Основатель Нью-Йоркской компании Intercontinental Curatorial Project, расскажет об истории возникновения уличной сетки Нью-Йорка, ее эффективности как важнейшего механизма планирования и развития города, об основных составляющих, наиболее важных прецедентах строительства, и о том как в нее встраиваются самые разные проекты сегодняшнего дня. 

ПОЛОЖЕНИЯ КОНКУРСА

Открытый / всероссийский / одноэтапный / анонимный.

К участию приглашаются: российские архитекторы, дизайнеры и художники; студенты 2-х последних курсов профильных ВУЗОВ
Для участия в конкурсе необходимо зарегистрироваться, заполнив регистрационную форму сайте artatrium.moscow

МЕСТО

Торгово-развлекательный Комплекс АТРИУМ расположен в центре Москвы (Земляной Вал, 33), в одной из самых оживленных точек города. Садовое кольцо, станция метро «Курская» и Курский вокзал, сам торгово-развлекательный Комплекс с его многочисленными магазинами, кафе и кинотеатром образуют городской узел, через который течет огромный человеческий поток.

Площадь перед зданием – одна из самых «проходимых» площадей столицы, открытая взору как пешехода, так и автомобилиста. Ценность этого обще-
ственного городского пространства может и должна быть подчеркнута неординарным художественным жестом.

СРОКИ

Объявление конкурса: 20 апреля 2015 года
Окончание приема работ – 15 мая 2015 года до 24.00 мск.
Объявление победителя – 27 мая 2015 года

НАГРАДЫ

Призовой фонд 150 000 рублей

1 премия – 100 000 рублей + рабочее проектирование
2 премия 50 000 рублей
Поощрительные премии: Смартфон и планшет Samsung

ВЫСТАВКИ

Лучшие работы, выбранные жюри, демонстрируются на выставке АрхМосква-2015 (Крымский вал, ЦДХ) 27-31 мая 2015 года и на выставке в ТРК
Атриум 20 июня по 20 июля 2015 года

ОРГАНИЗАТОРЫ

Школа МАРШ

Подробные материалы и регистрационная форма – на сайте конкурса http://www.artatrium.moscow/

На Дне открытых дверей ректор школы МАРШ Евгений Асс представит образовательные программы бакалавриата и магистратуры. У каждого будет возможность познакомиться с преподавателями школы, задать интересующие вопросы, после чего пройдет экскурсия по аудиториям и мастерским школы.

В презентации магистратуры примут участие руководители проектных студий 2015-16 года, ведущие московские архитекторы: Евгений Асс, Олег Шапиро и Дмитрий Ликин (WOWHAUS), Николай Белоусов, Антон Надточий и Вера Бутко (архитектурное бюро "Атриум"), Даниил Лоренц, Наталья Сидорова. Константин Ходнев (ДНК), Ольга Алексакова и Юлия Бурдова (BUROMOSCOW).
Григорий Ревзин, ведущий архитектурный критик и общественный деятель расскажет о роли слова в архитектуре. Он также огласит особо приятную для абитуриентов новость, которую готовит школа МАРШ.

Регистрация на мероприятие на сайте: http://march.ru/news/141/
Место проведения: Центр дизайна ARTPLAY, строение 10, корпус 3.
 

По системе магистратуры школа МАРШ работает третий год, уже выпустила один курс, вошла в «топы» авторитетных мировых рейтингов архитектурных школ. Как вы пришли к мысли о необходимости создать еще и свой бакалавриат?

Здесь две причины. Если в Европе бакалавриат – 3-4 года, то в российских архитектурных вузах – 5 лет, плюс еще двухгодичные подготовительные курсы. После столь длительного обучения желающих продолжать свое образование в магистратуре, повышать квалификацию, знакомиться с иными подходами оказывается не так много. Мы в свою очередь половину из двух лет магистратуры вынуждены тратить на восполнение недополученных знаний. Поэтому вместе с нашим партнером London Metropolitan University решили открыть трехлетний бакалавриат. Окончившие его студенты получают британский диплом, с которым дальше можно поступать в магистратуру – в  МАРШ или в любой западный вуз, и таким образом набирают пять лет необходимого по мировым стандартам для архитекторов образовательного минимума. А в МАРШ в то же время складывается целостный цикл обучения по системе 3 плюс 2. Она представляется более устойчивой.

Кто сможет поступить в бакалавриат МАРШ? Нужна ли какая-то минимальная спецподготовка или можно прийти с «нуля»?

Мы следуем британским принципам обучения, а там нет формальных экзаменов. Главное, чтобы у человека был аттестат о среднем образовании. И не будем требовать от абитуриентов рисовать гипсовую голову или чертить головоломки. Критерии поступления – это, во-первых, наличие портфолио с творческими работами. Понятно, что речь не об архитектурных проектах, так как человек вряд ли еще умеет проектировать. Но он может представить рисунки, живопись, фотографии, скульптуру, видео, тексты – все, что продемонстрирует необходимые для профессии художественные навыки и способность выражать мысли. Во-вторых – нужно быть знакомым с мировой художественной культурой. В-третьих, важна мотивация, мы должны видеть, что человек сознательно пришел в профессию и может объяснить свой выбор на собеседовании – оно  будет проводиться в процессе рассмотрения портфолио. Еще, конечно, необходим хороший уровень английского. Опять же, мы не проверяем сертификаты, и основная часть программы – на русском, но есть иностранные преподаватели, много лекций, спецлитература.

То есть совсем с «нуля» не получится. Нужны наработки для портфолио и вообще нужно  уметь его составлять.

Портфолио можно сделать, учась в художественной школе или школе СТАРТ, например, или в техникуме, на курсах Британской школы дизайна. Не исключаем, что кто-то справится самостоятельно. Важно, чтобы в портфолио были не просто красивые картинки, но то – что наши английские коллеги называют «скетчбуками». Нам хотелось бы увидеть, как человек мыслит – возможно, его вдохновила какая-то книга или фильм, здесь могут быть и зарисовки, и дневниковые записи. Имея базовые художественные навыки, можно прийти к нам на летний подготовительный курс, где будем учить подготовке портфолио, работе с объемами, макетированию, элементам начертательной геометрии.

Войдут ли в этот курс азы компьютерной графики?

К компьютеру на раннем этапе обучения у нас отношение осторожное, в чем нас поддерживают и английские коллеги. Мы придерживается позиции, что начинать нужно с ручной работы. И будем развивать ее навыки у студентов не только на подготовительных курсах, но и в первый год бакалавриата, цифровые средства подключаются со второго года. Компьютер – очень мощное средство проектирования, со своей логикой, и, если с него начинать, то можно попасть в его рабство. Мы считаем, что первоначальное умение рисовать  и проектировать руками позволяет контролировать этот инструмент и создавать правильную архитектуру, связанную с человеком, с его телом. Не случайно при поддержке МАРШ была издана книга Юхани Паллаасмаа «Мыслящая рука» – она для нас программная. В магистратуре у нас есть специальный курс – «цифровая культура», который учит не просто пользоваться разными программами, но правильно подбирать их для различных задач, понимать их место в процессе проектирования. На подготовительном курсе обязательно будет введение в профессию – будем знакомить слушателей с практикующими архитекторами, показывать, как они работают. Также начнем объяснять, чем проект отличается от рисунка, возможно, попробуем что-нибудь спроектировать.

Вы упомянули, что сейчас в магистратуре приходится тратить много времени на восполнение пробелов в знаниях, которые люди, как правило, получали до этого в течение  пяти лет. С нехваткой каких знаний вы сталкиваетесь чаще всего, и как вы планируете давать больше за три года?

Главное, чего не хватает многим из тех, кто попадает в нашу магистратуру, – умение самостоятельно мыслить и задавать самим себе вопросы. Ведь как  происходит в традиционных вузах. Студенты получают задание спроектировать музей, в котором должно быть столько-то залов, вестибюль, гардероб и так далее по программе, и они принимаются проектировать музей. Мы действуем иначе. Мы говорим: давайте подумаем, как существует искусство в современном мире? Нужен ли ему вообще музей, может быть, сейчас актуальнее другие места его презентации и формы существования – улицы, метро, какие-то структуры для передвижных выставок. Мы предлагаем проблемы для совместного обдумывания. И здесь студенты проходят через ломку приобретенных стереотипов. На бакалавриате они изначально будут учиться такому стилю работы. Ядром обучения, как и в магистратуре, уже со второго года станут проектные студии в сочетании с продолжающейся наработкой профессионального инструментария, в том числе – навыками презентаций, выступлений, версткой буклетов, планшетов.

Второй блок – гуманитарный, за него отвечают Сергей Ситар и Оксана Саркисян. В магистратуре мы сталкиваемся с большими проблемами в этой области знаний. Студенты вроде бы изучали философию, знают про Платона, Аристотеля, но какое отношение их учения могут иметь к архитектуре, понятия не имеют. А о таких историках архитектуры, как Виолле ле Дюк, Шуази, часто слышат впервые. В западных школах для архитекторов есть обязательные списки литературы, они обсуждают прочитанное с преподавателями, пишут эссе. Наши в лучшем случае читают учебники к экзаменам. Мы сейчас разрабатываем экспериментальную программу, каркасом которой в первый год бакалавриата будет история архитектуры, а в дальнейшем на него будут нанизываться темы из других сфер культуры – не только изобразительного искусства, но и театра, кино, дизайна. Попробуем отойти от линейной, хронологической схемы, а дать объемную картину.

Совершеннейшая катастрофа в представлениях о технологиях. Во многих вузах их дают по программам еще 1960-70-х годов. Такое ощущение, что «конструкции» и «сопромат» пролетают мимо. В магистратуре приходится начинать с ликбеза, чем кирпич отличается от бетона – какое уж здесь проектирование. Сейчас программу этого блока для бакалавриата разрабатывает профессор Вернер Зобек, руководитель немецкой инжиниринговой компании, у которой есть отделение в Москве (WERNER SOBEK Engineering & Design). Нам кажется, что при правильной расстановке акцентов, за три-четыре года можно научить многому.

А зачем в нашей российской действительности архитектуру умение самостоятельно ставить себе задачи и такие фундаментальные гуманитарные знания? Закончив обучение, выпускник начнет работать по конкретным заказам, где всегда есть множество ограничений, и далеко не каждый клиент будет готов обсуждать, нужен ли ему в принципе «музей».

Да наши реалии суровы, но если готовить к такому сценарию, то достаточно обучить нескольким компьютерным программам. Но мы работаем не на год и не на два вперед. Гуманитарная подготовка дает возможность критически мыслить, стать партнером заказчика, действовать не по готовой программе, а подойти к ней осмысленно, понять, что в данном случае действительно нужно. Если архитекторы, как часто в России бывает, существуют только в рамках конкретного проектирования, то их конкурентноспособность очень низкая. Чтобы в ситуации съеживающегося и падающего рынка архитектор смог найти новые ниши и расширить сферу деятельности, широкий кругозор, гуманитарная подготовка жизненно необходимы. Чтобы видеть мир во всем многообразии его возможностей, здесь, в каком-то смысле, без Платона не обойтись.

Школа как-то помогает выпускникам трудоустраиваться? Возможно, есть какие-то программы по стажировке.

Специальных таких программ нет, но из первого выпуска у нас нашли работу все. Кто-то поехал учиться дальше за рубеж или устроился в западные архитектурные компании – в Японии, в Канаде. Кто-то уже работает в известных российских бюро у архитекторов, которые вели студии – в «Проекте Меганом», в «Резерве», в SPEECH, в «Сергей Скуратов Architects». Мы не скрываем, что приглашение авторитетных профессионалов – это, помимо ценного опыта, и путь к трудоустройству. В процессе работы над учебными проектами, мастера имеют возможность присмотреться к ребятам, оценить кто на что способен. Кроме того, в школу с лекциями приезжает много иностранных специалистов, и если проявлять активность, собирать контакты, шансов найти работу немало, тут уже все зависит от самих ребят. По-крайней, мере ни одной жалобы на то, что кто-то  не нашел себе применения, мы не получили.

Официальный сайт: www.march.ru

Хелле Юул (Helle Juul): генеральный директор, учредитель, партнер архитектурной компании JUUL | FROST Arkitekter.  За два десятилетия она накопила обширный опыт практической и научной работы в области развития и планирования городского пространства и территорий университетских городков.

«Дневной свет влияет на наши чувства и сосредоточенность на настоящем моменте времени», — cчитает архитектор. По ее мнению, перемена света подчеркивает опыт наблюдателя – нахождение его именно здесь и сейчас. Это делает дневной свет инструментом, позволяющим с помощью архитектуры создать идеальную основу человеческой жизни.

Цикл лекций датских архитекторов под лозунгом LIGHT-HUMAN-ARCHITECTURE, или Свет - Человек - Архитектура организован компанией VELUX и Архитектурной школой МАРШ в преддверии 2015 года, объявленного ЮНЕСКО Международным Годом Света.

4 декабря, 19.00

Школа МАРШ: www.march.ru

Информация о цикле лекций LIGHT-HUMAN-ARCHITECTURE (Свет-Человек-Архитектура)  на сайте Velux http://www.velux.ru/professionals/forarchitects/light-human-architecture

Официальный сайт: http://www.juulfrost.dk
 

«Архитектурное пространство создается путем сопоставлений света и материи»

На примере своих работ Ян Сёндергаард объяснит, как он работает с материалами и светом на уровне любого масштаба, а также покажет, как рождается архитектурная форма и анатомия его зданий - от привязки в ландшафту и существующему контексту до прорисовки деталей.  

Ян Сёндергаард (Jan Søndergaard): партнер архитектурного бюро KHR, магистр искусств в области архитектуры, Профессор в Королевской датской академии изобразительных искусств, в Школе архитектуры, дизайна и сохранения архитектурного наследия, в Высшей школе архитектуры (Копенгаген).

Лекция «Формирование среды в окружающем ландшафте путем сопоставления света и текстуры»

Школа МАРШ, 26 ноября, 19.00

Сайт архитектора: http://www.khr.dk

 Школа МАРШ: www.march.ru

Информация о цикле лекций LIGHT-HUMAN-ARCHITECTURE (Свет-Человек-Архитектура)  на сайте Velux http://www.velux.ru/professionals/forarchitects/light-human-architecture

Неизбалованные естественным светом датчане ценят его особо. Они строят здания, улавливающие его потоки множеством способов, порой весьма изобретательных. Ведь от света зависит настроение, самочувствие, работоспособность человека. Дефицит дневного освещения присутствует и в российских условиях, но наша архитектура часто игнорирует эту проблему. Чем здесь может быть полезен опыт дачан? Лекции цикла «Свет-Человек-Архитектура» подскажут ответ на этот вопрос.

Сине Конгебро видит дневной свет как элемент дизайна, бесплатный и мощнейший инструмент, вносящий в сооружения дополнительные ценности. Он повышает комфорт, снижает потребление энергии и улучшает пространственное восприятие. Поэтому важно понимать, анализировать и интегрировать этот элемент на ранних стадиях проектирования здания.

Сине Конгебро (Signe Kongebro): магистр в области архитектуры, партнер архитектурного бюро Henning Larsen Architect. Руководит Департаментом устойчивого развития, занимающимся областью экологически рационального проектирования, неотъемлемой частью которого является грамотное использование естественного освещения.

Лекция «Дизайн со знанием — ценность дневного света»

Школа МАРШ, 20 ноября, 19.00

Сайт: www.henninglarsen.com

 Школа МАРШ: www.march.ru

Информация о цикле лекций на сайте Velux http://www.velux.ru/professionals/forarchitects/light-human-architecture

Крупные города России быстро развиваются, промышленные зоны меняют свое назначение и ждут нового наполнения. При этом, наряду с долгосрочными проектами, роль «катализатора» в освоении бывших промзон часто играют временные виды использования, те виды деятельности, которые можно в короткие сроки развернуть на освободившихся территориях. Такой подход сразу же повышает ценность земель. В Швейцарии в последние десятилетия также прошел процесс «деиндустриализации» городской среды, накоплен опыт работы с комплексными проектами редевелопмента промышленных территорий.

Швейцарская проектная команда, состоящая из архитекторов и инженеров с опытом в области трансформации индустриальных районов начинает совместный российско-швейцарский исследовательский проект по разработке стратегий редевелопмента с применением временных сооружений. Авторитетные Швейцарские организации Pro Helvetia и Switzerland Global Enterprises поддерживают проект с целью содействия культурному и деловому
обмену между двумя странами.

Лектор Николь Вирц, raumplan wirz GmbH, член Международной ассоциации планировщиков  ISOCARP. После лекции состоится обсуждение, в котором примут участие.

Рето Рей, Генеральный директор Nüssli International AG
Томми Мэкинен, Директор Helsinki Zürich Office GmbH
Елены Гонсалес, критик, куратор, директор МАРШ лаб
Александр Антонов, НИиПИ Градостроительства, RUPA
Ярослав Ковальчук, руководитель мастерской НИИиПИ Генплана г. Москвы

МАРШ, 11 ноября, 19.00

www.raumplanwirz.ch,  www.isocarp.ch, www.march.ru

«Если попытаться в одном слове обрисовать .. проблему, которая меня сейчас занимает, то это будет слово «магический». Я вижу в архитектуре то звено культуры, которое … именно в силу своей рудиментарной магичности может стать точкой роста совершено новых инициатив и по-новому осветить те цивилизационные проблемы, которые охватили ныне глобальное человечество, а именно вопросы о смысле жизни в системе планетарного существования»/ Из интервью А.Раппапорта на Archi.ru.

А.Раппапорт:

архитектор, философ, теоретик архитектуры, архитектурный критик, искусствовед,

кандидат архитектуры, доктор искусствоведения, член Cоюза архитекторов РФ с

1968г, член международного конгресса архитектурных критиков CICA с 1990г.

Темы лекций

1 октября. Ситуация и судьба архитектурной мысли
2 октября. Пространство и место (точка и  уточнение)
3 октября. Время и событие (дежавю)
6 октября. Идентичность как предел (догнать Сократа)
7 октября. Интуиция и ее обслуживание. (Живое и мертвое)

Начало лекций 1 октября в 16 часов, 2, 3, 6 и 7 – в 19 часов

Сайт школы МАРШ: www.march.ru

А.В.: Предстоящий разговор, возможно, покажется тебе странным: я буду задавать вопросы, на которые в общей сложности знаю ответы, ведь мы работали в одной студии. Но я не знаю, например, почему ты выбрала для диплома именно «Перезарядье»? Что тебя привлекло в той специфической задаче, которую перед нами поставили?

Л.С.: Основных причин, наверное, две. Во-первых, мы должны были менять преподавателей проектных студий каждый семестр. Я успела поучиться у Антона Мосина, Наринэ Тютчевой, а у Евгения Викторовича и Кирила Ассов еще не была. Во-вторых, мне, безусловно, понравилась сама тема –  изначально провокационная. Нам предложили подумать над тем, что могло бы появиться на территории Зарядья, и представить это в проекте. То есть мы должны были разработать свой вариант развития событий для места, вокруг которого и так в последнее время происходит много событий, и уже есть определенный официальный сценарий. Сначала это казалось странным, но как только началась работа, сомнений в том, что год будет ужасно интересным, не осталось. 

Место с таким сильным контекстом  –  само по себе вызов. Ведь это и исторический центр, и центр политической власти, и совершенно пустое и при этом огромное пространство в сердце города.

Это так, и любой проект для Зарядья по умолчанию связан с политикой. Мы начали с размышлений о том, какова была логика принятия последнего политического решения. Писали небольшое эссе, где должны были ответить на этот самый  вопрос: «Почему парк?». Уяснили для себя, что это жест символический, своеобразная метафора демократии. И к тому же –  решение из популярной сейчас области общественных пространств, продолжение истории Парка Горького. Кажется, что зеленая рекреационная зона в центре – это хорошо и выгодно для города, одновременно она имеет страшное общенациональное значение. Однако мы пришли к выводу, что парк в Зарядье не решает проблем ни города, ни этого места.

Какие это проблемы?

Зарядье из-за своего положения и окружения успело пережить многое: снос существующего городского района, предполагаемое строительство Наркомтяжпрома, недостроенную сталинскую высотку и гостиницу «Россия». Это место определенно устало от каких-то больших жестов. Во-вторых, про саму Москву сложно сказать, что это нормально функционирующий город. На мой взгляд, это какая-то ужасно фрагментированная среда, состоящая из плохо связанных между собой кусков. На этом фоне парк позиционируется как всеобщее благо, как то самое недостающее общественное пространство, одновременно улицы в Москве часто таковым не являются, а должны бы.

Мы действительно рассматривали этот проект как реакцию на проблемы Москвы в целом, на ее функциональный дисбаланс, излишнюю централизацию и сакрализацию пространств власти. Расскажи, какой город был нашей целью, какую городскую среду, как мы решили, стоило бы формировать в Зарядье?

Отказавшись от сильных жестов, мы пришли к выводу, что все решения по генплану должны являться следствием самого контекста. Просто рассматривали эту территорию как обычный фрагмент города, пытались привязать его к уже существующим улицам, проложить сеть маршрутов. В общем, стремились создать нормально функционирующую среду, где люди живут, учатся и работают. Идея простой повседневной жизни появилась в противовес Кремлю, который находится в двух минутах ходьбы. Мы решили, что нужно снимать символическое напряжение, сложившееся вокруг него. Примерами послужили европейские города, где вокруг пространств власти существуют обычные кварталы, где функционально урбанистическая ткань наполнена очень равномерно, нередко высока доля жилья. Ну и, конечно, мы исследовали, как устроена Москва и ее отдельные кварталы с живой городской средой, изучали территорию вокруг Зарядья. Потом все вместе разрабатывали генплан территории, затем разделили ее на 12 парцелл, и дальше каждый работал над своим участком. Но при этом мы пытались сохранить какую-то общую картину, чтобы все было одним телом, и между генпланом и финальными проектами участников не было противоречий.

Как тебе кажется, нам удалось этого добиться, и если да, то каким образом?

В какой-то момент мы, конечно, пытались придумать дизайн-код. Но вместо того, чтобы написать какие-то правила, поступили иначе. Делали макеты фасадов и ставили их рядом, чтобы оценить общую картину. И она сложилась как-то сама собой: мы мыслили в одном направлении и спроектировали гармонирующие друг с другом здания. Эта практика и заменила нам дизайн-код.

И все же дизайн-код, пусть и минимальный, тоже был. Мы определили этажность, общественные функции для первых этажей, пешеходные сервитуты. Кроме прочего, нам всем хотелось микса функций, разнообразной, насыщенной городской среды. И мне кажется, твой проект очень хорошо иллюстрирует этот принцип.

Участок, с которым я работала, находится на пересечении двух важных направлений – набережной и пешеходной улицы, которую мы проложили от Варварки к реке. У этого места узловое значение. Чтобы акцентировать его, я соединила сверху два противоположных здания галереями. Под ними образовался пешеходный отрезок — нечто среднее между площадью и улицей внутри улицы. Перепад рельефа позволял сделать лестницу-амфитеатр. Функционально место очень насыщенно: здесь и небольшой театр, и общественные первые этажи с кафе, ресторанами и магазинами. Выше – в основном жилье. На уровне земли получилась проницаемая, работающая как общественное пространство структура. Для меня проект был даже больше про пустоту между этими двумя зданиями, чем про них самих.

Если говорить об учебе в МАРШ в общем, за эти два года что-то в тебе, в твоем видении архитектуры изменилось?

Большой плюс МАРШ в том, что мы были обязаны каждый семестр менять преподавателей, хотя сначала меня это шокировало, но потом показалось очень правильным. Мы каждый раз сталкивались с новой личностью, профессионалом со своим индивидуальным взглядом и подходом, и в результате уроки разных учителей сложились в объемный и многогранный опыт. Совершенно новые части мира и собственного сознания открыл мне, например, курс Сергея Ситара. В целом я чувствую себя увереннее, хотя переходный момент от студенчества к настоящей работе меня до сих пор немного пугает, но, наверное, это пройдет.

Сейчас ты уже работаешь, проходишь практику в Португалии, в fala atelier, то есть фактически совершаешь этот переход.

Моя работа еще не сильно отличается от учебного процесса, потому что мы делаем конкурсные проекты, но очень интересно сотрудничать с ребятами из других стран. Я вижу, какой у них образовательный бэкграунд, примечательно, что все мы мыслим по-разному.

В чем это проявляется?

С одной стороны, нам нравятся одни и те же архитекторы и здания – работы Питера Мэркли (Peter Märkli), бюро OFFICE (Kersten Geers и David Van Severen), Dogma, Pascal Flammer и Baukuh. С другой стороны, меня в первую очередь могут волновать одни аспекты нашего проекта, а их – другие. Меня волнует, например, как работает циркуляция, как будут передвигаться в пространстве люди, а ребята из других стран, прежде всего, думают о том, из чего будет сделано здание, как будут выполнены детали фасада. Но мы дополняем друг друга, и все это вместе хорошо работает.

Ты хотела бы в будущем открыть свое бюро или у тебя какие-то другие планы?

Конечно, хочется иметь свое бюро. Но я представляю его не как офис, а как группу людей, которая что-то делает вместе. Пока не понимаю, сколько времени я должна поработать, чтобы набраться достаточного опыта для самостоятельной практики. При этом хочется совмещать несколько разных направлений – проектировать, преподавать, писать. Надеюсь, что все получится.

См. также другие интервью Анастасии Вайнберг с выпускниками МАРШ на Archplatforma.ru:

«Координация движений» для начинающих архитекторов: Юля Андрейченко о дипломе в студии Сергея Чобана

МАРШ в профессию: Мария Тюльканова о дипломном проекте в студии Рубенса Кортеса «Незавершенная Москва»

Официальный сайт школы:  www.march.ru

Руководители студий по архитектурному проектированию представят свои программы, поделятся планами на семестр и год. На презентации можно будет более подробно узнать о школе, посмотреть студенческие работы предыдущих лет, получить консультацию по портфолио, пообщаться с преподавателями и студентами. В День студий выступят:

Евгений Асс, ректор МАРШ, дипломная студия «Здание: ревизия»,

Наринэ Тютчева, дипломная студия «Сакральное-мирское. Соловки»,

Борис Шабунин, студия «Архитектура как метафора»,

Илья Мукосей, студия «Набережная Ленинградки», другие преподаватели МАРШ.

Также ожидается Специальный гость.

На «День студий» приглашаются все желающие, абитуриенты, студенты МАРШ, те, кто думает о поступлении в Магистратуру и просто интересуется актуальными проблемами архитектуры и градостроительства.

МАРШ, 18 сентября 2014, 19.00

Сайт школы: www.march.ru 

Продолжение серии интервью с первыми выпускниами Московской Архитектурной Школы.

А.В.: Юля, ты делала свой диплом в студии Сергея Чобана «Координация движений», где вашим объектом проектирования был квартал  D-1 в «Сколково».  Насколько я могу судить, ваша работа была, наверное, самой специфической: вы проектировали для места, контекст которого еще не сфомировался. Каково это?

Ю.А.: Работать без существующего контекста действительно было немного странно. В том районе Сколково, генплан для которого разработало бюро Cергея Чобана Speech вместе с компанией Дэвида Чипперфильда, нам выделили участок, и мы должны были придумать, что с ним можно сделать. В первом семестре нас разделили на 3 группы по 4 человека и объявили между нами конкурс на планировочное решение одного квартала. Мы должны были разместить на куске земли, который нам достался, двенадцать, в среднем – пятиэтажных, домов, по числу студентов в группе. Так сложилось, что конкурс выиграла наша команда: Аня Шевченко, Дима Столбовой, Артем Слизунов и я. У нас получился достаточно жесткий план, который  был ограничен не только какими-то кадастровыми параметрами, но и техническим заданием, и дизайн-кодом.

Что представляет из себя ваш генплан?

Структуру, которая была в изначальном варианте генплана, мы поменяли: чтобы уменьшить масштаб среды, разделили наш квартал на 4 подквартала с общественным пространством внутри каждого. Кроме того, у каждого подквартала была своя функция: жилье, стартапы, подквартал со спортивной функцией и зданием мейджора, и участок с общежитием, гостиницей, музеем, тут же находится и главная площадь.

Какие ограничения вы прописали в дизайн-коде?

Квартал очень маленький, и интенции каждого из участников могли сильно повлиять на остальных. Поэтому мы не прописывали конкретные материалы, но регулировали возможные изменения формы, задав «футпринт» и FAR. Например, если ты делаешь «выгрыз», у тебя вырастает этажность, которая в свою очередь тоже ограничена до определенного уровня.

Каким был следующий шаг?

Дальше каждый из нас должен был разрабатывать одно из зданий на участке, но какое именно, с какой функцией – определял жребий, мы тянули бумажки с «лотами». Таков был план Сергея Чобана. И эта ситуация принципиально отличается от той, когда ты сам выбираешь тему диплома и проектируешь здание с определенной функцией, которое, может быть, мечтал спроектировать все шесть лет обучения. Здесь мы должны были смириться с тем, что досталось по жребию, и, с одной стороны, это было довольно мучительно, но с другой – это приближенная к жизни ситуация.

Что тебе досталось?

Мне повезло, на мой взгляд. Я проектировала здание стартапов. С определенными габаритами, изменить которые не было возможности. Самый главный принцип, из которого я исходила, был одновременно и идеологический, и  функциональный: сегодня это стартап, а завтра, вполне вероятно, уже нет.

Ведь, что такое «Сколково» вообще? Никто на этот вопрос вразумительно ответить не может. Изучая материалы, я сделала вывод, что собственная стратегия развития Сколково достаточно гибкая. Для меня это стало главным условием, которому должен был соответствовать мой проект. Поэтому, при ширине корпуса в 12 метров, мне было важно, чтобы в моем здании не было лишних стен. Я не оставила ничего, кроме ядер жесткости, обязательных с точки зрения конструкции. Внутри  –  открытая, свободная планировка. Что касается внешнего облика, я старалась спроектировать свое здание так, чтобы оно было достаточно скромным, но при этом выразительным.

Главным фасадом оказался 12-ти метровый торец, выходящий на бульвар. Поэтому я решила заострить его форму. Двускатная кровля, которая стала визуальным акцентом всего здания, играет важную роль. Она является промежуточным звеном между двумя «соседями» моего объекта, разными по высоте и выразительности.

У вас сформировалось какое-то свое отношение к самой идее ИЦ «Сколково» в процессе работы?

В процессе работы оно менялось. Сначала идеологический контекст немного довлел. А потом мы стали воспринимать «Сколково» уже не как явление в масштабе России, а внимательно рассматривать проблемы самого места. Ведь сегодня это может быть Инновационный центр, а завтра –  что-то другое. И что, твое здание поэтому должно быть снесено? Хорошая архитектура может жить дольше, чем ее первоначальный  контекст. Она же формирует новый.

Тяжело было работать в группе? Как строились отношения внутри студии, когда каждый из вас занялся своим проектом?

Да, конечно, тяжело. Ведь у нас получалось так, что от пожеланий каждого человека могла кардинально измениться ситуация в целом. Участок достаточно маленький, и чья-то затея сделать, скажем, консоль или еще что-нибудь, могла повлиять, например, на нормы инсоляции. И тогда мы все садились и начинали обсуждать, правильно это или нет.

Что ты, как один из авторов генплана квартала, чувствовала, глядя на результат, когда уже все спроектировали свои здания?

Конечный вариант меня приятно удивил. Вначале мне казалось, что в каждом перевесит стремление сделать вау-дипломный-проект, а не гармоничную групповую работу. Но генплан в итоге получился достаточно сбалансированным. Мне кажется, мы сумели найти «золотую середину» между личными амбициями и необходимостью следовать определенным правилам игры.

Какие особенности имело обучение у Сергея Чобана?

Со всеми руководителями нашей студии было очень приятно работать. Кроме Сергея, это Алексей Ильин и Игорь Членов из бюро Speech, еще приходили специалисты-смежники, помогавшие разобраться с теми или иными узлами. Учебный процесс был построен восхитительно точным образом, буквально по минутам. Хотя Сергею в какой-то степени, наверное, было сложно с нами. Мне кажется, он рассчитывал на то, что мы уже почти профессионалы. А мы, не могу сказать, что еще дети, но разница между сотрудником бюро и студентом все же невероятно велика. Он делился с нами своими знаниями не как педагог, а как практикующий архитектор и сумел сделать так, чтобы мы больше работали самостоятельно и друг с другом, чем с преподавателями. Это действительно была «координация движений».

Что в целом дали тебе два года обучения в МАРШ?

Сказать, что открылся третий глаз, я не могу. Но разрешились какие-то сомнения, укрепились какие-то позиции. Сейчас я ответственнее отношусь к тому, что делаю, и к тому, что говорю. Возможно, большое спасибо за это МАРШ, возможно, большое спасибо за это времени. Могу сказать, что самое ценное, что есть в МАРШ,  главный ресурс школы –  это люди и какая-то особая атмосфера. В основном ради людей я туда и шла. Я шла к Сергею Ситару, к Кирилу Ассу, к Евгению Викторовичу, к Наринэ Тютчевой. К тому же у меня были вы, товарищи, которые меня вдохновляли и поддерживали. Надеюсь, мы в дальнейшем будем общаться, надеюсь, будем делать что-то вместе.

А где ты училась до этого?

Я защитила диплом бакалавра в МАРХИ у прекраснейшего преподавателя Ирины Михайловны Ястребовой. И могу добавить, что отношусь к МАРХИ очень хорошо и не считаю, что это какой-то советский пережиток. Он дает академические азы, и каждый уже впоследствии сам решает, чем хочет заниматься.

Чем теперь ты хочешь заняться?

За все годы своего существования в архитектуре я писала о ней, читала о ней, разговаривала о ней, но я никогда ее не создавала в полном смысле этого слова. Я занималась, по сути, бумажной архитектурой, с такой, знаешь, претензией на концептуальное искусство. И если раньше я пребывала в полной уверенности, что теория определяет практику, то теперь я не могу в это верить, пока не проверю. Поэтому мне сейчас нужно побывать на стройке, мне нужно понять, что это такое –  когда ты выполнил что-то на бумаге, потом за это боролся, спорил, согласовывал, и в  конце-концов  стоишь, смотришь и понимаешь: вот оно, случилось! Это моя идея фикс. Поэтому ближайшие года два я планирую заниматься практикой и постараюсь  сделать свой путь на стройку, к реализации максимально коротким.

Официальный сайт школы: www.march.ru

 А. В. : Маша, расскажи, как строилась работа вашей студии над дипломными проектами?

М.Т.: Областью нашего исследования была московская периферия, а в качестве конкретного объекта реновации мы взяли район Новокосино как один из типовых примеров. Работа началась с большого блока исследования. Мы рассматривали застройку и ее типологии, как они функционируют, как живут здесь люди, и чего этому месту не хватает. Мы анализировали плотность района, мировые аналоги, проводили социальные опросы и даже съездили в Берлин, чтобы посмотреть, как там были преобразованы советские микрорайоны, строившиеся в восточной части.

Какие выводы ты сделала для себя из общей части исследования?

Главную проблему спальных районов я вижу в функциональном дисбалансе. Люди в них живут, но работают, как правило, в центре, далеко от дома, и отдыхать тоже ездят в центр, потому что на периферии им нечем заняться, некуда пойти. Поэтому для индивидуальной части работы я выбрала проектирование центров активности для разных групп населения, для людей разного возраста.
На самом деле, у меня получилось три проекта под общим заголовком Recycling.

Ты предложила создавать новые объекты или что-то реконструировать, развивать имеющиеся ресурсы территории?

Второе. Я бы сказала, что суть проекта заключалась в преобразовании не только каких-то территорий и среды, но и жизни людей. Например, в Новокосино есть довольно запущенная территория между жилыми массивами и лесопарком. Часть работы посвящена тому, как можно было бы сделать ее более привлекательной для жителей, связать с ее помощью город и лес. Я назвала эту зону Forest Front и представила как парк с тремя основными направлениями функциональной программы: отдых, ферма, дети и образование. Особое внимание было уделено реновации фермы – местного заброшенного агро-промышленного предприятия. Здесь можно было бы развивать теплицы, выращивать в них овощи и в то же время подключать социальные функции: люди могли бы арендовать какие-то участки, проводить воркшопы для детей, экскурсии.

И еще одна часть проекта – это здание. Я занималась реконструкцией существующего промышленного склада. Назвала его сарай под event space. Это большое пространство, которое может подстраиваться под проводимые мероприятия: концерты, фестивали, рынки выходного дня, выставки, занятия для детей, оно может быть крытой спортивной площадкой летом и катком зимой.

Ты хотела бы продолжить разрабатывать эту тематику? Видишь какие-нибудь перспективы? 

Надо сказать, что проект нашей дипломной студии уже пошел чуть-чуть дальше. После защиты с нами связалась администрация Новокосино, и сейчас мы готовим для них небольшой проект-презентацию. Правда, не на основе наших дипломов. Речь идет о новых объектах на локальном уровне, на уровне тротуаров и скамеек. Нам выделили пять проблемных точек, причем одна совпадает с той, которую рассматривала я – парк, правда, дан участок меньшей площади. Но вообще из всех тем, которые я разрабатывала в МАРШ, тема развития территорий, восполнения городской ткани привлекает меня больше всего, потому что она значима не только для столицы. И я бы хотела продолжить работу в том же направлении, но, возможно, с другими городами.

Вернемся к самому началу. Почему ты пошла в МАРШ?

До этого я уже училась четыре с половиной года в Екатеринбурге, в УралГАХА (Уральская  государственная архитектурно-художественная академия), работала дизайнером-визуализатором и подрабатывала в архитектурном бюро, делая небольшую «рабочку». Но хотелось чего-то нового, немного другого образования, попробовать пожить в другом городе. Альтернативное место учебы искала в Москве, смотрела программы МАРХИ и еще нескольких институтов, съездила в Санкт-Петербург в Академию Художеств. Но в Академии нет магистерских программ, я очень расстроилась, а потом случайно увидела объявление о наборе в МАРШ. Меня привлекло то, что в МАРШ преподают самые известные архитекторы России, и я решила, что было бы полезно у них поучиться.

В чьих студиях ты делала проекты?

Помимо студии Рубенса Кортеса и Антона Егерева да Силва, я успела поучиться у Антона Мосина и у Евгения и Кирила Ассов.

У кого из них тебе больше всего понравилось учиться?

Я выбирала студии не столько из-за их преподавателей, сколько из-за тем, которым они были посвящены. И так получилось, что все темы, которые я выбрала: «Архитектура и политика» у Антона Мосина, «Тело и чувства» у Евгения Викторовича и, собственно, «Незавершенный город» у Рубенса Кортеса, –  были мне более близки, чем остальные. Хотя, конечно, было бы интересно поучиться и у Сергея Чобана, и у Владимира Плоткина, и у Сергея Скуратова. Самыми необычными были, пожалуй, уроки Евгения Викторовича. То, как было построено обучение в его студии, заставило немного по-другому воспринимать архитектуру. Мы отталкивались не столько от определенной концепции, сколько от собственных ощущений и чувств. Учились думать об архитектуре как об особой форме телесности.

Что бы ты назвала главным из того, что дает МАРШ?

Пожалуй — понимание неразрывной взаимосвязи архитектуры с местом, в котором она  рождается. Понимание того, что архитектура не возникает ниоткуда, а напрямую зависит от среды.

Чем планируешь заняться в ближайшее время?

 Думаю немного отдохнуть, потом найти работу. Может быть, уеду куда-нибудь работать. В учебе точно сделаю перерыв, уже хочется практики.

Если бы ты могла выбирать место работы, в какое архитектурное бюро, западное или российское, ты хотела бы попасть?

Хм, мне было бы интересно поработать с голландцами или датчанами. Мне нравится то, как они взаимодействуют с городом: архитектура их проектов заключается не в здании как таковом, а в самой среде. И, кроме того, меня очень интересует социальный аспект их градостроительных концепций.

Ты представляешь для себя какую-то иную сферу деятельности, кроме архитектуры?
 
Вообще, архитектура — одна из тех специальностей, которая дает возможность работать в различных сферах. Но в настоящее время сделать шаг в сторону от своего основного образования я не готова.

Официальный сайт школы: www.march.ru

Шэнчьжень – четвертый по величине китайский город с 11 млн. населения и высокой концентрацией производства (большинство iPhon и iPad делают именно здесь). За 30 лет стремительного роста радикально преобразился. Проводя параллели с советскими стройками, Маркус Аппенцеллер выделил 3 этапа роста. Первый  –   в 1980 –  1996  гг.,  прошел под флагом копирования, когда китайцы ездили перенимать передовой опыт на Запад.  В этот период возводились в основном утилитарные постройки в рамках  традиционной линеарной планировки.  На втором этапе – в 1996 -2010 гг.  главной стала скорость возведения. В строительство был допущен частный сектор, начали расти бизнес-центры и объекты культуры. В результате выставочных залов и музеев получилось даже с избытком (многие из них  сегодня не заполнены). Примечательно, что был сделан акцент  на полицентричности города,  и это отличает ситуацию в Китае от российской. Девелоперам  отдавали сразу большую территорию, что позволило избежать точечной застройки и  разрушения контекста.

В России частное пространство  –  это, как правило, только квартира. В Китае же укоренена модель микрорайона-компаунда (compound) , где «частным» является все пространство общины. Такой микрорайон вырастает из традиционной формы замкнутого  поселения, с центральным двором, домами по периметру и входными воротами, которые раньше закрывались на ночь. Внутри такие жилые объединения хорошо организованы, там нередко располагают и общественные службы и детские сады. Здесь уже у большей группы людей присутствует чувство владения территорией, контроля над ней.

Третий этап, начавшийся около 2010 г.,  –  это период исправления недостатков, связанных с ускоренным ростом. Происходит регенерация устаревших построек, акцент делается на качество конструкций,  возведение  общественно-значимых зданий. Преобразование городской среды не только отвечает новым моделям поведения, но и позволяет улучшить коммуникацию. Например, при создании культурных парков в Шэнчьжене  и проведении Архитектурной Биеннале, властям удалось оптимизировать работу транспорта.

«Сейчас мы думаем над формированием разнообразных публичных мест в обществе, которое к этому не было привычно,  –  рассказывает Маркус Аппенцеллер.  –   Еще десять лет назад все были убеждены, что китайцы предпочитают общаться «дома, за занавесками». Но сегодня ситуация очень изменилась, –  в плане уличной социализации они  дадут фору даже итальянцам». Также новая черта последнего этапа – усиление связей Шэнчьженя с Гонкогом, а в перспективе – создание единого города с двумя центрами.

Бюро MLA+, выполнившее несколько проектов в разных зонах Шенчьженя, придерживалось бережной стратегий работы с контекстом. Первый подход заключался в том, чтобы надстраивать здания, сочетать их и связывать. Второй  (если прямое использование невозможно) –  в том, чтобы их заменять, сохраняя габариты и пространственную логику. В одних случаях было достаточно перекрасить фасады и убрать с них кондиционеры, в других понадобилось организовать принципиально новые социальные возможности. Например, для проекта создания мола площадью 1 млн. кв. м  потребовалось тщательно продумать распределение людских потоков,  проложить трамвайные пути, так что в итоге район получил новый транспортный узел.

В Китае, как и в России, происходит трансформация общества, образ жизни становится разнообразнее. И новым реалиям лучше отвечает набор основных принципов планирования, нежели жесткие схемы. Архитектурная команда MLA+  –  одна из пяти компаний-победителей конкурса на создание генплана новой береговой линии реки Гуанлан в Шэньчжэне (около 50 кв.к м) из-за очень разнородных градостроительных условий использовала разные подходы. Исходная территория не обладала общей идентичностью, районы объединяла только река. Сначала архитекторы определили пространственные элементы, которые могут быть интересны, и продумали, как добиться их более высокой функциональности. Там, где была типичная китайская «деревня», решено было провести дороги, чтобы открыть жителям доступ к реке. (Именно транспорт является ведущей силой в регенерации этой зоны). Другому району, с административными и спортивными сооружениями, решили придать более рекреационный характер,  «приблизить» к воде. Для этого вернули  природный облик реке, освободив берега от бетона и организовав  очистку от стоков. Наконец, важной идеей стала идея активной интеграции зелени в городские районы.

Один из последних проектов MLA+ для Шенчьженя  –  mix-used-здание (на фото внизу), которое пока еще на ранней стадии разработки. По замыслу архитекторов, это будет практически вертикальный город с жилой частью, офисами, просторными общественными зонами. Право на возведение получат те представители бизнеса, которые готовы реализовывать принципы устойчивого развития и выполнять социальные обязательства.

Плотность населения в Москве и в Шэнчьжене  примерно одинаковая, но у нас распределение менее равномерное – есть точки высокой плотности, а есть много промышленных зданий, которые интенсивно не используется.  Завершая обзор подходов к созданию новой городской среды, Маркус Аппенцеллер отметил, что в развитии Москвы стоит сделать больший акцент на полицентрической модели, организуя в отдаленных районах новые «островки притяжения». 

Кроме того, по мнению голландского архитектора,  столицу можно сделать более комфортной за счет лучшей адаптации к климатическим условиям: «Я удивлен, что в Москве так мало мест, которые  можно использовать как переходные от улицы к интерьеру, – semi-outside. За исключением «улиц» в торговых молах типа МЕГА такого нигде нет». В целом же использование китайского опыта возможно  с большими поправками на особенности национальной психологии и образ жизни.  

Изображения для публикации из презентации Маркуса Аппенцеллера предоставлены MLA+

Лекции проведут молодые швейцарские архитектурные бюро — XNF Arquitectes (Барселона-Лугано), TRIBU Architecture (Лозанна), Pool Architekten (Цюрих), в чьей практике и исследованиях заметен интерес к проектированию как гражданской активности. Швейцария – мировой «чемпион» в вопросах гражданского общества, участия населения в управлении страной. Выбор швейцарских архитекторов, которые будут выступать в МАРШ, позволяет увидеть швейцарское «единство в разнообразии», узнать о разных подходах к одной теме, обусловленных  различным происхождением лекторов.

Лекции проходят в школе МАРШ

15 апреля 2014 г. XNF Arquitectes (Барселона - Лугано),

20 мая 2014 г. TRIBU Architecture (Лозанна),

10 июня 2014 г. Pool Architekten (Цюрих)

Кураторы программы Алессандро Мартинелли и Людовика Моло

МАРШ, 15 апреля, 19.00

XNF Arquitectes (Барселона - Лугано), Никола Рагуши

Помимо проектной практики, разворачивающейся между Швейцарией, Италией, Бельгией и Испанией, Никола Рагуши работает на пересечении архитектуры, культуры и образования в AAAB (Барселонское Агентство поддержки архитектуры)

В основе деятельности AAAB лежит эксперимент в образовании, заключающийся в непосредственном контакте преподавателей и студентов в ходе открытых воркшопов. Важна также междисциплинарная командная работа в смежных с  архитектурой сферах, поддержка культурных событий, связанных с архитектурой, дизайном и искусством, таких как обсуждения, конференции и выставки, поиск возможностей сотрудничества и синергии между разными институциями в Барселоне и за рубежом.

Основываясь на опыте работы в АААВ, Никола Рагуши в 2013 г. Начал программу Connection Import – Export. Программа, о которой пойдет речь в лекции, направлена на укрепление связей между Швейцарией, Испанией, остальной Европой и другими континентами для лучшего понимания профессии архитектора и ее значения в обществе. Программа развивается в виде серии передвижных архитектурных выставок, рассматриваемых как единый проект. Первые города, где прошли выставки: Тичино (2013). Женева (2014), Цюрих (2014)

Официальный сайт: www.march.ru