не только в крупных столичных, но и в небольших провинциальных городах. «При этом музей сегодня во многих случаях становится не только культурным центром, притягивающим как местных жителей, так и туристов, но и градостроительной доминантой, зачастую влияющей на облик и жизненный уклад прилегающих к нему районов. Именно поэтому архитектуре музейных зданий придается такое большое значение. Появление новых функций и постоянное расширение коллекций уже существующих музеев приводят к тому, что наряду с возведением новых зданий сегодня не менее актуальны проблемы модернизации и расширения исторических музейных комплексов»,  –  отмечает редакция журнала speech: и прослеживает эти аспекты развития типологии на примерах творчества Ричарда Роджерса,  Нормана Фостера, Николаса Гримшо, Моше Сафди, Массимилано Фуксаса, Рэма Колхаса, Руди Ричотти и многих других .

Гость презентации – испанский архитектор Энрике Собехано. Совместно с Фуэнсантой Ньето, Энрике Собехано возглавляет бюро в Мадриде и Берлине (Nieto Sobejano Arquitectos) и преподает в университетах обоих городов. Благодаря своим музейным постройкам, многие из которых удостоены престижных наград, Ньето и Собехано получили известность и признание не только в Испании, но и далеко за ее пределами. Большая часть создаваемых ими музейных комплексов сочетает современную архитектуру с реставрацией, приспособлением и достройкой исторических зданий. Среди реализованных только за последние пять лет проектов Ньето и Собехано – Национальный музей скульптуры в Вальядолиде, Музей Мадинат-аль-Захра и Центр современного искусства в Кордове, Морской музей Кастильо-де-ла-Лус в Гран-Канария, Музей Сан-Тельмо в Сан-Себастьяне, интерактивный музей истории в Луго (Испания, фото вверху), а также музеи Морицбург в Халле (Германия) и Йоаннеум в Граце (Австрия, фото внизу).

Зарегистрироваться на презентацию: http://ru.speech-aj.su/events

Номер, посвященный молодым архитекторам, редакция группы журналов TATLIN выпускает ежегодно. Это своего рода сборник «отправных точек»,  с которых интересно следить за дальнейшим развитием талантливых, перспективных авторов, не так давно вставших на путь профессиональной самореализации. Большинство героев прошлых номеров оправдывают ожидания: продолжают плодотворно работать, ищут и находят свои пути в архитектуре.

В свежем выпуске тоже немало имен с масштабными и уже практически осуществленными проектами в портфолио. Например, T+T architects и бюро «Практика», работающие над трансформацией бывших промышленных зон в жилые и общественные пространства. Некоторые авторы набираются опыта в крупных архитектурных компаниях, но находят время для самостоятельного, свободного творчества, как архитекторы объединений «Лесосплав»,  Da-architects и «Тихий час» из Санкт-Петербурга. А у кого-то, кто еще вчера был студентом, в этом сезоне состоялся премьерный, пусть небольшой по размеру, но общественно значимый и заметный проект – для парка, двора, летней площадки или набережной, территории, где даже малую архитектурную форму может увидеть и оценить по достоинству большое число людей.

В поиске героев главный редактор выпуска Мария Трошина обратилась к кураторам и идеологам конкурсов и фестивалей – тому полю, где молодым силам легче всего проявить себя, а экспертам и публике – оценить их потенциал. Премии «Авангард», АРХИWOOD, фестивали «Архстояние» и «Города» – на страницы TATLIN попали их победители и те, кто был очень близок к победе. А представители экспертных советов прокомментировали их проекты.

Герои этого выпуска по традиции сами подготовили журнальные полосы со своими портфолио, выбрав знаковые для себя вещи, и высказали то, что они думают об архитектуре, постарались сформулировать свое кредо. Более двадцати историй о ярких стартах, собранные вместе, позволяют понять, что волнует начинающих архитекторов, с какими проблемами они сталкиваются, какие темы их интересуют, каким принципам они стремятся следовать. Мария Трошина выделила несколько особенностей, объединяющих и отличающих участников проекта. Впрочем, эти особенности можно рассматривать и как черты всего поколения:

«В определении архитектуры участники говорят о ее преобразовательной силе и социальной ответственности. Создание комфортной среды в уже сложившейся городской ситуации  –  та «территория архитектуры», куда с удовольствием пускают молодых  архитекторов, и где они себя реализовывают, пожалуй, в наибольшей полноте. В этой области есть место эксперименту и фантазии: малые архитектурные формы всегда можно перенести, заменить другими и т.д. Эта ситуация игры, в которую молодые с удовольствием включаются и чувствуют себя свободно. Здесь они безо всяких условностей могут делать архитектуру так, как они сами хотят – «доступной, привлекательной и комфортной» (Тамара Мурадова), «создать легенду, способную воодушевить людей разной профессиональной направленности» (Рубен Аракелян), «синтезировать разные виды искусств» (pro Polis)  и многое другое, что должно обратить простого гражданина в адепта архитектурной религии…

Изучение контекста является основополагающим для всех участников. Отдельная тема – материалы и технологии, которым отдается предпочтение в работе, и здесь явно прослеживается упор на экологические решения, связанные с  энергоэффективностью и экономией ресурсов…
Свобода самовыражения – это определяющий фактор для всех, но и традиции – это то, что обогащает их творчество, о чем они говорят в своих интервью, одновременно сетуя на отсутствие отечественной архитектурной школы и отмечая разобщенность внутри профессии.
Критика существующего положения в архитектуре России – отдельная тема, напрямую связанная и с обществом и с государством. Проблемы социального характера, такие, как низкий уровень запросов заказчика, отсутствие понимания роли архитектора, накладываются внутри профессиональные – слабая взаимосвязь между проектировщиками, отсутствие революционности, отстраненность архитектора от общества, отсутствие внутрицехового диалога. И главное  –  низкое качество реализации, несоответствие идеи и уже воплощенного в жизнь объекта, связанное как с заказчиком, так и с отсталыми технологиями строительства. Рассматривая этот комплекс проблем, молодые архитекторы предлагают свои варианты решения: воспитание заказчика через популяризацию архитектуры на всех уровнях, открытые конкурсы, дискуссионные клубы, реструктуризация архитектурного образования.
Тем не менее, все смотрят с оптимизмом в будущее, и каждый из участников пытается решить эту проблему самостоятельно на своем уровне. И, глядя на их работы и на окружающую действительность, понимаешь, что они способны ее изменить. Они уже в пути. Они уже меняют этот мир».

Официальный сайт: www.tatlin.ru

«Архплатформа. ру»: Первыми в серии «Архитектурная школа», поддержанной МАРШ, вышли книги «Архитектура счастья: как обустроить жизненное пространство» Алена де Боттона и «Мыслящая рука: архитектура и экзистенциальная мудрость бытия» Юхани Палласмаа. Евгений Викторович, почему было решено начать именно с них?

Е.В. Асс: Наш интерес заключался в том, чтобы выбрать книги, с одной стороны, способные помочь начинающим архитекторам расширить круг гуманитарных знаний, а с другой – полезные всем, кто просто интересуется культурой, архитектурой, социальными науками. Культурно-философская работа Юхани Палласмаа оказалась одной из стартовых совсем не случайно. Она проливает свет на такие ключевые для нас в МАРШ обстоятельства, как переживание и восприятие архитектуры, отмечает направление наших исследований в этой области. Мы давно хотели опубликовать этот труд в профессиональном переводе, и Александр Карманов, глава  издательства «Классика-XXI», поддержал нашу идею. Что касается Алена де Боттона, то это была инициатива самого издателя, которому очень понравилась «Архитектура счастья». В отличие от Палласмаа ее автор не является архитектором, он пишет о самых разных аспектах культурной жизни, много – о музыке. А в этой работе дает, быть может, для профессионала в чем-то наивный, но в то же время какой-то очень незамутненный, свежий взгляд на архитектуру. Две книги дополняют друг друга. Одна – глубокое внутриархитектурное исследование, в другой – об архитектуре с любовью и интересом размышляет сторонний наблюдатель.
 
Ален де Боттон задается вопросом, влияет ли архитектура на ощущение счастья, и приходит скорее к положительному ответу. Ставите ли вы перед собой подобный вопрос, и как на него отвечаете?

Де Боттон верно замечает, что архитектура имеет на нас огромное воздействие. Гораздо более мощное и эффективное, чем другие сферы культуры, чем даже литература и изобразительное искусство, хотя бы потому, что от архитектуры никуда не денешься. Мы живем в городах, в которых за время их существования накопилось много красивого, много ужасного. Поэтому рассуждения о взаимосвязи архитектуры и счастья оправданы лишь применительно к собственному дому. Представление же о том, что вся архитектура может вызывать прилив эндорфинов,  –  это  абсолютная утопия в силу различий между людьми, культурами, временами. Сегодняшняя культура слишком мозаична и дифференцирована, а времена, в которые мы живем,  –  трагичны и сложны. Трагизм в них очевиднее и заметнее, чем счастье. Если раньше и можно было выделить одно направление архитектуры, выражающее представление о счастье того или иного общества, о чем пишет де Боттон, то сейчас это невозможно. Эти рассуждения лежат в области публицистических допущений. Книга «Архитектура счастья» может дать архитектору повод задуматься о его работе, напомнить, что эта работа должна быть позитивно ориентирована. Но архитектор – он ведь, как врач или учитель: думает всегда о хорошем, думает, что несет благо, а получается – по-разному.

Де Боттон как раз приводит пример «Виллы Савой» Ле Корбюзье.  Архитектор был убежден, в том, что нестандартная плоская крыша подходит этому дому больше, чем скатная, и ему, хоть и со скрипом, но удалось убедить в том же заказчиков. Из-за несовершенства технологий крыша потекла, и большого счастья жильцы дома от этого не испытывали.

Архитектурная мысль часто опережает технологический прогресс. Что касается Ле Корбюзье, да и других людей того времени, они вообще пытались индоктринировать счастье, внедряли свое представление о нем. В какие-то моменты это совпадало с интересами и желаниями клиентов или общества в целом, а иногда оказывалось в противоречии. Но интересно, как эти тенденции постепенно овладевали массами. В наши дни уже ни у кого нет сомнений в том, что «Вилла Савой» – памятник архитектуры.

Сегодня архитектору сложнее внедрить в общественное сознание свое представление о том, что ему кажется правильным, чем в начале XX века?

Мы живем во времена гораздо большей изменчивости, и наши эстетические пристрастия стали намного подвижнее. Страсть к переменам – вот один из импульсов счастья в современном мире. Вы сегодня живете в доме «хай-тек», где все трубы снаружи, а потом переезжаете в особняк в псевдоклассическом стиле, и вас это ничуть не смущает.

Как вы сами сейчас работает с заказчиками? Часто приходится настаивать на каких-то решениях?

Хороший традиционный вопрос. Если заказчик не знает, чем я занимаюсь, просто пришел к архитектору и говорит: «Хочу Парфенон», то далее последует сложный, долгий и необязательно успешный разговор.

Но сразу от таких клиентов не отказываетесь?

Я постараюсь понять, зачем «Парфенон». Если это окажется устойчивым клише, то откажусь. Не потому, что мне не нравится Парфенон. Просто для меня в контексте современной архитектуры это противоестественная эстетическая модель. Если же заказчик пришел именно ко мне, потому что ему нравится то, что я делаю, у нас будет разговор в психотерапевтическом духе. Я попытаюсь понять его предпочтения в разных областях – от живописи и музыки до еды, чтобы каким-то образом почувствовать человека. Далее смоделирую предложение. Предложение все-таки чаще исходит от архитектора. Редко встречаются клиенты, которые знают, что они хотят, например, круглый дом, но это тоже можно обсуждать.

Начало моей работы лежит в области атмосферы, ощущения материала, пространства, образа существования людей в этом пространстве, звуков – каких-то вещей, которые сначала формируются где-то в подсознании, а потом постепенно превращаются в форму, чертеж и постройку.

Метод, похожий на тот, что описывает в своей книге Юхани Палласмаа, и созвучный тем исследованиям, что вы проводите со студентами в МАРШ…

Совершенно верно. Я проникся идеями и методологией Палласмаа очень давно, начиная, наверное, с первых лет работы. В МАрхИ видеть архитектуру в такой перспективе нас не учили. В МАРШ со студентами мы пытаемся обратиться не только к технологической, но и к этой, как я ее называю, поэтической реальности – реальности тела и ощущений. Это область архитектурной феноменологии, которой занимается Палласмаа, и не он первый. Вся скандинавская и швейцарская архитектура замешана на этой идеологии. Но все-таки она воспринимается как альтернатива. В современном мире быстрое эффективное строительство, девелоперский успех явно доминируют над чувственными основами взаимодействия человека и архитектуры.

Как воспринимают студенты такой альтернативный подход к архитектуре?

Работа со студентами в этом направлении оказалась очень непростой, потому что, как выяснилось, у них отсутствует рефлексия и по поводу собственного тела, и по поводу архитектурных ощущений. Они гораздо легче реагируют на изображения архитектуры, чем собственно на архитектуру. Для них мир чертежа и фотографии реальнее, чем повседневный жизненный опыт. Упражнение на фиксацию собственных переживаний в течение суток далось им с огромным трудом. Концентрировались больше на эмоциональных ощущениях вроде «скучно, грустно», а сколько раз они споткнулись за день, обо что и почему, написать не могли. Я надеюсь, что книжка Палласмаа как раз поможет пробудить интерес и желание включить эти сенсорные устройства, которые есть у всех людей, но у архитекторов они должны быть более развиты, обострены.

Палласмаа убежден в том, что студентам и начинающим архитекторам необходимо сначала прорисовывать свои замыслы от руки, строить макеты и только потом переходить к компьютеру. Вы с ним согласны?

Безусловно. Начинать проектирование с работы рукой  –  это обязательное требование. Но наш подход к рисунку отличается от традиционного, принятого в классической архитектурной школе, где рисование превращается в техническую систему манипуляций, достаточно абстрактных и отвлеченных. Рисование гипса  –  это, может быть, хорошая практика для руки, но никакая  –  для ума. Я, например, делаю очень много рисунков, которые каким-то образом, порой таким сложным, что самому не удается проследить эту цепочку, связаны с будущим проектом. О том же прошу учеников: как угодно, хорошо или плохо, но обязательно рисовать какие-то образы. И очень часто студенты, которые не успевали по академическому рисунку, делают совершенно гениальные этюды, являющиеся «декодерами» последующих проектных высказываний. Например, Анна Шевченко, одна из наших студенток, в рамках студии «Архитектура и чувства» нарисовала «Баню по- черному». И вот в этом быстром эскизе ей удалось ухватить сердцевину архитектурного содержания и его переживания органами чувств, включая даже запах.

Еще мы просим делать макеты не из бумаги, потому что там есть очень много промежуточных операций до выявления формы, а из других материалов. Это одно из первых упражнений на проектирование телесных переживаний. Речь идет не о стандартном макете, представляющем  форму и фасады здания, но о его тактильном и пластическом содержании. Ставится вопрос, каким будет здание по ощущениям снаружи и внутри – шершавым, полированным? Кто-то воспользуется стеклом, а кто-то слепит свой объект из грубой глины, покрашенной в черный цвет. Это важный путь к преодолению проектных клише. В нашу эпоху существует тирания чертежа – с него начинается проектирование, задаются параметры, функции. Все берется из каких-то виртуальных архивов. Вопрос, что принадлежит при этом архитектору? Какой-то странный кусок экрана. Начинать с него проектирование мне кажется неправильным. Еще важно суметь рассказать о будущем пространстве, написать эссе, чему мы тоже учим. Может быть, как ни странно это звучит, мы дойдем до того, что настроение проектируемых объектов будет передаваться в форме танцев или музыкальной партитуры.

Вернемся к серии книг «Архитектурная школа». Что на очереди?

Хотелось бы опубликовать исследование Альберто Переса-Гомеса «Построено на любви: архитектурные страсти вне этики и эстетики». Уже из названия ясно, что речь идет об эротическом начале как механизме производства и восприятия архитектуры. Автор движется параллельным, очень близким с Палласмаа курсом. Но вообще продолжение серии зависит о того, как пойдет реализации первых двух книг. К сожалению, культура чтения и обсуждения книг об архитектуре у нас пока слабо развита.  

С чем это связано?

В частности, со всей образовательной системой. Например, в Высшей технической школе Цюриха (ETH) мне показали список из ста книг, которые обязательно должен прочесть студент архитектурного факультета. Из этих ста я насчитал семь переведенных на русский язык. То есть, среднестатистический русский студент, выходя из ВУЗа, не прочитывает, как минимум, 93 из 100 книг, которые обязательны для швейцарских архитекторов. И вот эта необязательность чтения – часть ошибки образования. Интерес к специальной литературе необходимо провоцировать.
Сейчас появились новые издательства, которые выпускают книги по архитектуре  –  издательство Андрея Курилкина, «Стрелка», «Гараж». Надеюсь, совместными усилиями мы создадим новое интеллектуальное пространство архитектуры. Возможно, сначала чтение книг об архитектуре станет модным трендом, а со временем разовьется и профессиональный дискурс, которого сейчас явно не хватает.

Какие книги вы бы порекомендовали в первую очередь прочесть тем, кто изучает или интересуется архитектурой, хотя бы пять, кроме вышеупомянутых?

Обязательно – «Плоть и камень» Ричарда Сеннетта, о взаимоотношениях человеческого тела с его материальным окружением. Необходимо также упомянуть книги Кристофера Александера. Не знаю даже, с какой стоит начать. У него есть замечательное исследование устойчивых пространственных систем и элементов, из которых складывается наша среда обитания, от города до квартиры. В число настольных книг, безусловно, рекомендовал бы студентам включить работы Цумтора: «Мыслящая архитектура» и «Атмосферы». И очень важная книга, которая еще не была переведена на русский, – Альдо Росси «Архитектура города».

Оригинальные названия книг, рекомендованных Евгением Ассом:

- Richard Sennett. Flesh and Stone: the Body and the City in Western Civilization.
- Christopher Alexander. «A Pattern Language: Towns, Buildings, Construction».
- Peter Zumthor. «Thinking architecture», «Atmospheres».
- Aldo Rossi «Architettura della Citta» («The Architecture of the City»)
- Alberto Perez-Gomez «Built upon Love: Architectural Longing after Ethics and Aesthetics»

Информация о книгах серии «Архитектурная школа» на сайте Издательского Дома «Классика-XXI»: www.classica21.ru

Сайт архитектурной мастерской Евгения Асса: www.asse.ru

Сайт школы МАРШ: www.march.ru

Фото: Глеб Анфилов
 

«Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова» —  новая книга, вышедшая в издательстве Strelka Press. Автор — выпускница и преподаватель института «Стрелка», архитектор Даша Парамонова. Сооружения 90-х и «нулевых», обычно порицаемые за безобразное эстетическое и техническое качество, она рассматривает как бесценное свидетельство тех перемен, которые претерпело российское общество в постсоветскую эпоху. Эта работа выросла из ее проектных исследований в студии Рема Колхаса «Сохранение».
На презентации автор книги, архитектор Юрий Григорян, ресторатор Митя Борисов и музыкальный критик Максим Семеляк обсудят архитектуру лужковского периода и эпоху девяностых. А после состоится вечеринка в стиле 1990-х — с любимой музыкой и тематическими коктейлями.

Приглашаются все желающие - 9 июня, 20:00, институт «Стрелка». Регистрация здесь

Название (слева — титульный лист книги) может ввести в заблуждение русского читателя, так как в нашем языке значение слова «дизайн» уже, чем в английском, где оно может означать проектирование в чисто инженерном смысле. Профессор Дональд Норман — один из основоположников «когнитивной науки» — дисциплины, объединяющей психологию, лингвистику, нейробиологию и науку об искусственном интеллекте. Он не только преподаёт, но и сам участвовал в разработке многих автоматизированных систем: работал в нескольких компаниях, среди которых были Apple и Hewlett-Packard. В 1998 году он вместе с Якобом Нильсеном основал бюро, консультирующее производителей «интеллектуальной» техники.

Алгоритмы, по которым станут работать «умные» вещи в будущем, создаются сейчас. Причём в тот момент, когда к исследованию проявляет интерес производитель, оно погружается во мрак коммерческой тайны. Мы могли бы представить себе, какие машины будут окружать нас через 30-40 лет, побывав в лабораториях и на конференциях современных исследователей, чьи имена читатель найдёт на страницах книги. Однако, есть трудность: мы бы вряд ли поняли их профессиональный язык. Но литературный язык Дональда Нормана – легкий, почти разговорный. Книга читается на одном дыхании и с интересом, что почти невероятно для текста об алгоритмах автоматизированных систем.

Автор мыслит образами и «рисует» читателю множество «картинок», иногда поражающих воображение. Например, то место, где он описывает, что автомобили будущего, полностью автоматизированные и обменивающиеся данными по беспроводной связи, будут двигаться по дороге как рой, и им не будут нужны ни дорожная разметка, ни светофоры: каждая машина получает точные сведения о координатах соседних машин и мгновенно обрабатывает их, поэтому два встречных роя проходят друг сквозь друга без столкновений. По той же причине и пешеход безопасно пройдёт сквозь самый быстрый и плотный поток автомобилей, хватило бы только смелости.

Дональд Норман рассказывает о проблемах своей науки с помощью выразительных метафор, которые «условны, но работают»: предлагает относиться к машинам как животным, описывает взаимодействие человека и машины как общение и симбиоз. Сейчас, по его словам, между механизмами и людьми возник кризис непонимания. Механизмы всё изощрённей, мотивы их действий всё меньше и меньше понятны человеку, они становятся непредсказуемы и из-за этого опасны; но «общаться» с людьми они пока не научились. Поэтому мы не можем вступить с ними в спор, указать на их ошибки, спросить, почему они поступили так, а не иначе. Дальнейшая эволюция «умных» машин будет заключаться в развитии систем обратной связи и их способности обучаться. А для того, чтобы обучаться, машине нужны эмоции.
В целом книга превосходна, хотя рыхлая композиция и частые повторы вынуждают видеть в ней недостаточно переработанный материал нескольких статей и докладов. Перевод богат лексикой и интонациями, разнообразен по ритму, словом, почти безупречен. Однако, читателю следует знать, что настоящее имя упомянутого в тексте дизайнера «Ричарда Сэппера» — Рихард Заппер.

О других изданиях Института «Стрелка»: www.strelka.com

Колхас в России. 6 февраля в ЦСК «Гараж» знаменитый голландский архитектор представил русскоязычное издание своей книги Delirious New York, в переводе получившей название «Нью-Йорк вне себя». Вокруг этого события сложилось несколько обстоятельств, подчеркивающих связь мэтра с Россией. В январе Колхаса назначили куратором следующей Венецианской биеннале архитектуры. Обнародовав тему Fundamentals («Основы»), он предупредил, что хотел бы задействовать как можно больше студентов. Объявлено, что Россию представит Институт «Стрелка» - в его создании Колхас принимал непосредственное участие. И книга про Нью-Йорк издана «Стрелкой» (Strelka Press), а переведена - Анастасией Смирновой, работавшей с компанией Колхаса ОМА/АМО над мастер-планом для Эрмитажа в 2008 году. По ее словам, само возникновение и деятельность «Стрелки» подготовили почву для выхода книги на русском, урбанистика стала модной темой. Ну и неслучайно презентацию провели в «Гараже»: Колхас руководит реконструкцией основного здания для Центра современной культуры в Парке Горького. Что касается содержания книги, в ней есть любопытные отсылки к русскому конструктивизму, любимому Колхасом. А сама методология ретроактивного манифеста, по мнению автора, вполне может быть применена для изучения  российских мегаполисов.

О книге. Когда Колхас писал свой Delirious New York, ни одного сколько-нибудь серьезного исследования по истории и архитектуре Нью-Йорка не имелось. Зато была «гора данных» - путеводители, туристические брошюры, старые почтовые открытки, литература справочного и рекламного содержания, которую он  проштудировал, выбрав сочные примеры и цитаты, дабы по-новому представить Манхэттен, сей «Розеттский камень ХХ века».
Труд разделен на пару частей, историю и проект. Не стоит, однако, предполагать, что первая часть, разбитая на так называемые «кварталы» («Кони-Айленд», «Небоскреб», «Рокфеллеровский центр», «Европейцы») - учебник в классическом понимании. Я бы даже рискнула посоветовать тем, кто вовсе не знаком с картой города, изучить, что и как, ибо автора это ни мало не тревожит. Его повествование кажется рассчитанным на аудиторию, хорошо с Манхэттеном знакомую. Или же напротив - читателя без специальной подготовки ждет образчик увлекательной, местами фантастической, местами забавной, полной анекдотов и афоризмов прозы о городе-решетке, отменившем традиционные понятия красоты и гармонии.  

С конца XIX века американское население было готово к экспериментам и томимо страстным желанием в них участвовать. Нью-Йорк предстал местом взрыва коллективной энергии и анатомическим театром для всех, а урбанистическая идеология «манхэттенизм» - порождением достоинств и недостатков сверхплотной городской среды. Текст нашпигован рефлексией образов и ощущений культуры «перегрузки» метрополиса. Автор двигается по  нарастающей, вербализируя решимость Манхэттена как можно дальше уйти от всего природного и естественного. Балансируют на грани всякого вероятия аттракционы увеселительных  луна-парков Кони-Айленда, все эти «Неиссякаемой коровы» (механические приспособления для утоления жажды посетителей) или  слон величиной с церковь, с отелем внутри, причем в передней его  ноге расположился магазин сигар, в задней – диорама. Кстати, снять номер можно было в шее, бедре и хоботе. В середине XIX века город имел вид вполне сельский, но с претензиями на нечто большее: здесь вырастает самое высокое в мире сооружение – стодесятиметровая  смотровая башня  Лэттинга, и появляется улучшенная копия лондонского Хрустального дворца, набитого техническими диковинами, в том числе лифтом, изобретенным Отисом. Печальной историей разрушительного пожара и объятых пламенем «ученых» животных парка  «Страна грез» (чудо-лаборатории, где испытывались технологии фантастического), автор подводит к началу высотной эры.

Манхэттенский небоскреб явил утопическую формулу создания неограниченного количества новых территорий на одном городском участке. У каждой территории собственная судьба, над которой архитектор уже не властен. Небоскреб, по мнению Колхаса, оказывался инструментом непредсказуемого урбанизма.  И тут возникает разрыв связей, лоботомия с разделением архитектуры фасада и архитектуры интерьера, и схизма, превращающая интерьер в последовательность автономных проектов, и как следствие - дилемма формализма и функционализма. 
Пример превращения естественного в сверхъестественное: «Самая экстремальная из здешних затей - поле для игры в гольф на седьмом этаже небоскреба: трансплантация «английского» ландшафта с холмами и долинами, узкой речушкой, петляющей через весь этаж, зеленой травой и мостиками».

Есть в книге глава, посвященная попытке покорения Манхэттена европейцами - Корбюзье и Сальвадором Дали. «Параноидально-критический метод» последнего помогает автору выявить чисто сюрреалистические качества Нью-Йорка. Финальным приложением книги, так называемым пятым «кварталом», становится серия проектов, переосмысливающих «манхэттенизм» как доктрину, подготавливающих его переход от фазы бессознательного проектирования к фазе проектирования осознанного.

Здесь, в том числе, рассказывается притча «История бассейна» - о некоем московском студенте-конструктивисте, спроектировавшем в 1923 году плавучий бассейн - островок чистоты в отравленном мире. Бассейн двигался в направлении, обратном тому, в котором гребли пловцы. Группа архитекторов решила таким образом уплыть из сталинской России. Сорокалетнее скитание по атлантическим водам приносит их к берегам Манхэттена. Поразительно знакомой кажется им нержавеющая сталь «Крайслера» и «Эмпайр-стейт-билдинга». Бассейн причаливает у Уолл-стрит, пловцов шокирует внешнее единообразие одежды и поведения горожан. «Может быть, коммунизм победил в Америке, пока мы пересекали Атлантику?», -  в ужасе вопрошают они. Архитекторы Нью-Йорка чувствуют неловкость из-за внезапного наплыва конструктивистов и критикуют дизайн бассейна, на самом деле символизирующий небоскреб.
Зачем нужно создавать ретроактивные манифесты? По-мнению Колхаса, «труднейшая задача последней четверти XX века (актуальная и по сей день) – управиться с экстравагантыми и мегаломанскими требованиями, амбициями и возможностями метрополиса, действуя сознательно». Но чтобы действовать сознательно, сначала нужно описать то, с чем приходится иметь дело, вникнуть в суть и генезис стихийных процессов, свойственных городу как сложнейшему живому организму. Манифест, написанный задним числом, – инструмент познания, руководство к действию и предуведомление для будущих поколений.

В февральском выпуске авторитетный интерьерный журнал знакомит читателей с шестью коллективами, профессиональная деятельность которых активизировалась относительно или совсем недавно. Одни из этих бюро, несмотря на молодость их руководителей, уже крепко стоят на ногах, и проекты не раз появлялись в специализированных изданиях, другие, можно сказать, только начали, но сразу взяли «высокий старт» и привлекли внимание к своему творчеству. В материале – эксклюзивная съемка в мастерских, интервью с архитекторами, рассказы об их работах. Встречайте героев, от которых, по-мнению Еlle Decoration, во многом зависит, как будут выглядеть в обозримом будущем наши города, дома, общественные и жилые интерьеры.

Архитектурная мастерская «Акант на Яузе». Руководители: Антон Атлас, Федор Арзаманов, Олег Зареченский. Год основания – 1987. Специализируются на разработке градостроительных концепций, проектировании загородных коттеджей, оформлении частных интерьеров и общественных зон.

Архитектурная мастерская za bor. Руководители: Арсений Борисенко и Петр Зайцев. Год основания – 2003. Среди объектов – коттеджные поселки, интерьеры офисов и квартир. Среди клиентов – издательские дома (Forward Media Group), крупные интернет-компании («Яндекс»).

Архитектурная мастерская Buromoscow. Руководители: Ольга Алексакова и Юлия Бурдова. Год основания – 2004. Яркие многоквартирные дома, построенные по проектам Buromoscow, изменили облик спальных районов Москвы. Примеры объектов можно увидеть на улице Генерала Глаголева, улице Народного Ополчения или в п. Коммунарка.

Архитектурная студия «Мел». Руководители: Федор Дубинников и Павел Чаунин. Год  основания – 2009. Проект доступного жилья Checkers в 2009 году принес награду Международной архитектурной биеннале в Роттердаме (IABR), премию «Авангард» и звание «Лучшего молодого архитектора России» в рамках кураторской программы «АРХ Москва NEXT!».

Архитектурное бюро «Арх групп». Руководители: Алексей Горяинов и Михаил Крымов. Год основания – 2007. Среди проектов – уникальные модульные мини-отели для аэропортов и вокзалов Sleepbox, более 25 общественных интерьеров и сооружений различного назначения.

Архитектурное бюро FORM. Руководители: Ольга Трейвас и Вера Одынь. Год основания – 2011. Проекты – выставочное пространство в новом павильоне ЦСК «Гараж», павильон России на Международной книжной ярмарке в Турине, конференц-зал Onexim Hall, переделанный из старого сталинского кинотеатра.
 

В конце 1980-х Совмин СССР решил построить элитный дом в Савеловском переулке - для председателя Рыжкова и его замов. Местные жители активно протестовали против строительства. Тогда нашелся умный человек – заместитель председателя местного райисполкома Малютина Татьяна Григорьевна, которая предложила чиновникам: «Давайте вы будете строить не только для себя, но и сделаете реконструкцию района». Планом реконструкции занялось бюро «Остоженка», вышедшее в 1989 году из Научно-проектного центра МАРХИ. Историю мастерской с новыми подробностями вспоминают в уже втором посвященном «Остоженке» выпуске «Татлин Моно» Андрей Гнездилов, Дмитрий Гусев, Владимир Ерманенок, Раис Баишев, Валерий Каняшин – ядро коллектива, уникально неизменившееся за все эти годы. Директор и главный архитектор бюро Александр Скокан в отдельном интервью дает оценку обозначенному периоду. Шесть лет, с 2006-го -по 2012 -й, для «Остоженки» были не менее плодотворными, чем предыдущие. От разработки отдельных эксклюзивных домов мастерская вновь вернулась к градостроительству. Опыт, приобретенный при создании генплана района Остоженка, оказался применим и в более крупных масштабах.

Как известно, в этом году мастерская вышла в финал конкурса «Большая Москва». Эта работа в сопровождении вводных тезисов архитектора и краеведа Андрея Балдина и открывает каталог новых проектов. Градостроительный акцент в нем очевиден – бюро проектировало кварталы в Перми, Самаре, Омске, Зеленограде, городе Видное, на территории Тушинского аэродрома. Общее для всех решений – стремление к ясной, регулярной структуре в сочетании с воспроизведением планировочных идей, исторически характерных для того или иного места. Уважение к последнему всегда было и до сих пор остается краеугольным камнем философии мастерской. В сборник также включены значительные конкурсные разработки – для павильона России на «Экспо-2010» в Шанхае, района A 101 в Подмосковье и кампуса МИСИСа. Отражено проектирование масштабных жилых комплексов «эконом-класса», ставшее в последнее время одним из основных направлений деятельности бюро, представлены и многие другие опыты, концептуальные, успешно воплощенные или еще находящиеся в стадии реализации.

Презентация выпуска состоялась 6 декабря в одном из корпусов Музея Москвы, расположенном в архитектурном комплексе «Провиантские склады». Теплые слова дружному коллективу «Остоженки» говорили президент Союза архитекторов России Андрей Боков, профессор, заслуженный архитектор России Илья Лежава, народный архитектор России Юрий Гнедовский. На старинные беленые стены проецировались кадры из рабочих будней, фильмы, снятые в разное время существования бюро, история которого насчитывает уже почти четверть века.

Официальный сайт бюро: www.ostarch.ru

Раздел бюро «Остоженка» на сайте archplatforma.ru

Cайт издательства Tatlin: www.tatlin.ru

Увесистость двуязычного издания – восемь килограмм –  призвана служить весомым аргументом в пользу сохранения жилой застройки 1920-1930-х годов Москвы –  архитектурного наследия, ценность которого, увы, не всегда официально признается.
Забили тревогу и подняли проблему сотрудники Научно-проектного объединения «Исторические территории» Е.Соловьева и Т. Царева. Они исследовали пласты новых архивных сведений, на основе натурных изысканий выявили сохранность композиционной структуры жилых комплексов, оценили уровень их трансформации, наметив пути дальнейшей реабилитации объектов. Речь идет о реальной угрозе утраты двадцати с лишним жилых комплексов, топографически связанных с заводами, фабриками, научно-исследовательскими и учебными заведениями.  

Большая часть объектов расположена в центральной части столицы, территории с коммерческой точки зрения привлекательной. Цель инвесторов-застройщиков – интенсификация использования земельных участков и строительства домов повышенной комфортности и, разумеется, повышенной этажности. Серьезный аргумент «против» описываемых зданий – крайне тяжелое техническое состояние, скверные строительные материалы, физически и морально устаревшее техническое оснащение.

По этим причинам уже практически полностью снесены кварталы рабочего «Поселка 1 мая», что на четной стороне Новозаводской улицы, комплекс застройки между Серпуховской и Люсиновской улицей. Однако живы пока: «Поселок имени 15-летия Октября»  на ул. Палиха, «Поселок имени 1905 года» на Пресне, комплекс «Сущевка», «Буденовка» на Большой Почтовой ул, «Матросская тишина», «Дубровка», «Дровяная площадь», «Усачева-Малые Кочки».

Вобрав в себя опыт жилых образований рубежа XIX-XX вв., в годы постройки комплексы представляли собой относительно новый пример организации городской территории. Их новаторство заключалось в новом устройстве быта, разнообразии услуг проживания. Стилистически эти здания принято относить к конструктивизму, в то время как в их проектировании принимали участия архитекторы, инженеры и художники, относившие себя к различных художественным течениям.  

В книге (дизайнер – Иван Александров) приведены схема-карта расположения комплексов, каждый объект снабжен  подробной исторической справкой, технической запиской, планом, архивными съемками  и современными фотографиями, выполненными Владиславом Ефимовым. 

Презентация книги “Новые дома. Архитектура жилых комплексов Москвы 1920-1930-х годов” состоится 7 декабря, в пятницу, в 19-00, в Фойе Центрального дома архитектора (Гранатный пер., 7). Организаторы - Союз московских архитекторов и издательство "План".

Для посещения мероприятия просьба зарегистрироваться

Бюро ABD architects, возглавляемое архитектором Борисом Левянтом, существует уже более двадцати лет. Это одна из первых российских архитектурных компаний, которой крупные западные корпорации начали заказывать проектирование зданий и интерьеров своих офисов и представительств в Москве и других городах. Бюро, завоевавшее высокую репутацию и доверие клиентов, в том числе благодаря четко выстроенной организации рабочего процесса, подразделяется на два равнозначных департамента. Департамент Архитектуры занимается масштабными планировочными решениями, разрабатывает крупные сооружения, в основном коммерческие. Среди них - «Мерседес-Плаза» на Ленинградском проспекте, Торгово-развлекательный центр «Метрополис» на Ленинградском шоссе, деловой комплекс «Белая площадь» на улице Лесная.

Департамент Интерьеров разрабатывает «под ключ» офисные и общественные пространства, и именно его деятельности посвящен выпущенный сборник. Когда-то бюро бралось за частные интерьеры, но последний проект такого рода был завершен лет десять назад. «Это требует совершенно другого образа мысли и жизни. В конечном итоге компании, которые постоянно этим занимаются, становятся практически психологами для своих клиентов», - цитирует Бориса Левянта во вступительном слове к каталогу редактор Tatlin Мария Рявина. ABD architects давно переключилось на cоздание красивых и эффективных «инструментов бизнеса» (чем в реальности являются офисы высокого класса). В числе заказчиков - такие компании, как «Лаборатория Касперского», Siemens, московское представительство Всемирного банка. Нередко специалисты бюро выступают в роли консультантов крупных корпораций и рассказывают клиентам о новых возможностях построения рабочего пространства, в том числе и в соответствии с новейшими «зелеными технологиями».

«Я не думаю, что можно легко отделить красоту интерьера от эффективности офисного пространства, эти две составляющие взаимосвязаны и должны гармонично сочетаться друг с другом», - объясняет на страницах книги подход к работе Денис Кувшинников, глава Департамента Интерьеров. При этом под эффективностью он подразумевает не то, сколько квадратных метров сэкономлено, допустим, на коридорах, а насколько эти квадратные метры отвечают запросам заказчика. Сюда входит и грамотная структура пространства, и комфорт сотрудников, и соответствующий бренду и статусу клиента дизайн помещений.

В портфолио Департамента Интерьеров – преимущественно офисы класса «А», штаб-квартиры крупных фирм, атриумы бизнес-центров. Сейчас интересно осваивать новые территории. Во время презентации Денис Кувшинников рассказал, что перспективным для бюро направлением считает проектирование интерьеров частных клиник. А это весьма специфическая, отличающаяся множеством технологических ограничений сфера. Один проект - «Клиника+31» - уже успешно осуществлен. 

Сборник, представляющий собой внушительный альбом-каталог, вышел в серии Portfolio издательства Tatlin. Он содержит информацию о 46 проектах, реализованных Департаментом Интерьеров за последние 11 лет. Книга – своего рода отчет о большом этапе проделанного пути. Впечатляет широта спектра специализаций заказчиков. Банки, консалтинговые фирмы, агентства недвижимости, Академия парикмахерского искусства, металлургическая компания, автомобильные бренды и многое-многое другое – издание «ABD architects.Portfolio.Интерьеры» убедительно подтверждает способность бюро выстроить диалог с самыми разными клиентами.

Полный фоторепортаж с презентации можно посмотреть здесь.

Официальный сайт бюро: ABD architects

Официальный сайт издательства Tatlin: www.tatlin.ru

Монография об архитекторе - жанр исчезающий. Теперь обычно это альбом с работами последних лет, интервью плюс краткое апологетическое вступление. Григорий Ревзин же выступает с монографией, недавно выпущенной издательством OГИ, в более традиционном смысле. Он, как положено в научных трудах, во - первых строках задается вопросом «А возможна ли сегодня классика?», и, как всегда, виртуозно доказывает теорему с приведением примеров, цитат, с лирическими отступлениями и меткими замечаниями.

Да, пожалуй, на столь глубокий анализ творчества рассчитывать может только один Михаил Филиппов. Мало кто из ныне практикующих зодчих похвастается столь пристальным многолетним вниманием со стороны друга и верного исследователя, при этом в лице «крупнейшего архитектурного и художественного критика, выдающегося искусствоведа, философа, писателя и публициста Григория Ревзина» (цитата из аннотации к книге).  

По виду и весу издание сопоставимо с томами о выдающихся архитекторах, которые выпускало в советские годы издательство Academia в формате «in quarto». Во всяком случае, читатель едва ли усомнится, что взял в руки книгу о классике и про классика. Благодаря Филиппову мы знаем, что классика жива. Он практически единственный, кто с сакральной торжественностью и завидным постоянством двигает ее в нашем городе. Еще в юности, учась в петербургской Академии художеств, он выбрал собственный путь и утвердил эстетическую программу. Прежде чем стать архитектором, Филиппов решил сделаться профессиональным живописцем, ратуя за художественную эрудицию, для архитектора столь необходимую. Его акварельные фантазии не просто образцы архитектурной графики, но законченные художественные произведения высокого уровня, и это все есть в книге, обильно иллюстрированной.  

В архитектуре он начинал, как и многие из коллег, с утопической графики. Пророческий проект «Стиль 2001 года» еще в 1984 году выиграл конкурс японского журнала JA. Альдо Росси лично поздравил молодого архитектора с победой.

В 1990-е пошли заказы на частные жилые интерьеры, был создан интерьер музыкального еврейского театра на Таганке, где Филиппов упорно гнул традиционную классическую линию, внедряя каноническую ордерную систему с руинированными колоннами. В 1997 году «Гута Банк» заказал архитектору проект реконструкции офиса, и не только внутреннего пространства. Считается, что именно в тот год «бумажники» впервые вышли в город, и Москва увидела реальную, а не нарисованную форму – классический портик с четырьмя муфтированными колоннами на фасаде здания в Оружейном переулке. 

В  1992 году персональная выставка Филиппова прошла Русском музее, а в 1998 году в  Музее архитектуры. В 2000-м он - участник VII  Венецианской международной архитектурной  биеннале с проектом «Руины Рая» в русском павильоне,  в 2002 году  входит в десятку лучших архитекторов России, которых пригласили в Лондон для участия в выставке «10 лет - 10 архитекторов» в Королевском институте британских архитекторов (RIBA).

Теперь же Михаил Филиппов, продолжая рисовать грандиозные ведуты, строит многоквартирные жилые комплексы, один из которых - знаменитый «Римский дом» во 2-м Казачьем переулке в Москве. Он проектирует одновременно православный храм в Кембридже и колхозный рынок в Архангельском, квартал на ул. Маршала Рыбалко и медиа - деревню в Сочи. По всем признакам Филиппов один из самых успешных нынешних архитекторов, чему сам же склонен  удивляться: «Моя позиция с классикой в каком - то смысле утопическая, поэтому то, что я сейчас очень много работаю в городе – чудо!»

Григорий Ревзин отмечает глубокое несходство Филиппова с мастерами современного неоклассического движения - Леоном Крие, Альдо Росси, Гордоном Смитом, «придерживающимися стратегии копийного классицизма. Филиппов рядом с ними выглядит как авангардист, взрывающий неоклассику изнутри». Его классика, по мнению автора, уникальна. В проектах находят свое выражение принципы случайности, иначе говоря, весь арсенал современного понимания органического города. Именно это осмысление, считает Ревзин, делает классику современной.

Официальный сайт архитектурного бюро: www.filippovm.ru

«Я по профессии инженер, а в душе фотограф», - признавался Шухов. И все - таки больше его знают как инженера. Подозреваю, как самого знаменитого, и, можно сказать, народного, ведь телебашню на Шаболовке не зря называют не иначе как Башней Шухова. Вышедший альбом - настоящее открытие творческого наследия Шухова – фотографа, который оказался не менее гениальным, чем Шухов – конструктор и изобретатель. Загруженный работой, Владимир Григорьевич, находил, тем не менее, время, брал фотоаппарат, шел на улицу и фиксировал то, что ему было интересно: старую Москву, лица родных и знакомых, Ялту, Гурзуф, Симеиз, Париж, ход строительства сооружений, узлы и сопряжения, светопрозрачные перекрытия и сетчатые башни, наводнение, мосты и дебаркадеры, домашние интерьеры, где, казалось, остановилось время, детей (а их у Шухова было пятеро) на даче, рождественскую елку, баррикады и Пасхальное воскресенье, пестрый дух того времени.

Он был, безусловно, репортером высокого полета. И тут не обошлось без инженерного чутья. Подобная  дотошность и завидное постоянство по нынешним временам может быть сравнимо с ежедневным ведением блога,  допустим,  в программе instagram. Тогда же фотография только появилась и набирала обороты, фотоаппарат вообще был новинкой, и, разумеется, водился далеко не у каждого, однако пытливый Шухов пользовался купленным в Париже  «Вероскопом» конструкции Жюля Ришара, дающим еще и стереоскопический эффект, сравнимый с нынешним 3D. Он быстро оценил, что это весьма полезный  инструмент в работе инженера-конструктора, но смог использовать его потенциал куда шире.

Снимки Шухова, как всякие черно-белые кадры, не просто рождают известную ностальгию, они дают полифоническое объемное целостное восприятие происходящего. Эти  «живые» извозчики, городовые, дворники и пожарные, даже если и специально позируют, но решительно лишены  натянутости и студийной застылости. Профессионал понимает - такой естественности добьется не всякий фотограф. Чувствуется, и особенно в поэтической интерпретации стадий  монтажа перекрытий  Музея изящных искусств  императора  Александра  III, трехшарнирных ферм Брянского (ныне Киевского)  вокзала, и особенно башни на Шаболовке, что за дело взялся большой романтик.

Удивляет не только открытие Шухова-фотографа, но и то, как  этот  фотоархив смог дойти до нас в целости и сохранности. При том, как  легко  исчезают письма, как исчезла, скажем, переписка Шухова с Ольгой Книппер, с которой у него был роман. Полторы тысячи фотографий, более двух тысяч стекол негативов и позитивов пережило более сотни лет. Несмотря на уплотнения, переезды, войны, революции семья инженера Шухова смогла все сберечь, и в отличие от прочих фотоархивов, этот хранился у потомков. Отцифровка была произведена в Музее архитектуры им. Щусева. Стараниями Объединенной металлургической компании (OMK), чьи активы находятся в Выксе, там, где сохранились перекрытия листопрокатного цеха  и водонапорная башня Шухова, был издан настоящий альбом.

«Россия Владимира Шухова. Личный фотоархив. Начало XX cтолетия» - М.: Фонд "Шуховская башня", ABCdesign, 2012
 

Веркбунд (от нем. Werk – работа и Bund – союз) - художественно-промышленный союз, объединивший архитекторов, живописцев, ремесленников, предпринимателей, торговцев, был основан в 1907 году в Германии для поддержки, развития прикладного искусства, техники и их слияния. Свой рассказ об истоках этого феномена автор, архитектор и историк искусства Татьяна Гнедовская, ведет от конца девятнадцатого столетия, славной эпохи Бисмарка, когда Германия переживала промышленный бум. На этом фоне складывается определенный тип деятеля культуры, испытывающего страстное желание поучаствовать в построении прекрасного будущего, стать «художественным миссионером».

Среди предвестников Веркбунда упоминается Уильям Моррис с его движением «Искусства и ремесла». И это не случайно. Один из основателей будущего немецкого союза, теоретик рационального течения, архитектор Херман Мутезиус имел семилетнюю практику работы в Англии. Ходили слухи, будто Мутезиус был послан государством в качестве «архитектурного шпиона», чтобы выяснить, на каких принципах в Англии базируются архитектурные школы, как организуются выставки и музеи, и какие органы контролируют художественный процесс. Рассматривает автор в качестве истоков Веркбунда и местные вариации модерна, сложившиеся в обозначенный период, - мюнхенский, дармштадский, веймарский. Так была подготовлена вполне благодатная почва для того, чтобы 293 предприятия по производству художественной продукции, а также отдельные деятели искусства, критики и меценаты получили «Приглашение на заседание, посвященное созданию Немецкого художественного союза». Мероприятие было назначено на 5-6 октября 1907 года в мюнхенском отеле «Четыре времени года».
В функции союза входило проведение выставок и лекций. Веркбунд выпускал журнал Die Form. Пропагандировал в проектировании интерьеров, мебели, в архитектуре принципы рационализма и функционализма. Многие идеи упраздненного в 1933 году союза, в частности попытки внедрить в производство типизированные изделия, сконструированные на основе лучших образцов, были подхвачены и развиты Баухаусом.

Наряду с рассказом о творчестве Германа Мутезиуса, Петера Беренса, Рихарда Римершмида, Генриха Тессеновы и других предшественников и учителей великих модернистов - Гропиуса, Ле Корбюзье, Миса ван дер Роэ, автор книги погружается в хитросплетения человеческих судеб, показывает, как и отчего изменялись взгляды архитекторов во времени. Жизнь и работа героев даются в тесной связи с глобальными политическими событиями и с любопытными фактами из быта Германии тех лет. Написана книга легко и увлекательно, при том что повествование выстроено на тщательном анализе исторических документов. Издание можно рекомендовать как специалиастам, так и широкому кругу читателей.