Спектакль «Светлый путь. 19.17» молодого режиссера Александра Молочникова приурочен к столетию Октябрьской революции и осмысляет это событие с позиции нынешних двадцатилетних (как говорится в официальном анонсе: «непоротого поколения» ) — смело, без предубеждений, с пониманием того, что ко многим фактам вековой давности уже нельзя пробиться сквозь мифологию, которой они обросли, но и того, что именно сейчас эти факты особенно нуждаются в рефлексии и переоценке. Зрелищная постановка в двух частях охватывает двадцать пост-революционных лет, соединяет разные медиа, включая хореографию, кино и анимацию, и задействует около сотни актеров. На два с половиной часа зритель погружается в своеобразный «театр абсурда», потому что реальная история переплетена с аллегорическим вымыслом и явлена как сон.

Сон снится педагогу балетного класса Вере (Виктория Исакова). В этом сне ее возлюбленный разнорабочий Макар (Артем Быстров) встречает Ленина (Игорь Верник), Крупскую (Инга Оболдина) и Троцкого (Артем Соколов), они заменяют его сердце на железный «пламенный мотор» и наивный, добродушный Макар превращается в машину революции. Уверовав, что в новом мире, который ему нужно построить, разрушив старый, сметану будут делать прямо из облаков, он берет Зимний, возвращает солдат с первой мировой войны, попутно избавляясь от белых, отправляется раскулачивать крестьян. Вере тем временем вожди поручают построить счастливую коммуну с работницами, прибывшими из сел, в особняке, принадлежащем бывшей звезде императорской оперы.

Дворец баса его величества (Алексей Вертков), естественно, превращается в коммуналку. Согласно «Декрету о свободной любви», придуманному еще одной машиной революции Александрой (Паулина Андреева, прообраз –  Коллонтай), работницы выстраиваются за плотскими утехами в очередь к басу, от чего он, мягко говоря, не в восторге. В общем, сначала все кажется веселым бредом, но очень быстро сквозь смешное проступает страшное. Мечты о прекрасном будущем и сметане из облаков тонут в кровавом терроре, Ленин незаметно оборачивается Сталиным (убедительно играющий обоих Игорь Верник при этой метаморфозе внешне никак не меняется). И из кошмара только один выход — проснуться, что Вера и делает, только зритель уже не может вздохнуть с облегчением, потому что знает, что это был совсем не сон.

В такой масштабной постановке, предполагающей частую смену мизансцен, общее художественное решение — декорации, свет (художник по свету  — Александр Сиваев) , костюмы (художник по костюмам — Татьяна Долматовская) — стало связующей канвой, на которой держится многообразное представление. Различные места действия обозначаются с помощью машинерии (сцена МХТ технически прекрасно оснащена), но главным образом — посредством экрана-задника, на который проецируются то интерьеры дворцов, то супрематические композиции, то фрагменты из идеалистических советских фильмов, переплетенные с происходящим на сцене. Однако главные элементы оформления статичны, и в прямом смысле слова «обрамляют» все действие. Реальное пространство крепко связано с виртуальным посредством серии арок. По эскизам Сергея Чобана и Агнии Стерлиговой на авансцене выстроены архитектурные «кулисы»  — трехэтажная арочная структура, секции которой или полностью закрыты, или заполняются актерами.

Своеобразным перспективным порталом над планшетом сцены эту конструкцию продолжают оловянные дуги, «осеняющие» действо разноцветным свечением и уводящие взгляд в глубину — к экрану. Когда на нем возникает изображение идеального сооружения революционной архитектуры Булле — свода, уходящего в бесконечность, — все сценическое пространство превращается в длинный тоннель — метафору «Светлого пути». Одновременно это и образ гигантского, утопического построения, подавившего своих строителей, и величественного дворца, в реальном объеме структуры на авансцене нарезанного на комнатки-клетушки. Сценография легко поддерживает гротескный язык пьесы — например, в некоторых сценах в виртуальном дворце «поселяется» знаменитый ленинский шалаш. 

«Превращение крупного в мелкое, совершенного в искаженное, низведение величественного до фарса — это основная идея сценографии. Это и мое собственное важное воспоминание,  —  рассказывает Сергей Чобан. — Я помню, как заходил в Комбинат живописно-оформительского искусства, который находился в Ленинграде в здании церкви, и постоянно удивлялся, как можно было втиснуть организацию, связанную с созданием художественных произведений, в тело сакрального сооружения. Это было сделано довольно варварским способом, и было очевидным актом вандализма. В декорациях к спектаклю мне хотелось передать эту щемящую метаморфозу, разрыв единого большого организма на малые части, которые, к сожалению, уже нельзя собрать в прежнее целое».

На сцене минимум предметов и минимум цветов (основные – красный, белый, черный и серый), главное внимание направлено на актеров, на их игру и потрясающую пластику. Но при этом константный элемент оформления – блестящие арки из фактурного пузырчатого металла – тонко и многозначно взаимодействует с разными сценами спектакля, отсылая и к чему-то совсем простому и приземленному, как солдатская оловянная миска, и к чему-то такому возвышенному, как сияющие храмовые своды. А когда на экране в глубине возникает лицо-лик Ленина-Сталина, дуги символично венчают его, как сакральный образ, подсвечивая при этом тревожным багровым тоном.

На счету Сергея Чобана не только десятки крупных архитектурных комплексов и зданий в Германии и России, но и множество проектов выставочного дизайна. Однако в качестве художника театра это его дебют. С Александром Молочниковым архитектора познакомил художник и продюсер Павел Каплевич, когда идея «Светлого пути» у режиссера только вызревала. В его практике это продолжение серии постановок по мотивам истории России (до этого были «19.14» и «Бунтари»). После разговоров о планирующемся спектакле он пригласил Сергея Чобана придумать сценографию, над которой тот, как и над многими другими художественными инициативами, работал вместе с архитектором Агнией Стериговой. 

К каждой мизансцене было нарисовано очень много довольно подробных эскизов. По словам Сергея Чобана, он их сделал больше, чем к какому-либо из архитектурных и выставочных проектов. И если «сценография» экспозиции диктует посетителю сценарий действия-движения, то в театре все элементы, напротив, действию подчинены, должны быть его органичной частью и подчеркивать игру актеров. Театральный художник на каждом шагу взаимодействует с режиссером.

«Только режиссер чувствует, с чем ему нужно работать на сцене. Художник может предложить ему какие-то инструменты, режиссер их пробует, и если понимает, что они излишни, избыточны, то может от них и отказаться.  Мы сделали очень много вариантов, и огромное количество из них не воплотилось»,  – рассказывает Сергей Чобан. В то же время этот спектакль отличает абсолютная синергия сценографии и работы со светом и костюмами. 

Отметим, что в этом проекте получили развитие некоторые темы, уже проявлявшиеся в архитектурной графике Сергея Чобана. Например, у него была фантазия – изображение головы вождя в разрезе, в которой происходят разные вещи. В идеях к спектаклю революция представала действом, рожденным в подобной голове с характерным узнаваемым профилем. В декорациях в итоге этот образ не воплотился, но сам рисунок, как созвучный спектаклю, иллюстрирует его программку.

«Мне понравился результат, конечно. Но меня невероятно поразило, насколько это тяжелая работа – и режиссера, и актеров, и хореографа, и композитора, и вообще всей команды, и с каким количеством вариаций и отказов от каких-то решений она связана», – оценивает архитектор свой первый опыт сотрудничества с театром. От лица зрителя можем добавить, что результат этой всеобщей работы смотрится на одном дыхании. Мир, созданный на грани яви и сна, вовлекает в себя целиком и полностью, провоцируя гамму противоречивых  реакций – от сопереживания до отторжения, от смеха до горечи. События столетней давности перестают быть далекой исторической датой, спектакль заставляет прочувствовать стоящую за ними неизмеримую человеческую трагедию, а карикатурность персонажей, приемы фарса и мистерии-буффонады ее только оттеняют. «Светлый путь», безусловно, стоит того, чтобы увидеть его собственными глазами.

Фото: Василий Буланов

С 15 по 17 ноября в Берлине проходил ежегодный Всемирный фестиваль архитектуры WAF 2017, где были представлены отобранные проекты ведущих архитекторов международного уровня. Конкурсанты оценивались в 32 категориях, разделенных на 4 больших раздела: реализованные проекты, будущие проекты, малые проекты и ландшафт. В этом году в шорт-лист фестиваля вышли всего пять российских бюро: «Студия 44», SPEECH, «Сити-Арх» и TOTEMENT/PAPER и Blank Architects. Последние показали, в том числе, станции метро «Шереметьевская» и «Ржевская», разработанные в ходе архитектурного конкурса, проведенного при поддержке Москомархитектуры и мэра Москвы Сергея Собянина. 

Участок Третьего пересадочного контура (ТПК) метро от станции «Шереметьевская» до «Ржевской» планируется построить к 2020 году. Его длина – 4,5 км. Станцию метро «Ржевская» будут строить по проекту Blank Architects, победившему сначала по голосованию жюри, а потом и в ходе финального открытого голосования жителей. (Станцию метро «Шереметьевская» реализуют по проекту AI Architects).

«Ржевская» размещается на Рижской площади. Главный архитектурный элемент станции метро – арка. Она акцентирует вход в наземный павильон и повторяется в дизайне платформы, раскрывая концепцию «портала в город».

Со станции «Ржевская» можно будет перейти на «Рижскую»Калужско-Рижской линии и выйти к проспекту Мира, ул. Сущевский Вал (Третье транспортное кольцо), Рижскому вокзалу, железнодорожным платформам Рижская Октябрьской железной дороги, Ржевская Курско-Рижского и Курско-Смоленского направлений, остановкам пассажирского транспорта, жилой и общественной застройке.

По данным пресс-службы Мосметростроя, основной этап строительства новой станции метро «Ржевская», расположенной в Мещанском районе, стартует в июле. Сейчас специалисты сооружают устройство ограждающих конструкций из буросекущих свай для возведения демонтажно-монтажно щитовой камеры. Строители впервые сооружают котлован круглого сечения в этом районе из свай диаметром 1200 миллиметров и глубиной 50 метров.

Третий пересадочный контур пройдет на расстоянии около 10 километров от Кольцевой линии метро. Длина ветки – 61 километр. На ней построят 32 станции, 17 из них – пересадочных – это позволит менять линии без заезда в центр города.

Blank Architects – международное архитектурное бюро, основанное в 2008 году Магдой Чихон совместно с Лукашем Качмарчиком, Магдой Кмитой, Шимоном Матковски и Петром Фафарой. За несколько лет проектировочной деятельности команда Blank Architects получила профессиональное признание не только в России, но и за рубежом. Портфолио бюро состоит из проектов различных масштабов и типологий, включая частную архитектуру, мультифункциональные жилые и коммерческие комплексы, интерьеры, ландшафтный дизайн, городское проектирование, а также дизайн подземной инфраструктуры и других общественных пространств. 

В числе наиболее значимых проектов бюро, помимо дизайна станции «Ржевская», реконструкция центрального стадиона Динамо и его трансформация в мультифункциональный комплекс ВТБ Арена (разработка рабочей документации и ведение авторского надзора за строительством объекта с 2013 года), благоустройство территории жилого квартала ВТБ Арена Парк (с 2015 года), проект мультифункционального комплекса в рамках программы реновации завода ЗИЛ (2017), проект благоустройства территории Даниловской мануфактуры (2012).

В настоящее время идет регистрация заявок на конкурс художественных решений интерьеров и входных павильонов двух новых станций метро – «Нагатинский затон» и «Кленовый бульвар». Подробности:

http://www.archplatforma.ru/?act=1&catg=96&nwid=4222

В репортаже о прошедшей в Иннополисе (Татарстан) Первой Российской Молодежной Архитектурной Биеннале мы рассказывали о ее роли, теме, конкурсном задании, работе жюри и церемонии награждения победителей. Здесь публикуем их проекты.

На наш взгляд, остроту конкурсу придало присутствие кардинально противоположных взглядов на комфортное пространство для жизни. «Силовое поле» создавали две полярные работы: предложение бюро Citizenstudio, крепко укорененное в настоящем с опорой на опыт прошлого, и предложение бюро WALL, тотально устремленное в альтернативное и довольно далекое будущее. С них, предоставив слово авторам, и начнем.

Архитектурная группа Citizenstudio (Москва). Основатели: Михаил Бейлин и Даниил Никишин.

Награда Биеннале: Золотой приз

Михаил Бейлин, Даниил Никишин: «Главную проблему современного города мы видим в том, что человек несколько отчужден от среды, в которой живет, он редко может назвать здание, где он обитает, и его окружение, Домом с большой буквы. В поиске решения этой проблемы мы опираемся на три инструмента: Вариативность, Вовлеченность, Взаимодействие. Вариативность  —  разнообразие элементов застройки, избавляющее от ощущения монотонности и мономасштабности. Взаимодействие — создание пространства, располагающего к расширению общественных связей, в том числе выходящих за пределы квартала. Вовлеченность — участие жителей в жизни квартального микросоциума.  

Работая над проектом, мы представили себе городскую ткань, состоящую из кварталов 250x250 м, разделенных посредством дорожно-уличной сети. Но все пешеходное движение и все общественные пространства расположили не вдоль проезжих частей, а завели внутрь кварталов, разрушив жесткость и самоограниченность квартальной застройки. Результатом стало создание насыщенной, связанной  и открытой среды. Совместив несколько типологий, мы превратили ее в некий гибрид. Это жилье, характерное для субурбии (таунхаусы), для городской периферии — модернистских спальных районов, средней части города, такой, как метро «Университет» (добротные дома высотой 7-8 этажей), и для исторического центра. 

Внутри, между рядами застройки, по всему периметру квартал огибает полуприватное общественное пространство — линейный парк. А с двух сторон по его оси, к таунхаусам и подъездам многоквартирных домов примыкают маленькие дворики и «палисадники», — островки, которые жители могли бы облагораживать и обустраивать по своему усмотрению, как это происходит в хороших спальных районах. Эти «микрордворы»  –  своеобразные пространства вовлеченности.

Что касается архитектуры, то нас вдохновляла теплая, качественная застройка совершенно разных эпох, от зданий начала 20 века, итальянской архитектуры 1930-х и кончая «цековскими» домами в арбатских переулках. Добавляя какие-то современные детали и образы, мы пытались создать в целом традиционное пространство, защищенное, но проницаемое, в чем-то слегка архаичное, но гармоничное и стилистически взвешенное. Но главное — оно сомасштабно человеку. Для нас именно такое пространство и такая среда создает ощущение уюта и комфорта, сопричастности и защищенности. Ощущение Дома».

Архитектурное бюро WALL (Москва). Основатели: Рубен Аракелян и Айк Навасардян

Награда Биеннале: Специальное упоминание жюри

Рубен Аракелян: «Мы представили, как развивающиеся сегодня самые сложные и умные технологии изменят наш образ жизни через 100 лет, повлияют на пространственный каркас города, коммуникацию людей. Структурообразующей единицей станет индивидуальная жилая ячейка, которая станет третьей оболочкой человека, наравне с его кожей и одеждой. Это будет умная квартира, которая будет реагировать на особенности и потребности жильца. У нее будет свой микроклимат и возможности перемещения на магнитных подушках по принципу левитации. Ее локация будет зависеть от индивида. Интроверты смогут жить уединенно и автономно среди ландшафта в своих отдельных ячейках. Капсулы также могут объединяться в горизонтальные цепочки, архипелаги, или же в вертикальные «муравейники». Таким образом кварталы будут сами формироваться и трансформироваться вокруг притягивающих их силовых полей, среди природно-рукотворных ландшафтов, скрывающих в своих недрах общественно-социальные функции. Они же будут питать и обслуживать жилые надземные структуры.

Локация будет зависеть от индивида. Интроверты смогут жить уединенно и автономно среди ландшафта в своих отдельных ячейках. Капсулы также могут объединяться в горизонтальные цепочки, архипелаги, или же в вертикальные «муравейники». Таким образом кварталы будут сами формироваться и трансформироваться вокруг притягивающих их силовых полей, среди природно-рукотворных ландшафтов, скрывающих в своих недрах общественно-социальные функции. Они же будут питать и обслуживать жилые надземные структуры».

Общая площадь территории: 6,2 га

Плотность застройки: 29 000 кв.м

Площадь застройки: 24 412 кв.м

Общая площадь квартала: 179 948 кв. м

Верхняя отметка высоты: 198 м

Этажность: 1-61 

Проекты других призеров представляли сценарии, более реалистичные и реализуемые уже в наше время.

Надежда Коренева (Москва)

Награда Биеннале: Серебряный приз 

Описание проекта: Развитие городской среды — это непрерывный процесс, в котором сценарии жизни того или иного сегмента (квартала) должны разрабатываться одновременно с архитектурными решениями. В основу  проекта положен принцип RESIDENTIAL SCRIPT — программирование кодов развития жилой среды (с включением коммерческих и социальных объектов). В качестве исходного участка выбрана территория 240x240 м, которая разделена на девять жилых единиц размером 60х60 м. Основу каждой из них, в свою очередь, составляют универсальные городские ячейки 30х30м, выступающие в качестве неизменяемого стационарного компонента.

В центре каждой такой ячейки расположены лестнично-лифтовая клетка и необходимые инженерные блоки. Конструктивно каждая из них является двухуровневой, с возможностью трансформироваться в две одноуроневые. Такое архитектурно-планировочное решение позволяет обеспечить высокую плотность застройки при относительно низкой этажности (4–6–8 этажей), выстроить сложную иерархию общественных пространств и заложить в основу проекта возможность трансформации городской ткани при сохранении ее характера.

Важнейшей составляющей проекта является интегрированный механизм управления процессом трансформации. SCRIPT LAB (Бюро Городских Трансформаций) представляет собой центр исследований и проектирования, реагирующий на меняющиеся запросы горожан, адаптируя под них среду.

Общая площадь территории: 5, 76 га

Плотность застройки: 23 000 м/га

Площадь застройки: 109 480 кв.м

Общая площадь квартала: 48 400 кв.м

Жилая площадь: 49 560 кв.м

Этажность: 5-9

Олег Манов (Санкт-Петербург)

Награда Биеннале: Бронзовый приз

Описание проекта: Территория квартала разделена на взаимопересекающиеся пространства жилого и общественного назначения, разнообразие форматов которых призвано объединить представителей самых разных возрастных групп и интересов. Блок А, или «Городские виллы» — это традиционная малоэтажная жилая квартальная застройка, предусматривающая четкое разделение пространства на частное и общественное. Уютные внутренние дворики здесь дополнены развитыми эксплуатируемыми террасами, а весь первый этаж отведен под размещение общественных функций. Блок B представляет собой вытянутое в плане трехэтажное здание общественного центра, расположенное точно посередине квартала и призванное аккумулировать просветительские, торговые и развлекательные функции в масштабе всего прилегающего района.

Вплотную к центру примыкает вертикальная доминанта квартала с запоминающимся V-образным силуэтом — блок С с апартаментами для временного проживания. Трактованные как отдельные ячейки, сгруппированные на склоне «горы», они обладают прекрасными видовыми характеристиками и одновременно формируют яркий, иконический характер здания. И, наконец, блок D — это комплекс, состоящий из жилых кластеров, рассчитанных на совместное проживание нескольких человек в отдельных студиях и располагающих пространствами для совместного ведения хозяйства и времяпрепровождения. Жилые модули каждого кластера имеют телескопические террасы, функционирующие в летнее время и убирающиеся на зимний период.

Общая площадь территории: 4, 32 га

Плотность застройки: 12 000 м/га

Площадь застройки: 9700 кв.м

Общая площадь квартала: 51 840 кв.м

Жилая площадь: 42 780 кв.м

Верхняя отметка высоты: 84.6 кв.м

Этажность: 3-15

Авторский коллектив Елены Кашириной, Игоря Кашириной (Москва)

Награда Биеннале: Специальное упоминание Жюри 

Описание проекта: Прообразом архитектурно-планировочной идеи данного проекта стал брус, сложенный в несколько стопок. Получившаяся таким образом структура, в которой чередуются плотные и прозрачные блоки, и была положена в основу решений генерального плана. Фактически квартал сформирован одним зданием, состоящим из четырех прямоугольных в плане корпусов, расположенных на едином стилобате. На кровле стилобата внутри каждого из корпусов создан благоустроенный двор. Между собой дворы соединены системой переходов, кроме того, из каждого по специальным пандусам можно попасть на одну из четырех пешеходных площадей, окружающих здание по внешнему периметру.

Размещение дворов на стилобате не только гарантирует полное отсутствие в них машин, но и задает четкую иерархию общественных и общественно-приватных пространств в структуре квартала. Каждый двор имеет свой характер: в первом расположен шахматный клуб, во втором — детская площадка, в третьем — спортивное поле, а четвертый двор организован как зона барбекю. Разный функционал получили и площади, примыкающие к зданию с внешней стороны: одну предполагается оформить как медиалекторий под открытым небом, другую превратить в рынок выходного дня, третью сделать прогулочной зоной встроенного детского сада. Архитектурное решение здания и благоустройство всех общественных пространств квартала выполнены в единой модульной сетке с шагом 7,5х7,5 м.

Общая площадь территории: 2,89 га

Плотность застройки: 25 700 кв.м/га

Общая площадь квартала: 72 750 га

Жилая площадь: 43 550 кв.м

Этажность: 5-10

Архитектурная мастерская «2 Портала» (Воронеж) 

Награда Биеннале: Специальный приз республики Татарстан

Описание проекта: Периметрально-комбинированная схема застройки позволяет условно разделить пространство квартала на несколько «подкварталов», которые имеют собственные дворовые территории. Такая структура создает камерные обособленные дворы и одновременно формирует единое плавно перетекающее пространство, обеспечивая логичное взаимодействие всех элементов квартала. Квартал разделен на три основные зоны: жилая «традиционная», жилая «активная» и общественно-рекреационная.

Центральное место в композиции генплана занимает внутриквартальный сквер, служащий связующим звеном между общественной зоной и жилыми домами. Раскрытый угол сквера усиливает выразительность ансамбля, обеспечивая его коммуникацию с внешней городской средой. На первых этажах «активного» жилья расположились помещения коммерческого назначения, а также зона коворкинга.

«Традиционное» жилье, составляющее основную часть застройки квартала, отсылает к образу привычного частного дома со скатной кровлей. Ключевой особенностью жилых домов являются двухуровневые «граундхаусы» на нижних этажах, с приквартирными участками, террасами и отдельным входом. Использование композитных материалов в сочетании с клинкерной облицовкой демонстрирует гармоничное сосуществование прогресса и традиций. Комбинирование разных материалов и цветов придает простой композиции зданий выразительность и индивидуальность. Доступ автомобилей на территорию квартала, кроме спецтехники, ограничен, гостевая парковка организована по его внешнему периметру.

Общая площадь: 4, 52 га

Плотность застройки: 16 966 кв.м

Площадь застройки: 12 907 кв.м

Общая площадь квартала: 103 408 кв.м

Жилая площадь: 73 655 кв.м

Верхняя отметка высоты: 27,3 кв. м

Этажность: 4-8

Сохранить

 Джейн Грили, Брисбен, Австралия: 

Большую часть жизни я проработала архитектурным визуализатором. Пять лет назад из-за болезни мне пришлось прервать практику, и я потеряла большую часть своих клиентов. И хотя это не было запланировано, но освободило массу времени. Окрепнув, я почувствовала в себе свободу рисовать все, что душа пожелает.

Я часто общаюсь с моей соседкой Марией и восхищаюсь ее садом – что в нем только не растет: зелень, овощи, фрукты в разнообразии сортов и видов. Я начала это великолепие зарисовывать – сперва все, что открывалось взгляду с моего двора. Мария, увидев это, разрешила мне заходить в ее сад в любое время, и, я наслаждалась, сидя там, рисуя и слушая окружающие звуки: гвалт студентов, живущих рядом, лай собаки за забором и квохтанье куриц, гул транспорта, доносящийся с улицы, и самолетов, пролетающих в небе. И когда смотрю на свои рисунки, я вспоминаю эти шумы, запахи, жару и надоедливых насекомых. 

Джейн Грили. «Сарай в саду Марии», 45 x72 см (Австралия, Брисбен)

Создавая большие композиции, я опиралась как на эскизы с натуры, так и на фотографии. «Сарай в саду Марии» – третий в серии из пяти листов.  Сначала я набрасывала всю композицию тонким карандашом (5 mm, HB)  на 300 граммовой акварельной бумаге. Затем делала тщательную прорисовку, используя пастельные карандаши, пастель и уголь. На каждый такой рисунок уходит от шести до восьми недель. Мне так нравится объект изображения и сам процесс рисования, что я ощущаю его как медитацию.

Что касается фотореалистичной манеры, я чувствовала, что очень важно показать детали, потому что в них жизненная философия Марии – «расточительство до добра не доведет» и «в хозяйстве все пригодится». Когда ей было 14,  ее семья переехала в Австралию из Италии – бежали от войны и голода. 

Сад, который Мария взрастила, приложив много труда и сил, сначала одна, потом вместе с мужем (его недавно не стало), кормил большую семью. Ничего не пропадало и не выбрасывалось. Подпорные решетки, подсобки и инструменты, все там – продукт ресайклинга. Растения выращиваются из сохраненных семян. В старых чанах и кастрюлях  собирается дождевая вода для полива. 

Наш район находится недалеко от центра города, и сейчас на него надвигаются девелоперы. Я часто вижу, как дома и сады на нашей улице сносят за несколько часов, чтобы расчистить дорогу новым зданиям – подобные я когда-то сама рисовала. Мне не дает покоя мысль: однажды так исчезнет и сад Марии — свидетельство целой жизни. Своими фотографически документальными рисунками я привлекаю внимание к тому, от чего скоро останутся только воспоминания. 

http://www.janegrealy.com.au/

Солистка Большого театра Агунда Кулаева (меце-сопрано) и ее муж, заслуженный артист республики Северная Осетия, лауреат международных конкурсов Алексей Татаринцев (тенор) исполнят оперные арии и романсы из своего репертуара. Благотворительный вечер — также редкая возможность пообщаться в неформальной обстановке со звездами мировой оперной сцены. 

Агунда Кулаева – гордость Большого театра. В ее биографии многочисленные концерты на лучших сценах мира — в Италии, Франции, Германии, Швейцарии, Венгрии, Австрии, Финляндии, Южной Кореи и США.

В ее репертуаре более 25 оперных партий, 7 из которых она сегодня исполняет на сцене главного театра страны: Любаша («Царская невеста» Н. Римского-Корсакова), Эболи («Дон Карлос» Дж. Верди), Снежная королева («История Кая и Герды» С. Баневича), Полина («Пиковая дама» П. Чайковского), Кончаковна («Князь Игорь» А. Бородина), Кармен («Кармен» Ж. Бизе), Весна («Снегурочка» Римского-Корсакова).

Билеты на концерт: https://futurussia-events.timepad.ru/event/511539/

Начало: 17:00

После концерта состоится вернисаж, в котором примут участие ведущие мастера российской станковой и книжной графики, театрального искусства, живописи и фотографии, связанные с легендарным художественным явлением 80-х годов ХХ века — «Бумажная архитектура»: Юрий Авакумов, Сергей Бархин, Александр Бродский, Михаил Филиппов, Илья Уткин. 

Известный критик Григорий Ревзин пишет о «Бумажной архитектуре» :

«Это было художественное движение, основанное на идее концептуального проектирования, соединение архитектуры и изобразительного искусства. Работы архитекторов-бумажников – едва ли не единственное, что осталось в истории искусства от позднесоветского периода развития архитектуры в России. Они были достаточно известны в мире – эти мастера выиграли десятки международных архитектурных конкурсов и многие их работы находятся в коллекциях зарубежных музеев и частных собраниях.

Сегодня популярен жанр альтернативной истории. Что было бы, если бы не родился Тамерлан? Если бы Петру Великому наследовал царевич Алексей? Не Сталин переиграл Троцкого, а наоборот? Вариантов много и об этом интересно фантазировать. Но есть исторические развилки, которые мы проходим в своей жизни, варианты, которые были открыты еще вчера.

«Бумажная архитектура» — это и есть альтернативная реальность. Не только в том смысле, что проектируются миры, которые не состоялись. Это художественное зрение, в котором уровень философской и эстетической рефлексии принципиально отличается от того, что мы имеем сегодня. Сопоставление сегодняшнего видения и того, которое фиксируют произведения бумажной архитектуры, – это сопоставление плаката и живописи. Многое можно сказать и плакатом, но только кратко и в лоб. Альтернатива бумажной архитектуры – это способность поиска смысла пространства и бытия в нем, сложности и рафинированности высказывания о нем без того, чтобы получить в ответ «многабукф».

Эта альтернатива, увы, не состоялась. Остались, однако, артефакты, о ней свидетельствующие. Ценность тиражных изделий в антиквариате определяется так – берем стоимость всего тиража и делим на количество оставшихся предметов, осталась одна фарфоровая чашечка – тогда она будет стоить как все вместе взятые. Свидетельств этой альтернативы – «бумажной архитектуры» — остается тем меньше, чем дальше она уходит в прошлое».

Работы, выставленные на вернисаже, оригиналы и подписанные авторами копии, можно будет приобрести. Каталог работ и информация о художниках скоро будет доступна онлайн.

Вход на вернисаж — свободный.

Приятным завершением мероприятия станет фуршет в живописном пространстве галереи.

Благотворительный вечер организован семьей и друзьями Ирины Фоминой. Все вырученные средства будут направлены на операцию по протезированию аорты.

При поддержке: Фонда Сергея Чобана — Музей архитектурного рисунка,  Группы сайтов 360.ru, Международного конкурса архитектурного рисунка АрхиГрафика.

Гридчинхолл

Московская обл., Красногорский р-н, с. Дмитровское, ул. Центральная, 23

В этом конкурсном сезоне, в cвязи с высоким общим уровнем работ и небольшим разрывом в сумме баллов, набранных лидерами голосования Жюри, призовой фонд от организаторов (100 000 р.) было решено разделить между победителями номинаций «Рисунок с натуры», «Архитектурная фантазия», «Рисунок к проекту». И равнозначный денежный приз присужден победителю специальной номинации «Москва: Гений места» ее куратором и главным архитектором Москвы Сергеем Кузнецовым.

Также в каждой номинации три автора были отмечены дипломами  «Специальное упоминание Жюри». Председатель Жюри Сергей Чобан назвал финалиста номинации «Архитектурная фантазия», получившего Специальный приз от Фонда –  Музей архитектурного рисунка в Берлине – поездку на одну из выставок музея. Шесть участников награждены призами Международного благотворительного архитектурного Фонда им. Якова Чернихова. Специальный приз в номинации «Рисунок к проекту» вручен от постоянного партнера конкурса LAUFEN (Roca Group). И четыре автора из разных номинаций отмечены «Специальным призом куратора проекта «АрхиГрафика». 

Полный список призеров и победителей

НОМИНАЦИЯ «АРХИТЕКТУРНАЯ ФАНТАЗИЯ»/ARCHITECTURAL FANTASY NOMINATION 

Победитель/Winner 

Евгений Ширчков. Серия «Следы». (Evgeniy Shirchkov. Footprints)

Специальный приз Фонда Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка в Берлине (Special Prize by Tchoban Foundation Museum for Architectural Drawing)

Андреас Папастергиоу. Видение индустриального будущего. (Andreas Papastergiou. Visions of an industrial future) 

Специальное упоминание жюри (Special mention of the Jury)

Давид Сухиашвили. Серия «Инсталляции» (David Sukhiashvili. Installations series)

Федерика Станьи. Серия «Слои города» (Federica Stagni. Stratified City)

Андрей Ноаров. Вид на арку со стороны канала (Andrey Noarov. View of the Arch from the channel) 

НОМИНАЦИЯ «РИСУНОК К ПРОЕКТУ»/DRAWING FOR THE PROJECT NOMINATION

Победитель/Winner

Артур Скижали-Вейс. Серия «Эко-коммуны дауншифтеров» (Artur Skizhali-Veys. Eco-communes of downshifters)

Cпециальные упоминания Жюри/Special mention of the Jury

Бонг Йонг. Институт по переработке испорченных овощей и фруктов. (Bong Yeung. Lea Valley Super-Farm: Institute of Failed Fruit and Vegetables in London)

Наталья Елисеева. Интерьер квартиры в стиле Либерти (Nataly Eliseeva. The reconstruction and decoration of the private apartment in Liberty Style)

Иоан Зеленин. Таунхаус (Ioan Zelenin. Townhouses)

Специальный приз LAUFEN (Roca Group)/Special Prize by LAUFEN (Roca Group)

Григорий Николаев. Центр-трансформер для творчества в городской среде (Grigory Nikolaev. Urban-сenter transformer for creativity)

НОМИНАЦИЯ «РИСУНОК С НАТУРЫ»/DRAWING BY NATURE NOMINATION

Победитель/Winner

Джейн Грили. Сад Марии (Jane Grealy. Maria's Garden)

Специальное упоминание Жюри

Ирина Амелина. Серия «Старая Самара» ( Irina Amelina. Old Samara series)

Алексей Ильин. Хертогенбос (Alexey Ilin. Hertogenbosch)

Георгий Фролов. Чистая конструкция. Старый Пенсильванский вокзал (Georgy Frolov. The pure structure. Old Pennsylvania Station)

НОМИНАЦИЯ «МОСКВА:ГЕНИЙ МЕСТА» (MOSCOW:GENIUS LOCI NOMINATION)

Победитель

Иоан Зеленин. Образы для Новоалексеевской улицы (Ioan Zelenin. Images for  Images for Novoalekseevskaya street)

Денишева Жанна. Репетиция в Большом Театре (Denisheva Janna. Rehearsal at the Bolshoi Theatre)

Кочетов Валерий. Москва. Многообразие (Kochetov Valery. Moscow. Multi image)

Ирина Лурье. Образы Москвы (Irina Lurie. Moscow images)

Cпециальные призы Международного архитектурно-благотворительного Фонда им. Якова Чернихова (Special Prizes by Jacov Chernikhov International Foundation)  

Федерика Станьи. Серия «Слои города» (Federica Stagni. Stratified City)

Юрий Гребенщиков. Панорама Барнаула (Jury Grebentschikov. Barnaul. Panorama)

Марио Вик. Главный купол (Mariovic. Mane Dome)

Меган МакГлюн. Заброшенная фабрика/ (Megan McGlynn. Sub Rosa)

Михаил Федоров. Две башни ( Mikhail Fedorov. Two Towers)

Специальное упоминание куратора/Curators Special mention

Михаил Бейлин. Арбатский парус (Mikhail Beilin. Arbat sail)

Ахсар Гаглоев. Вторая жизнь (Akhsar Gagloev.  Second Life)

Мария Ляшко. Дом Сутягина (Maria Lyashko. Sutagin's house)

Крылов Александр. Бегущий город - 3 (Krylov Alexandr. The running city-3)

Программные партнеры проекта «АрхиГрафика»: Фонд Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка, главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, Союз московских архитекторов, Международный архитектурно-благотворительный Фонд им. Якова Чернихова 

Партнер проекта «АрхиГрафика»: LAUFEN (компания Roca Group)
Информационные партнеры: Интернет-порталы  archi.ru; Архсовет Москвы, журналы speech:, Проект Балтия, Проект Россия, Tatlin

 ЖЮРИ КОНКУРСА АРХИГРАФИКА 2016-2017

Сергей Чобан (председатель Жюри) –  основатель Фонда архитектурного рисунка Tchoban Foundation Museum for Architectural Drawing, руководящий партнер бюро SPEECH (Россия, Москва) и nps tchoban voss (Германия, Берлин). 

Сергей Кузнецов – куратор номинации «Москва: Гений места» – главный архитектор Москвы

Максим Атаянц – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Максима Атаянца» 

Михаил Филиппов – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Михаила Филиппова»

Паоло Мартеллотти – архитектор, основатель студии il Laboratorio ( Италия, Рим)

Евгения Муринец –  ответственный секретарь Архсовета, заместитель генерального директора Фонда Единого Института развития в жилищной сфере

Минору Номата – художник (Япония, Токио)

Сергей Эстрин – архитектор, основатель и владелец «Архитектурной мастерской Сергея Эстрина» (Россия, Москва)

Андрей Чернихов – архитектор, основатель «Студии Архитектуры и Дизайна Андрея Чернихова».
         
Cайт конкурса: сompetitions.archplatforma.ru

Сохранить

СЛОИ И СИМВОЛЫ

Выставка Международного конкурса архитектурного рисунка
АрхиГрафика 2016-2017
В рамках АРХ Москва NEXT! 2017
24-28 мая
Центральный Дом Художника. Москва, Крымский вал, 10, 2-й этаж, 15 зал

Лекция Андрея Чернихова «Будущее становится предсказуемым…» и Церемония награждения победителей конкурса.
28 мая, 15:00, конференц-зал ЦДХ

Организаторы Archplatforma.ru (Группа сайтов 360.ru)
При поддержке главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, архитектурного бюро WALL

Четвертый конкурс, стартовавший в сентябре 2016 года, вновь cобрал на онлайн-площадке сompetitions.archplatforma.ru обширную коллекцию архитектурных рисунков с натуры, эскизов к проектам, фантазий, а также образов Москвы в предложенной ее главным архитектором Сергеем Кузнецовым специальной номинации «Гений места». География участия расширилась до Австралии, общее количество заявок достигло 900, из них 460 прошли отборочный тур и 55 работ дошли до финала. Экспозиция в рамках АРХ Москвы NEXT! объединяет 35 рисунков из шорт-листов четырех номинаций в истории о слоях и символах, наполняющих пространства фантастических и реальных городов, мировой культуры, нашей памяти и воображения.

Одним из смысловых каркасов выставки стали различные модели и «срезы»  градоустройства – тема, которой в этот раз уделили внимание многие авторы. На противоположных концептуальных полюсах – акварель Федерики Cтаньи, где стеной до неба растут безликие, однотипные дома, и рисунок Артура Cкижали-Вейса из серии фантазий о первобытной архитектуре, где, напротив, что ни здание, то в буквальном смысле идол.

Если трактовать оба сценария метафорически, то они не так уж далеки от современной реальности: амбиции и насущные потребности разных мегаполисов мира балансируют между массовой типовой застройкой и артистичными зданиями-символами. Москва – тому подтверждение, что отражено в панораме Валерия Кочетова, совместившей разновременные слои и знаковые объекты столицы.

Существует ли на Земле еще хоть один город с таким многоликим и противоречивым «Гением места», с таким количеством разнородных достопримечательностей? Работы московской номинации, вошедшие в экспозицию, отличает особая проникновенная интонация в изображении как общеизвестных сооружений, так и мест, значимых лично для авторов рисунков.

Слой воспоминаний, лежащий где-то между грезами и явью, – возможно, самый востребованный источник вдохновения для участников «АрхиГрафики». В него уводит призрачная арка Андрея Ноарова, туда же удаляются следы на снегу в философских композициях Евгения Ширчкова.
На фоне явного преобладания сюжетов, связанных с прошлым, неизбежно возникает вопрос: каким участники конкурса видят будущее? Характерно, что даже изобретательные фантазии Александра Кобяка и Александра Крылова, в которых мобильные города отправляются в странствия, стилистически и идейно находятся в русле ретрофутуризма.

И среди ручных эскизов к проектам редки ответы на вызовы будущего, их заглушают мотивы эскапизма: «бегства» в душевную деревянную архитектуру, уютные интерьеры в исторических стилях, идиллические поселения дауншифтеров. Обусловлено ли это главным требованием конкурса, принимающим только рисунки от руки, – быть может, это объемный культурный багаж традиционной, не цифровой графики порождает ностальгию и диктует ретроспективные сюжеты?

Или же это примета нашего времени, в целом склонного идеализировать прошлое и с опаской заглядывать в будущее, грозящее, как минимум, победой искусственного интеллекта, а то и вовсе индустриальным апокалипсисом, что с открытой ссылкой на художественное наследие Леббеуса Вудса предвидит в своих рисунках Андреас Папастергиоу?

В последний день работы выставки эти вопросы будут затронуты на открытой лекции одного из членов Жюри конкурса, архитектора Андрея Чернихова «Будущее становится предсказуемым…». Сразу после нее состоится Церемония награждения призеров смотра, определенных авторитетным международным Жюри во главе с архитектором, основателем Фонда и Музея архитектурного рисунка в Берлине Сергеем Чобаном.
Приглашаем всех на заключительное мероприятие «АрхиГрафики 2016-2017» – 28 мая, 15:00, конференц-зал ЦДХ.

Участники выставки:
Ирина Амелина, Владимир Баласанян, Михаил Бейлин, Роке Вьехо, Марио Вик, Ахсар Гаглоев, Юрий Гребенщиков, Джейн Грили, Наталия Елисеева, Илья Иванченков, Алексей Ильин, Иоан Зеленин, Александр Кобяк, Григорий Коршунов, Валерий Кочетов, Сергей Кравченко, Александр Крылов, Мария Ляшко, Андрей Ноаров, Анастасия Нестерова, Григорий Николаев, Андреас Папастергиоу, Ксения Пархоменко, Артур Скижали-Вейс, Джон Соулс, Федерика Станьи, Давид Сухиашвили, Михаил Федоров, Георгий Фролов, Галина Шашкина, Евгений Ширчков

Куратор: Екатерина Шалина
Дизайн экспозиции: Игорь Шичков

Программные партнеры проекта «АрхиГрафика»: Фонд Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка, главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, Союз московских архитекторов.
Партнер проекта «АрхиГрафика»: LAUFEN (компания Roca Group)
Информационные партнеры: Интернет-порталы  archi.ru; Архсовет Москвы, журналы speech:, Проект Балтия, Проект Россия, Tatlin

Вход по билетам на АРХ Москву NEXT! Бесплатный электронный билет для специалистов: http://www.archmoscow.ru/

Открытый международный конкурс «АрхиГрафика» проводится архитектурным сайтом Archplatforma.ru (Группа интернет-ресурсов 360.ru) при содействии Фонда архитектурного рисунка Сергея Чобана, при поддержке главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова и Союза московских архитекторов. Цель конкурса – представить разные виды архитектурного рисунка от руки, привлечь внимание широкой аудитории к этому виду искусства и дать возможность архитекторам и художникам архитектуры, продемонстрировать свое мастерство. Первый тур смотра разворачивается в интернет-формате. По онлайн-материалам Жюри формирует лонг и шорт-листы. На втором этапе эксперты рассматривают и оценивают оригиналы рисунков, вошедших в шорт-листы. Победители «АрхиГрафики» 2016-2017 получат дипломы, денежные призы от организаторов и специальные призы от Фонда Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка (поездка в Берлин на выставку Музея), от главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, куратора спецноминации «Москва:Гений места» и партнеров конкурса.

ЖЮРИ КОНКУРСА АРХИГРАФИКА 2016-2017

Сергей Чобан (председатель Жюри) –  основатель Фонда архитектурного рисунка Tchoban Foundation Museum for Architectural Drawing, руководящий партнер бюро SPEECH (Россия, Москва) и nps tchoban voss (Германия, Берлин). 

Сергей Кузнецов – куратор номинации «Москва: Гений места» – главный архитектор Москвы

Максим Атаянц – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Максима Атаянца» 

Михаил Филиппов – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Михаила Филиппова»

Паоло Мартеллотти – архитектор, основатель студии il Laboratorio ( Италия, Рим)

Евгения Муринец –  ответственный секретарь Архсовета, заместитель генерального директора Фонда Единого Института развития в жилищной сфере

Минору Номата – художник (Япония, Токио)

Сергей Эстрин – архитектор, основатель и владелец «Архитектурной мастерской Сергея Эстрина» (Россия, Москва)

Андрей Чернихов – архитектор, основатель «Студии Архитектуры и Дизайна Андрея Чернихова»

The fourth competition, which started in September 2016, once again has amassed on the competitions.archplatforma.ru website an abundant collection of architectural drawings from nature, project sketches, architectural fantasies, as well as images of Moscow in the special category Genius loci, proposed by the Chief Architect of Moscow, Sergey Kuznetsov. Participation expanded geographically to include Australia and the total number of applications reached 900, with 460 passing the qualifying round. Held within the framework of ARCH Moscow Next!, the exposition combines 35 works from the short lists of the 4 categories, presenting a story of layers and symbols that fill the space of real and fantasy cities, as well as our memories and imaginations.

One of the conceptual frameworks of the exhibition which many authors paid attention to this time were various models and “sections” of urban planning. In Frederica Stagni’s watercolor drawings based on Invisible Cities by Italo Calvino, faceless, generic buildings form an endless wall. The contrary is seen in the drawing by Artur Skizhali-Veys from the series of primitive architecture: it is not a building but literally an idol. Looking at both scenarios metaphorically, they are not so far from reality: the ambitions and pressing needs of different metropolises around the world balance between standard mass housing and artistic, symbolic buildings. The city of Moscow is a confirmation of that, and this is perfectly visible in Valery Kochetov’s fantasy panorama, which combines the capital’s various layers and landmarks. Is there any other city on Earth with such a diverse and contradictory Genius loci, with such a quantity of different sights? The exhibited works included in the Moscow category are distinguished by a special, intimate intonation in the depiction of both well-known structures, and places that are personally significant to the author of the drawing. A layer of memories, lying somewhere between dreams and reality is perhaps the most popular source of inspiration for the ArchiGraphicArts participants. Andrey Noarov’s ghostly arch inspired by images of Venice leads there, as do the footprints in the snow in Evgeniy Shirchkov’s philosophical compositions. Against the backdrop of the clear predominance of subject matter related to the past, the question inevitably arises: what kind of future do the contestants see? It is indicative that even in the fanciful fantasies by Alexandr Kobjak and Alexandr Krylov, where mobile cities set off on travels, they are stylistically and ideologically in line with retro-futurism. And among the hand-drawn sketches for projects there are few answers to the challenges of the future, instead they are overwhelmed by motives of escapism: homey wooden architecture, cozy interiors in historical styles, and idyllic settlements of downshifters. 

Due to the competition’s main requirement, which accepted only hand-drawn works, that it was perhaps the rich history and cultural baggage of traditional, non-digital graphics, that drew the authors into the past? Or is it a sign of our time, which is generally inclined to idealize the past and cautiously look into the future that at the very least is threatened by artificial intelligence’s victory, or even completely by an industrial apocalypse, with a clear reference to the artistic legacy of Lebbeus Woods as portrayed in the drawings by Andreas Papastergiou. On the last day of the exhibition these issues will be touched upon at an open lecture by one of the competition Jury members, the architect Andrey Chernikhov. Right after the lecture, a ceremony awarding the competition’s prize-winners will be held, which were selected by a distinguished international Jury headed by Sergei Tchoban, architect and founder of the Tchoban Foundation and the Museum for Architectural Drawing in Berlin. We invite everyone to the final event of ArchiGraphicArts 2016-2017 on May 28 at 15:00 in the conference hall of the Central House of Artists.

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Lexus Design Award 2017 — ежегодный творческий конкурс, инициированный Lexus в 2013 году и направленный на поиск идей, которые могли бы внести вклад в создание лучшего будущего. Впервые в истории инициатива получила особую поддержку на локальном уровне: Lexus в России помог российским дизайнерам не только принять участие в международном конкурсе, но и учредил специальную премию — Lexus Design Award Russia Тор Choice. (Премия Лексус в области Дизайна. Выбор России).

Большинство молодых российских дизайнеров впервые представили свои идеи на конкурсе такого масштаба (всего от нашей страны было подано 113 заявок). Все заявки параллельно участвовали как в локальном, так и в международном конкурсе. Тема и девиз конкурса Lexus Design Award 2017 — «Yet» ( И вместе с тем, — англ.). Это философия Lexus, предполагающая революционный подход к решению сложных задач, расширение границ творческого мышления и практику в сочетании элементов, которые на первый взгляд кажутся несочетаемыми.

 Обладателем гран-при первого в истории российского этапа конкурса стал проект Traffic Light System. Его автор, 25-летний дизайнер Евгений Аринин из Москвы, представил новый взгляд на систему регулирования дорожного движения. Евгений также вошел в список из 12 финалистов международного конкурса Lexus Design Award 2017. Четверо победителей получат возможность реализовать свои задумки под руководством всемирно известных дизайнров.

Евгений, расскажите подробнее о проекте модернизированного светофора Traffic Light System.

Первоначально, мысли о необходимости работы над светофором стали появляться еще тогда, когда будучи автомобилистом, я стал придавать излишнее значение деталям и замечать, что светофоры, при всей своей «популярности», вызванной острой необходимостью в них, весьма разнообразны. Что уж говорить о том, что в каждой стране, если не в городе, в принципе есть «свое» индивидуальное видение этого продукта.

В таком важном объекте, как светофор, нет места для «стилизации», а его дизайн, как таковой, должен в первую очередь исходить из утилитарных и функциональных нужд. Одновременно, несмотря на то, что мы живем в динамично-развивающемся мире, светофор, за свою долгую историю, практически не видоизменялся и буквально остался обделенным должным вниманием со стороны дизайнеров и инженеров. Эту ситуацию захотелось изменить и сделать светофор, если не модным, то просто соответствующим настоящему времени, гармонично интегрировать его в окружающую среду будущих мегаполисов в том числе. 

Мой проект предусматривает разные конфигурации светофоров для инсталляции на перекрестках разных типов. При этом, благодаря интегрированному дисплею высокого разрешения и яркости, он стал максимально информативен. Направления движений стали очевиднее и сам светофор стал заметнее на дороге.

Это ведь не первый ваш проект по теме навигации? Какими проблемами вы еще занимаетесь как дизайнер?

Долгое время, будучи ведущим дизайнером в Московском Метрополитене и МосгортрансНИИпроект, я принимал активное участие в разработке навигации, которая сейчас повсеместно устанавливается на станциях ММ. Сопровождал проект по разработке новых ОП (остановочный пункт) наземного транспорта. Кстати, расписания на всех типах новых остановок — моих рук дело. Многие концепции, такие как мобильные ограждения или дизайн анти-парковочных ограждений, пока, к сожалению, не нашли своего применения. Разрабатывал дизайн–решения для интеграции «био-туалетов» в ММ. Самым сложным в этой задаче был поиск решения, который позволил бы интегрировать максимально аккуратно в существующую инфраструктуру ММ, чтобы не нарушить столь важный архитектурный облик самой красивой в мире «подземки».

Расскажите о вашей работе арт-директором в студии дизайна Shandesign.pro

Работа в студии для меня оказалась вызовом, в хорошем смысле этого слова, с которым я «борюсь» по настоящее время. Shandesign – это всегда интересные и амбициозные задачи и отличный коллектив. Приятно находиться в обстановке постоянного креатива и общаться с людьми, которые разделяют твои интересы в поиске и создании прекрасного, которое впоследствии выражается, как в новых логотипах известных компаний, так и в рекламных кампаниях, скажем, Газпрома — постоянного спонсора Лиги чемпионов УЕФА.

Выставка финалистов конкурса Lexus Design Award 2017 пройдет с 4 по 9 апреля в музее дизайна La Triennale di Milano, расположенном в Парке Семпионе. Palazzo della Triennale, Viale Alemagna, 6

Работы всех финалистов http://lexusdesignawardrussia.ru/

13–17 марта в Каннах на 28-й Международной выставке коммерческой недвижимости «МИПИМ» группа компаний Pokrovka Group, занимающаяся комплексным проектированием объектов недвижимости, представляет детальную презентацию жилого комплекса в формате виртуальной реальности (проект «РГ-Девелопмент»). Об этой и других передовых технологиях для архитекторов – разговор с Дмитрием Алешиным.

Расскажите о проекте, который вы привезли на МИПИМ 2017?

Наша компания разработала программу, которая позволит покупателям «побывать» в своей будущей квартире, просто одев шлем и направляя движение джойстиком. При помощи виртуальной реальности можно обойти придомовую территорию, осмотреть подъезды, лестницы, зайти в квартиру и заранее определиться с цветом обоев, пола и так далее.

Виртуальные туры по квартирам, эффект присутствия, высокая детализация – все это намного информативней, чем рассказ риэлтора, красивый текст или яркая фотография. Можно посмотреть не одну квартиру, а десяток. И это в значительной мере экономит деньги и время клиента, который может сделать свой выбор прямо в офисе продаж.

Также VR-технологии удобны на начальном этапе реализации проекта. Архитекторы и проектировщики могут продемонстрировать потенциальному инвестору свой проект еще на этапе строительства. А городские структуры могут использовать VR для визуализации памятников, зданий культурного и исторического наследия.

Что необходимо для того, чтобы применение VR развивалось?

В первую очередь, необходимы высококлассные специалисты. Наша компания начинала буквально с нуля – мы искали способных ребят, увлеченных современными технологиями, которым было интересно развиваться в данной отрасли, и занимались их обучением. В результате, сегодня в Pokrovka Group работает команда настоящих профи. На одном полноценном проекте обычно нужно задействовать четырех человек. Кроме того, развитие VR напрямую связано с развитием IT и техники. Будут появляться новые инструменты, например, не только очки и шлемы, а линзы, с помощью которых можно будет ловить покемонов, только моргнув глазом. Для архитекторов же виртуальная реальность открывает почти безграничные возможности.

Помимо внедрения VR, ваша компания обладает и опытом применения BIM-технологий (Building Information Modeling - информационное моделирование здания, - Прим. ред). В чем их преимущество?

Информационные технологии давно встроились в процесс проектирования и являются показателем современности проекта. Большинство масштабных проектов сейчас реализуется с использованием связки BIM и CAD-программ, потому что они помогают не только упростить процесс, но и заложить верный бюджет. Ведь это типичная история, когда проект оценивается в одну сумму, а итоговая смета превышает ее в десятки раз. В BIM-программах все чертежи собираются в единую информационную модель в виртуальном пространстве. Различного рода коммуникации – воздуховоды, трубы тепло- и водоснабжения, свет – соединяются с архитектурной частью, в результате получается 3D-модель со слоями информации обо всех отдельных образующих конструкцию элементах, а также о том, как они работают вместе в общей системе. Если выяснится, что нужно вносить изменения в проект, то система мгновенно сообщит, как сдвинутся сроки строительства, какие элементы будут затронуты, насколько изменится стоимость. Благодаря использованию BIM на 30% уменьшается суммарная стоимость объекта на этапах проектирования и строительства, на 7-15% сокращаются сроки реализации проекта.

Помимо этого, 3D-модель здания служит своеобразной базой данных объекта. Например, при поломке можно посмотреть, какие детали и чьего производства были использованы в конкретном месте, чтобы быстро и эффективно осуществить замену. Например, наша компания Pokrovka Group на самом раннем этапе проектирования делает буклеты со сравнительными характеристиками всех инженерных систем. В них представлены сводные таблицы для сравнения оборудования. Если мы делаем центральную вентиляцию, то предлагаем застройщику семь вариантов систем вентиляции с указанием, сколько они будут стоить, какое у них энергопотребление, вес, шум, сертификаты и т.д. Таким образом формируется рейтинг по всем инженерным системам комплекса, благодаря которому можно заранее посчитать их стоимость.

Почему такие эффективные технологии уже много лет используются по всему миру, а в России их начали внедрять относительно недавно?

Чем дольше идет предпроектная подготовка, тем выше итоговая стоимость жилья, а на BIM все-таки затрачивается определенное время. Сложившаяся в России ситуация напрямую связана с запросами и ожиданиями застройщиков. Есть два разных подхода – современный, который предполагает обстоятельное планирование, а потом реализацию, и устаревший, нацеленный на скорость. Таким девелоперам важнее быстрее что-то сделать, показать, потом быстрее начать строить. В итоге, сметы не сходятся, проектные компании меняются по десять раз, проект не совместим с «рабочкой», куча корректировок выливается в некачественное строительство и долгострои. Я знаю один торговый центр, который строится уже семь лет, потому что постоянно меняются проектировщики.

Получается, все дело в экономии?

Обычно пытаются сбавить стоимость на этапе конкурса. Допустим, если весь проект стоит 3 млрд, то проектирование не будет стоить и 300 млн, а примерно – 50-60 млн, и даже эту сумму пытаются занизить. То есть заказчик хочет невозможного при минимальных затратах. Отсутствие комплексного подхода в проектировании и строительстве чревато низким качеством исполнения. Конечно, в таких условиях ответственные застройщики пытаются обезопасить себя и своих покупателей, работая только с проверенными организациями, которые дорожат репутацией и понимают, что планирование – во главе угла.

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Best of Russia — один из главных проектов «Винзавода», ежегодный конкурс фотографии, объединяющий фотографов-любителей и профессионалов, личные истории и общезначимые события. Число участников в нем давно перевалило за 20 000. Международное жюри определяет победителей, и их фотографии участвуют в масштабной итоговой экспозиции. В этот раз выставка традиционно состоит из разделов — «Природа», «Люди. События. Повседневная жизнь», «Архитектура», и еще одного специального, поддержанного авиакомпанией S7 и посвященного теме «Займитесь счастьем».

«Проект уже много лет исследует как развитие российской фотографии, так и изменения в настроениях общества. Несмотря на то, что разделы выставки, места съемки остаются неизменными, каждый год у нас получается особенная, не похожая на предыдущую, выставка. Помимо естественного появления новых сюжетов и новых имен, даже знакомые пейзажи и силуэты городов каждый раз показаны фотографами с разных ракурсов, углов, точек зрения», —  говорит Лина Краснянская, куратор проекта «Лучшие фотографии России», исполнительный директор Фонда поддержки современного искусства ВИНЗАВОД.

«В 2008 году, когда мы начали проект «Лучшие фотографии России», современная фотография казалась нам чем-то очень высокотехнологичным, и многие специалисты отделяли ее от классического искусства. Сегодня, когда технологии в области визуальной культуры стремительно развиваются и практически ежедневно появляются новые, лично для меня фотография стала той самой чистой, практически академической формой фиксации моментов и эмоций, к которой технический прогресс в большинстве случаев больше не имеет никакого отношения, которой он не может ни добавить больше смысла, ни влиять в целом — и проект «Лучшие фотографии России»  —  яркое тому подтверждение», — комментирует проект Софья Троценко, президент Фонда поддержки современного искусства Винзавод .

Жюри проекта

Члены жюри: публицист, журналист Александр Будберг, старший фоторедактор Журнала Vogue Russia Полина Григорян, дизайнер, плакатист, арт-директор Ostengruppe, Arbeitskollektiv Игорь Гурович, председатель совета директоров фотохолдинга Pro Lab Николай Канавин, руководитель редакции фотоинформации ТАСС Константин Лейфер, фотограф, преподаватель БВШД Татьяна Панова, президент Фонда поддержки современного искусства ВИНЗАВОД Софья Троценко, исполнительный директор Московского музея современного искусства Василий Церетели, фотожурналист The New York Times Джеймс Хилл, основатель ресурса 500px Евгений Чеботарёв.

Подробная информация о победителях http://thebestofrussia.ru/ru/winners/2016

4-й Сыромятнический пер., д.1, стр.6 

Прежде всего, нужно сказать, что проект «Мир – театр», включивший выставку, объемный каталог и насыщенную образовательную программу, – фундаментальный исследовательский труд. Музей давно не делал таких сложносочиненных историй: в экспозиции собраны вещи из десятка музеев и частных коллекций, что позволило поэтапно, очень обстоятельно и пластически разнообразно, представить, с чего начинался, как развивался, менялся и какую роль в жизни общества играл русский театр. Основные материалы – архитектурная графика и макеты к реализованным и конкурсным проектам, инсталляции, архивные фотографии, эскизы к декорациям и костюмам. Показ мира театра через взаимодействие внешнего и внутреннего, архитектуры и сценографии – стержень кураторского замысла.

Дизайн экспозиции придумал Илья Уткин, архитектор, известный в том числе сценографическими работами — к балету «Светлый ручей» Шостаковича (Рига, Национальный оперный театр, 2003), «Золушке» Прокофьева (Мариинский театр, Санкт-Петербург, 2002) и многим другим постановкам. Здесь для оформления он тоже предложил театральный ход – отделать экспозиционные поверхности черным приборным сукном, поглощающим свет. В театре оно создает абсолютную тьму, позволяя софитам управлять вниманием зрителя. При музейном свете – эффект не такой, но черное полотно, тем не менее, служит стильным, мягким фоном, подчеркивающим экспонаты. Экспозиция выстроена ясно, по хронологическому принципу, с акцентом на знаковых проектах, однако, количество визуального материала, несмотря на емкие экспликации, располагает к вдумчивому усвоению в сопровождении экскурсовода. Нам посчастливилось посмотреть выставку с куратором и получить ключи, облегчающие ее «прочтение».

В первом вводном зале объединены экспонаты разных эпох, принадлежащие к двум разным корням театра в России. Почвенная, народная традиция, идущая от мистерий и ярмарочных балаганов, долго существовала как маргинальная, пока на рубеже XIX и XX веков ее не вывели на профессиональную  сцену «мирискусники», а затем «водрузили на щит» и креативно переосмыслили революционеры-авангардисты, искавшие альтернативу классическим, имперским шаблонам. Неслучайно поэтому открывает выставку скульптурная композиция из дерева, воспроизводящая сцену из «Мистерии-буфф» Маяковского. Оформление к переработанной в 1921 году постановке Мейерхольда выполнил театральный художник Виктор Киселев, но эта его скульптура – не макет, а скорее памятник спектаклю, выполненный, когда он уже шел.

Мейнстрим – классическая традиция, воспринятая от Европы и быстро поднятая на конкурентоспособную, а затем и недосягаемую высоту, – на всем своем пути почитала величайшим эталоном ренессансный театр Олимпико Палладио. Образец, соединивший в одно идеальное целое архитектуру и декорации, благополучно пережил революцию, о чем здесь свидетельствует, например, проект театра для петербургского Дворца рабочих Ивана Фомина (1919).

О первой серьезной архитектуре театров позволяют судить обмеры Зимнего дворца Растрелли. Устроенный в нем театр Елизаветы Петровны был камерным, но уже в несколько ярусов, и у императрицы было целых 4 места, включая тайную ложу. Она выписала передовых итальянских художников Джузеппе Валериани и Джироламо Бона, чьи рисунки к декорациям опер дают представление о грандиозных архитектурных перспективах, изображавшихся на задниках. Интересно, что и потом, в эпоху классицизма, оформление представлений, расходясь с палладианской по духу архитектурой, долго сохраняло именно барочную натуру, с естественным для нее стремлением ошеломить, удивить зрителя, прибегая к всевозможным, иногда небезопасным спецэффектам типа извержения вулканов, блеска молний, нередко приводившим к пожарам.

Немало внимания уделено на выставке частным театрам XVIII века, устроители которых тратили солидные средства и на архитектуру, и на сценографию, и на артистов. Для этого раздела удалось даже раздобыть фрагмент костюма – бутафорских доспехов из театра Апраксиных в Ольгово. Именно по частной инициативе фактически состоялся первый международный конкурс на проект театра – страстно увлеченный зрелищным искусством Николай Петрович Шереметев задумал под него реконструкцию фамильного особняка на Никольской улице: на выставке можно увидеть чертежи, выполненные Франческо Кампорези. Этим планам, однако, не дано было осуществиться в силу дороговизны: пришлось бы перестраивать все здание. Граф «отвел душу» в Останкино. Театральному залу, оборудованному по последним технологиям и трансформировавшемуся в бальный, там отведено центральное место. И чтобы представлять истинное значение этого частного театра, нужно знать, что в нем увидели свет около 90 оперных и балетных постановок в сопровождении первого в России симфонического оркестра, и еще около 100 спектаклей находились в разработке. Макеты 1970-х, воссоздающие декорации Пьетро Гонзаги для театра Юсуповых в Архангельском, оборудованного уже в отдельном здании, правда, еще не в специально построенном, а в бывшем манеже, отображают введение нескольких планов и возможность прохода актеров между ними.

Главный зал анфилады закономерно посвящен крупнейшим императорским театрам. Это Большой (Каменный) театр в Санкт-Петербурге, начатый Ринальди по заказу Екатерины II, и перестроенный с расширением Тома де Томоном для Александра I.  И, конечно, Большой театр в Москве – его история развернута  от предшествовавшего здания театра Медокса до образцовой ампирной архитектуры Бове, пострадавшей в ужасном пожаре 1853 года, и существенно реконструированной Альбертом Кавосом. Еще один краеугольный проект, без которого нельзя было обойтись,  –  Александринка Росси. Наряду с проектной графикой мастеров (многие рисунки Росси, например, выставляются впервые) демонстрируются их эскизы к оформлению спектаклей – пришло время мастеров-универсалов. Экспонаты раздела показывают, как театр, обретая собственное здание, не только уподобляется храму, доступному и открытому для всех, кто способен заплатить за билет, но и становится ключевым элементом градостроительных ансамблей. Важно, что такое место он занимает, будучи своеобразной моделью государственного устройства. В первую очередь это отражено в расположении императорского места: в центральной ложе, поднимающейся сквозь все ярусы, – при Екатерине II: так императрица главенствует и соединяет все в сословной иерархии, или в первом ряду, но больше ничем не примечательное, –  при либеральном Александре I.

Особый интерес представляет макет Малого театра середины XIX века, раскрывающий усложнившуюся машинерию и структуру кулис, увеличившуюся глубину сцены, что поспособствовало развитию балета как пространственного действия и позволило художникам сцены Карлу Вальцу и Андреасу Роллеру выстраивать сложные, многоплановые и мобильные декорации.

Отказ властей от монополии на публичный театр в 1867 году привел к развитию множества новых типологий. В зале, рассказывающем про этот период, размещены проекты театров-павильонов, театров-чайных, театров-клубов, театров в торговых домах, летних открытых театров, театров-кинотеатров. В проектировании подобных сооружений особо преуспел архитектор Илларион Иванов-Шиц, и несомненным украшением экспозиции служит его графика – виртуозные, эстетские подачи в стилистике модерна, образцом которого являлись и его здания.

Параллельно с вариациями архитектуры демонстрируется коренное изменение, произошедшее в сценографии: в театр приходят живописцы. Поскольку многие новые театральные залы были весьма компактными и не позволяли сооружать ряды кулис, художники просто рисовали задники – гигантские картины на холстах. С одной стороны, это обеспечивало мобильность театра – декорации сворачивались и гастролировали вместе со спектаклями. С другой стороны, такие декорации, выполненные в ярко выраженной авторской манере, значительно влияли и на режиссуру. Художник превращался в соавтора постановщика. Игра актеров теперь разворачивается на первом плане, и художники, которые создавали не только декорации, но и костюмы, воспринимают артистов как часть картины. В экспозиции эту тенденцию иллюстрирует живопись Рериха, Ламбина, Коровина, Добужинского, Сапунова, Билибина.

XX век – с революцией авангарда, массовыми конкурсами на театры по всей стране в 30-x и 50-х, поисками второй волны модернизма и постмодернистскими тенденциями – несколько стесненно, при огромном массиве материала, размещается в двух замыкающих залах анфилады. После размеренного ритма и «закоулков» из черных стендов здесь красные, диагонально выстроенные стены подчеркивают динамику развития постреволюционного театра. В небольшом пространстве удалось, однако, представить параллельное сосуществование и конфронтацию авангардистских экспериментов и победившей в какой-то момент новой ориентации на классику.

Поражает, насколько современны были решения, найденные мастерами авангарда – совершенно новые пространства с меняющейся геометрией, круглыми, вращающимися сценами, сложными внешними рампами. Можно проследить, как эксперименты, начатые Бархиными и Лисицким в относительно небольшом театре Мейерхольда, приобретают размах в работе Минкуса и Муйжеля – конкурсном проекте Театра массового действия на 4000 мест в Харькове. Для такой футуристической сцены предполагались соответствующие декорации – с видеопроекциями (!). Есть на выставке и яркие примеры авангардной сценографии, чаще вынужденной вписываться в традиционные здания.

И по соседству с экспериментами – грандиозные, реализованные сооружения в классической традиции – театр Советской Армии Алабяна в Москве, Большой театр оперы и балета Лангабарда в Минске. Фотография последнего из архивов показательна: здание, построенное на пустыре недалеко от деревянных домиков, кажется исполинским. Как и во времена расцвета Российской Империи, театр снова становится градостроительной доминантой, а театральное искусство – рупором государственной идеологии. Неслучайно большинство архитектурных конкурсов того периода – на театры.

Но вскоре «борьба с украшательством» отменит колонны и портики, вторая волна модернизма принесет простую геометрию и остекленные фасады. Интересными, обращенными к находкам авангарда и в архитектуре, и в сценографии, экспериментами отмечены 1970-е. И здесь два опорных проекта – здание нового МХАТА Владимира Кубасова на Тверском бульваре и театр Владимира Сомова в Новгороде. Знаковая архитектура – запоминающийся фасад из сколотого камня, ярусный зрительный зал с деревянной отделкой у первого, и здание без единой колонны, как в древнерусской архитектуре, у второго – представлена очень выразительной и эмоциональной по цвету и динамике линий проектной графикой.

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Самые интересные образцы сценографии тех лет представляют собой объемные, пластические структуры, такой архитектурный подход в соответствии с основной профессией был характерен и для Бориса Мессерера, и для Сергея Бархина.

Многие посетители выставки, включая главного архитектора Москвы, Сергея Кузнецова, оценив то, как качественно она скомпонована, обращали внимание и на то, как много интересного материала второй половины XX века, сюда могло бы еще войти. Но всегда нельзя объять необъятное: у команды Музея архитектуры есть планы сделать продолжение, посвященное проектам российских архитекторов и сценографов, начиная с 1980-х  и до наших дней, но на это нужно и время, и средства, и поддержка нового директора, который пока еще не назначен.

К выставке подготовлена специальная образовательная программа: она включает тематические  лекции, дискуссии, кураторские экскурсии и экскурсии от приглашенных лекторов, а также спектакли, которые расскажут зрителям о театре, его истории, архитектуре и сценографии. С расписанием мероприятий можно ознакомиться по ссылке:

http://muar.ru/item/1085-programma-mir-teatr

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Фото экпозиции и иллюстрации предоставлены пресс-службой Музея Архитектуры им. А.В. Щусева (если не указаны другие источники).

Центр городской культуры «Правда» – пример промышленной конверсии. Он находится на территории бывшего типографского блока крупнейшего советского издательства. Уже несколько лет здесь развивается активное творческое сообщество, которое формирует запрос на новое качество среды.

Открытый архитектурный конкурс стартовал 2 ноября 2016 года. Участники  предложили архитектурно-художественные решения фасадов строения 3 и 7 и дизайн помещений строения 2. По условиям конкурса работы должны были отвечать новой концепции развития «Правды», предлагать одновременно деликатный подход к реновации исторической территории, решать задачу художественного использования отделочных материалов из керамического гранита.

В состав жюри вошли российские эксперты в области дизайна и архитектуры, специалисты по развитию общественных пространств и редакторы известных архитектурных журналов, а также руководители KERAMA MARAZZI.

Виктор Осетский, инициатор конкурса, директор по маркетингу компании KERAMA MARAZZI:
«Условием разработки конкурсных предложений было художественное применение керамического гранита в сочетании с иными строительными материалами. Результаты получились очень разноплановые и творческие, поэтому выбор победителя оказался непростой задачей для жюри. Все проекты профессионально решают задачу деликатной реновации территории с историческим прошлым».

Сергей Георгиевский, руководитель организационного комитета конкурса, директор Агентства стратегического развития «ЦЕНТР»:
«Если рассматривать задачу конкурса более глобально, то, конечно же, итогом конкурса стали новые подходы к развитию объектов промышленной архитектуры в городской среде».

Инициатор конкурса – компания KERAMA MARAZZI. Площадка конкурса – Центр городской культуры «Правда». Оператор конкурса – Агентство стратегического развития «ЦЕНТР».

Лучшим, по мнению жюри, стал дизайн-проект, предложенный московским проектным объединением «Поле-Дизайн». Их работа «Палитра Правды» предлагает взвешенное решение, позволяющее обновить пространство, минимизируя непосредственное внедрение альтернативных материалов. Концепция показывает гибкий метод дальнейшего формирования облика территории как центра актуальной городской культуры. Перед фасадом строения 3 архитекторы предлагают установить «П-образную» конструкцию – «портал», на верхней части которого расположен световой короб с логотипом «Правды». Колонны «портала» устроены таким образом, что позволяют размещать на фасаде рекламные поверхности, экран для проецирования, элементы спецобуродования, временные навесы.

Вдоль строения 7 устанавливается система цветных «пилонов», они разграничивают функциональные зоны и одновременно брендируют территорию, на них размещаются элементы навигации и система подсветки здания.

В интерьерах строения 2 архитекторы не только сохраняют фрагменты исходных отделочных материалов, но также и некоторые характерные элементы оборудования и инженерного обеспечения. Колористические решения для всех трех коридоров соответствуют трем «цветам Правды» – желтому, красному и синему. В отделке коридора ритмически чередуются прямоугольные объемные «рамы» и отремонтированные фрагменты прежних стен, пола и потолка.

В общественном пространстве цеха размещается многофункциональный средовой модуль «Куб Правды». Одновременно он выполняет функции киоска, инфоблока, хранения оборудования для лекций и выставок. Для отделки «куба» и его элементов  архитекторы специально разработали материал «Плитка Правды».

Аня София Эренфрид, международный куратор конкурса партнер испанского архитектурного бюро EDDEA:
«Эта команда проявила наибольшее уважения к истории объекта и духу зданий. Они ввели новые материалы, но при этом смогли сделать так, чтобы новое и старое друг другу не мешало. Думаю, что им удалось достичь баланс между прошлым и будущим этой территории».

Второе место получила работа архитектурного бюро из Санкт-Петербурга «Архатака» («ЛЕС»). Их проект «600 на 600» представляет собой попытку найти определенный универсальный подход, который позволит быстро и качественно преобразовать пространство «Правды» на примере выбранного в рамках конкурса фрагмента комплекса и сможет «вирусно» распространиться на всю территорию.

В основе метода система крупных объектов-символов, служащих «реперами» пространства. Они наделяют территорию яркой образной составляющей и узнаваемыми характерными чертами. Новые акценты деликатно взаимодействуют с историческими фасадами. Этот же прием распространяется и на интерьеры. Интересно, что керамогранит в этом случае выполняет функцию не просто облицовочного материала, а «конструктора» – инструмента для создания новых форм.

Третье место у бюро из Уфы AKHMADULLIN ARCHITECTS. Их проект под названием «Комбинат Креатива Правда» объединяет дух конструктивизма и новые креативные функции здания. В отделке фасада архитекторы сочетают различные материалы, такие как: керамический гранит и фиброцементные фасадные панели.

Ярко-красным керамогранитом предлагается акцентировать оконные и дверные проемы, тем самым подчеркнуть конструктивисткий характер здания. Темно-серый керамогранит используется в нишах, логически обыгрывает пластику существующего фасада. Предлагаемый дизайн интерьеров базируется на переносе ключевых принципов городской организации пространства в интерьер центра «Правда». Внутри здания создается «новый город», в котором улицами являются коридоры. Существующие элементы инженерной коммуникации предлагается выкрасить в ярко-красный цвет, чтобы легко считывалась оригинальная историческая функция комбината.

Призовой фонд конкурса в номинации для юридических лиц:

1 место – 400 000 рублей;
2-е место – 150 000 рублей;
3-е место – 100 000 рублей.

Конкурс проходил в два этапа: первый этап был отборочным, второй длился два месяца и подразумевал уже разработку конкурсных концепций. Расширенное техническое задание для финалистов конкурса было разработано на основе паспорта объекта и учитывало ограничения, накладываемые его статусом.

 В финал конкурса по итогам отборочного этапа вышли 7 известных архитектурных бюро.

●    Архитектурная бюро «АРХАТАКА»(«ЛЕС»)
●    KONTORA
●    ARCHIPROBA STUDIOS
●    Консорциум: Adjoubei ScottWhitby Studio и ИП Полисский
●    ПланАР
●    AKHMADULLIN ARCHITECTS
●    Поле-Дизайн

В финал также вышли индивидуальные участники. Техническое задание для индивидуальных участников подразумевало менее детальную проработку, так как конкурс для них носил творческий, а не профессиональный характер.

Первое место по результатам голосования жюри среди физических лиц занял консорциум «Кутьенкова Наталия, Репкина Мария».

Призовой фонд конкурса в номинации для физических лиц:
1-е место – 50 000 рублей

Все работы финалистов можно будет посмотреть на официальном сайте конкурса: kerama-marazzi-competition.com

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

В основу этой публикации легла лекция Максима Атаянца «Что? Как? Зачем? Архитектурная практика и рисунок», которую он прочитал в московском ЦДА еще в 2013 году в рамках первого конкурса «АрхиГрафика». С тех пор уважаемый архитектор, почетный член Жюри этого конкурса, создал много новых рисунков и проектов, но принципы, о которых он говорил тогда, остаются незыблемыми и актуальными для него и сегодня. Атаянц не просто виртуозно рисует архитектуру, он делает это в манере рисовальщиков XVIII века, подчеркнула на открытии выставки «Римское время» директор ГМИИ Марина Лошак. Зачем человек XXI века, прогрессивно мыслящий, живущий на безумных скоростях своего времени, активно пользующийся Интернетом и талантливо – фотоаппаратом, рисует так? Этот вопрос нередко возникает у рассматривающих его графику, парадоксально сочетающую легкую руку и перфекционистскую скрупулезность. Автор неоднократно объяснял свою позицию, но сейчас, по случаю его выставки, да и просто для истории, кажется важным снова ее зафиксировать.

Максим Атаянц, архитектор, художник, преподаватель истории архитектуры в Академии Художеств:

«Зачем архитектору сегодня рисовать руками? Ответ на этот вопрос отнюдь не очевиден. Традиционно считалось, что архитектор должен рисовать, чтобы делать подачи, презентации своих проектов. Но в век цифровых технологий это дело как раз третьестепенное, потому что его легко делегировать какому-то исполнителю, а потом и компьютеру. Но ни один компьютер или фотоаппарат не заменит рисунок как одно из мощнейших средств познания того, что уже было сделано в архитектуре. Полностью понять произведение архитектуры, ощутить масштаб можно, только наблюдая его в натуре, обойдя снаружи и внутри, возможно, даже устав физически, то есть это некий комплексный органолептический опыт, в передаче которого рисунок занимает особое место. И вторая актуальная задача рисунка — появление на свет и закрепление собственных мыслей. Ведь архитектурная идея может быть выражена только пластически, и только на каких-то дальнейших этапах возможно ее словесное выражение. Иногда кажется, что ты все придумал и понял, но это иллюзия. Пока не вынул проект из головы с помощью рисунка, его как бы и нет, идея легко может потеряться, ускользнуть. То есть рисунок актуален как способ мышления архитектора, позволяющий поймать, зафиксировать и увидеть свои мысли извне. 

Есть мнение, что сначала нужно научиться делать быстрые эскизы, а потом переходить к тщательным, основательным вещам. Я его не поддерживаю. Чтобы научиться рисовать быстро, легко, не думая о технике, чтобы использовать карандаш, кисть или ручку как часть тела, нужно было пройти этап тяжелого, кропотливого труда.

В 1995-96 годах по заказу одного крупного учреждения я нарисовал несколько видов Санкт-Петербурга. Вот «Вид с крыши Исаакиевского собора». Размер 50x70 см. Тушь, перо. Полтора месяца упорной ежедневной работы. Поскольку такой композиции в природе не существует, фотоаппарат здесь не помощник. Он берет одну точку перспективы, а чтобы получить такой вид, нужно совместить 5-7 взаимозависимых, но разных точек зрения. Так работал Пиранези над видами Рима. Это выяснили, когда на заре фотографии попытались найти те же точки, с которых он рисовал, и не нашли. Глаз перемещается много раз в секунду, человек смотрит с разных градусов, и в сумме получает синтетическое впечатление. Я неделю ползал по крыше, рисовал эскизы и отдельные детали, а потом по сконструированной в студии перспективной основе свел все в одну композицию.

Казанский собор. На фотографии были бы совершенно другие пропорции. Глаз, говоря компьютерным языком, имеет не только «хард», но и программное обеспечение, софт, который серьезно преображает то, что видно механически. Можно, например, приблизить дальний план.

Зачем так «мучиться» не художнику, а архитектору? Помимо колоссального удовольствия, которое знакомо каждому, кто рисовал – от того, что на плоскости листа начинает разворачиваться в глубину трехмерный мир, и это острейшее, ни с чем несравнимое переживание? Помимо чистой такой радости, это еще и умение конструировать этот мир, что подготавливает к архитектурной деятельности.
Такие вещи делают редко, потому что они требуют напряжения всех сил, и у архитектора, заваленного работой, на это просто нет времени. Но однажды через такой опыт стоит пройти.  Прежде всего, для себя самого. Порисовав что-то месяц, потом понимаешь, как то же самое, в облегченной, конечно, версии, можно сделать за час.

Примерно час заняло рисование этих мостов в Питере. И здесь уже просто испытываешь радость от того что изображаешь, не сосредотачиваясь на технике. Архитектору нужно уметь фотографировать, но и такое рисование тоже нельзя заменить фотографией, хотя бы потому, что рисунок, как говорил Микеланджело, одновременно интенсивно задействует нескольких человеческих ресурсов — глаз, руку и разум. И стоит один раз нарисовать вот эти вот ампирные узоры на решетке, ты поймешь и прочувствуешь, как выстраиваются все пропорции.

Эти работы выполнены на акварельной бумаге, ручкой и тушью с размывкой. Люблю эту технику. Легкая, достигает хорошего эффекта. Сознательно, лет 12-13 назад, заставил себя отказаться от карандашных набросков и рисовать сразу. Это сильно дисциплинирует, ставит глаз.

Храм Цереры в Пестуме. Пример чрезвычайно длительной и сложной проработки. Острозаточенным карандашом, с фактурой камня, с тончайшими деталями. Так рисовать можно, когда тебе что-то очень нравится. Я сознательно не стал доводить изображение до конца, чтобы оно не превратилось в подвиг усидчивости на пятой точке. Когда все, что нужно, уже прорисовано, можно смело оставлять картинку.

А вот растертая кистью сангина – пять минут. Это можно сделать, когда за счет длительного и упорного рисования, уже знаешь все формы.

Когда оказываешься где-то далеко, там, куда, может, потом никогда не попадешь, начинается борьба желаний заснять все тщательнейшим образом и зарисовать, потому что рисунки дадут совершенно иную глубину понимания. Фотографирование — процесс более пассивный, хотя важно выстраивание композиции, поиск точки зрения. Рисунок — это способ в течение, как минимум, 30 минут или часа с предельной концентрацией внимания изучать тот или иной объект. Это позволяет лучше познать его структуру, обнаружить детали, незаметные при обычном созерцании. Просто рассматривая, больше 5-7 минут не выдержишь и разглядишь лишь то, что на поверхности.

В экспедициях по античному наследию Африки и Азии я часто включал в зарисовки текст. Записывал наблюдения, касающиеся, например, оттенков и фактуры камней, что с ними происходит от времени.

Вот любопытная римская триумфальная арка в Тунисе, которую во времена Византии превратили в форт и одели в каменную корочку, чтобы сделать укрепления.

Рисунки к проектам

Храм в Армении. Когда рисунок — способ мышления — фасады, профили, планы логично появляются на одном листе. Причем рисовать вручную можно параллельно с конструированием в «автокаде». Над бумагой думаешь, пробуешь, потом переносишь на экран. Когда рисуешь сетку линий рукой, понятно потом, как по ней собираются формы. Эта архитектура — про четкое геометрическое формообразование, и ее уместно зарисовывать, моделируя трехмерное изображение, аксонометрию, на плоскости листа.

Сочи. Горнолыжный курорт. Первый эскиз схемы генерального плана. Сделан, чтобы самому понять и с заказчиком на начальном этапе обсудить, что хочется там увидеть. Зачем делать презентационные ручные рисунки в эпоху трехмерных изображений? Для высококачественного рендера нужно иметь модель, которая предполагает уже вычерченные, спроектированные детали. А рисунок — конструирование на листе бумаге, процесс проектирования следует за ним, а потом, в 3D, все еще многократно меняется.

Не только архитектура

Когда в 2008- 2009 годах разразился кризис, и у архитекторов внезапно стало много свободного времени, я решил порисовать нечто, на первый взгляд, не относящееся к архитектуре, но то, что меня волнует и подталкивает к пластическому осмыслению. Ходил в музей Мухинского училища и рисовал слепки с Пергамского алтаря на огромных листах. 

Затем поехал в Берлин рисовать его с натуры. Купил рулон трехсотграммовой акварельной бумаги — 30 см на 9 метров, отрезал верхушку. И за четыре раза по три дня, довольно быстро, все нарисовал на этой длинной ленте, для чего сначала нужно было выполнить большие композиции. Я не захотел снова рисовать алтарь на отдельных листах, потому что там такая фантастическая пластика, ритм и движение, что даже в разрозненном, фрагментарном виде, в каком эти фигуры до нас дошли, их жалко отрезать друг от друга».

От редакции 

На выставке в ГМИИ «свиток» Максима Атаянца с зарисовками Пергамского алтаря развернут на длинном столе под стеклом в зале искусства Древней Италии и Рима. А по соседству выставлены и те самые большие листы с битвами богов и гигантов. Во втором зале, наполненном слепками с антиков, представлена архитектурная графика, посвященная памятникам римского мира, – работы с середины 1990-х до совсем свежих, законченных в 2016-м листов.

Проследить по ним эволюцию автора как графика, на первый взгляд, довольно сложно. Кажется, что, однажды, в процессе описанных выше трудоемких экзерсисов на крышах соборов Санкт-Петербурга, он обрел свой изящный и твердый почерк и остается ему верным на протяжении всех лет. Это, однако, не мешает мастеру пробовать разные графические приемы из арсенала старых мастеров. Например, в последнее время рисунок коричневой тушью часто соединяется с серовато-сиреневой тонировкой кистью. Вроде бы та же любимая монохромная гамма, но изображенное пространство и формы обретают какую-то дополнительную глубину и подсвеченность.

Среди таких листов – вид знакового для автора места –  Пьяццы ди Пьетра с величественными останками боковой колоннады храма Адриана Божественного II в. н.э., позже поглощенного комплексом других построек. Это было первое античное сооружение, которое увидел своими глазами Максим Атаянц, оказавшись в Риме в 1995-м году. «Вид этих колонн со следами геологических процессов, обросших городом, но продолжающих стоять, произвел не меня сильнейшее впечатление. Я ощутил, что время в Риме движется с разными скоростями: очень медленно для античных памятников, быстрее для сооружений Нового времени и стремительно для людей, которые суетятся среди всей этой грандиозной архитектуры». Эта временная многоплановость подчеркивается во многих рисунках мастера.Он вводит в них приметы современности – публику, транспорт, и прорисовывает здания, фокусируясь на том, как распределяются свет и тень по их камням. «Я люблю каждый камень, который изображаю, и вообще, все мои рисунки – признание в любви к тому, что я рисую», — говорит мастер.

В экспозиции представлено видео, где по кадрам разложен процесс создания некоторых рисунков.

На больших столах графику Атаянца сопровождают макеты античных сооружений из пробкового дерева, предоставленные санкт-петербургской Академией Художеств. Изготовленные в XVIII веке в Италии по поручению Екатерины II они служили учебными пособиями, по которым молодые князья изучали язык античности, чтобы заказывать архитектуру со знанием дела. Так, соединив несколько эпох, классика предстает в залах, где проходит выставка «Римский мир», вечным идеалом и образцом, не утратившим своей притягательности для современников и обретающий в графике и архитектуре Максима Атаянца новое прочтение.

Выставка «Римское время» в ГМИИ им. А.С.Пушкина, 24-25 залы

До 26 февраля 2017 года

О позиции Максима Атаянца как члена Жюри конкурса «АрхиГрафика» можно узнать здесь:

http://competitions.archplatforma.ru/tpages.php?pg=18

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Изображения — из личного архива Максима Атаянца, фото выставки — Елена Петухова

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить 

В конце прошлого года на дружественной онлайн-площадке PinWin завершился очередной, девятый конкурс в области архитектурной фотографии. Предложенная тема – «Архитектура: узор и орнамент» – как всегда, предполагала самую широкую трактовку. И участники постарались. В онлайн-галерее — 294 снимка. В офкусе оказались как изощренные украшения памятников мавританского стиля, древне-русского зодчества, готики и барокко, так и эффектные хитросплетения современных металлоконструкций. В изобилии встречаются примеры виртуозного использования резьбы, литья и лепнины. Подметили авторы и «случайные паттерны» – фасады, лихо расчерченные прямоугольниками окон, и обыденные поверхности, на которых со временем, и в результате разного рода утрат, проступили неожиданные рисунки.

Голосование посетителей сайта определило круг финалистов, а победителя выбрало из них профессиональное жюри. Оно отдало предпочтение черно-белому снимку Андрея Пшеничного «Бронзовые узоры», отметив изысканную, «многослойную» композицию. Ниже – подборка из десяти лучших фотографий, выбранных редакцией «Архплатформы», с описанием, представленным авторами.

Победитель конкурса. Андрей Пшеничный. Бронзовые узоры. «Выразительные линии растительного узора из кованой бронзы украшают остеклённые двери «Дома книги» в Санкт-Петербурге, одного из самых ярких и узнаваемых образов города в стиле модерн».

Победитель народного голосования. Алексей Комов. Евпатория: Купола мечети Джума Джами XVI века. Фото сделано с минарета мечети середины XVI века. Архитектор мечети знаменитый Мимар Ходжи Синан, главный зодчий Османской Империи.

Нестор Харченко. Венеция. Сан-Микеле

Денис Соколов. Паттерн  —  оболочка здания. «Чилехаус» — одиннадцатиэтажное здание склада товаров, импортируемых из Чили. Оно находится в юго-восточной части Гамбурга. Это здание было построено в 1922-1924 годах по проекту немецкого архитектора Фрица Хёгера и является одним из наиболее значительных памятников экспрессионизма в архитектуре».

Петр Сергеев. Венский крендель. «В Вене все пропитано ванилью, свежей выпечкой, булками, штруделем. И даже в архитектуре голодный путник рассмотрит кренделя».

Владимир Пальчик. Прошлого дым...«Вот так, в Петербурге, после сноса старого дома, остаётся от него на соседнем доме только орнамент, только узор..»

Екатерина Мещанова. «Навсегда». Скульптура-конструкция из велосипедов марки Forever (производились в Шанхае с 1940 годов) представляет большую стальную композицию рядом с высоткой Фостера в Лондоне. Идея автора скульптуры Ай Вэйвэя –  показать, как быстро растет человечество. Повторяющиеся формы создают необычную объемную композицию, похожую на кружево, и контрастируют со строгим геометрическим орнаментом фасада здания.

Арсений Сергеев. Зигзаг. «Конечно, это не тот Узор и не тот Орнамент, который соответствует этой площадке. Но это тот Узор и Орнамент, который перед нашими глазами каждый день, не правда ли? Но, глядя на такую стену, я каждый раз размышляю: как работал Автор или группа авторов над воплощением этой ИДЕИ. И каждый раз не нахожу ответа)… ПЕРЕДО МНОЙ СТЕНА».

Елена Гонтаренко. ...и Путь расписан солнцем. Орнамент на асфальте Санкт-Петербурга создан благодаря чугунной решетки ограждения Демидова моста, выполненной в виде пальметт (веерообразных листьев). 1954-1955 гг. решетки были отреставрированы (архитектор-реставратор А. Л. Рогач)

Арсений Семенов. Мойщик окон. «После ремонта двора, в котором я живу, рабочие смывали строительный мусор. Солнце отражалось в окнах, и это отражение падало на новую плитку, создающую хоть и обыденный, но приятный орнамент. Мне оставалось только дождаться момента, когда человек окажется в нужной точке для мгновенно придуманного сюжета. И мне повезло».

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

На сайте PinWin уже стартовал новый фотоконкурс «Природа – Муза архитектуры». Пока большинство участников понимает под этим все композиции, где присутствуют какие-то элементы архитектуры и природы. А организаторы рассчитывают увидеть, прежде всего, интересные архитектурные формы, структуры или детали, вдохновленные природными образами. Присылайте ваши фотоинтерпретации темы на конкурс до 20 мая.

Интернет-страница конкурса:  http://www.pinwin.ru/konkurs.php?kact=1&knid=120

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Минору Номата (Minoru Nomata) – художник, профессор токийского Йошиби Университета Искусства и Дизайна (Joshibi University of Art and Design). Родился в 1955 году в Мэгуро, одном из специальных районов префектуры Токио, учился на факультете дизайна в Токийском Университете, но по окончании (1979 г.) решил заняться искусством. Он изображает сооружения, существующие, в основном, в его воображении, помещая их в абстрактное пространство вне времени и географических координат. Любимая техника – акриловая живопись на холсте. С 1986 года, когда состоялась его первая выставка в токийском Sagacho Exhibit  Space, работы Номаты многократно экспонировались в Японии и других странах. На выставка 2013 года в Музее графических искусств в Матиде ими завершился ряд фантазийной архитектуры, идущей от Пиранези (Imaginary Architecture from Piranesi to Minoru Nomata). В 2016 году Минору Номата вошел в круг экспертов, поддерживающих Международный конкурс архитектурного рисунка «АрхиГрафика» участием в Жюри, и мы задали японскому мастеру вопросы об источниках творчества, взглядах на архитектуру и мотивах рисовать ее так, как он это делает.

Почему архитектурные образы стали главными в вашем искусстве?

Рядом с домом, где я родился, высилась труба городских бань. В моем городе было мало природы и много промзон, и я вырос в индустриальном пейзаже. Очевидно, это на каком-то подсознательном уровне сказалось на моем интересе к разного рода структурам и механизмам. А в юности я зачитывался произведениями Айзека Азимова и Филипа Кинреда Дика. Научная фантастика серьезно повлияла на мое мировоззрение и раскрепостила художественную фантазию.

Perspective-2, 2001. Холст, акрил, 116,7x73; Perspective-21, 2001. Холст, акрил, 194.2x112.1

Кажется, что фантастические сооружения в ваших произведениях — это не просто архитектура, а метафоры каких-то явлений или процессов. 

Чаще всего моя живопись транслирует некие смутные идеи или догадки о мироустройстве. В чем-то эти  архитектурные структуры сродни портретам. Они очень тонко и точно выражают то, что я не могу передать словами.

Babel 2005. Холст, акрил, 226.5x162

Вы часто изображаете постройки, отсылающие к истории Вавилонской башни. Какое значение имеет для вас этот образ, и к каким еще темам вы часто возвращаетесь?

Когда я только начинал свою художественную практику, я не собирался эксплуатировать образ Вавилонской башни, но жизнь в Токио подтолкнула к этому. Есть ли пределы у того, что принято называть прогрессом? Действительно ли это прогресс, а не тотальная потеря чувства меры, необходимого и достаточного? Вавилонская башня —  красноречивый символ непомерных человеческих притязаний. Другие темы, к которым я часто обращаюсь: сопоставление вертикалей и горизонталей, границы, крыши, трубы, сумеречный свет и косые лучи солнца, просачивающиеся сквозь облака.

Skyglow-H4. Холст, акрил, 2008. 53x145,7 см

В чем вы сегодня черпаете вдохновение — в книгах, фильмах, искусстве, реальной современной архитектуре?

Иногда — в японской традиционной гравюре Укиё-э или эстетике комнат для чайных церемоний, бывает, что в трубах и лестницах, которые я вижу каждый день. Если говорить о мастерах прошлого, рисовавших архитектуру,  впечатляют работы Хью Ферриса, Чарльза Демута и Чарльза Шилера. Но больше всего меня вдохновляет музыка — самых разных направлений, а также игра на гитаре.  

Alternative Sights-2, 2010. Холст, акрил. 120.3x162.1

Вы следите за развитием современной архитектуры? 

После ужасного землетрясения, произошедшего в 2011 году, я потерял веру в архитектурные технологии. Кажется, что они совершенно бессильны перед буйством природных стихий. Поэтому я перестал интересоваться современной архитектурой, особенно аспектами дизайна. Я думаю, что главная роль архитектуры — обеспечивать людям крышу над головой и безопасность. В городах и зданиях меня сейчас больше всего интересует, насколько они соразмерны человеку и контексту. В любом случае моя любимая архитектура — минималистичные дома-префабы, которые можно самостоятельно возвести на своем участке, а также легкая, временная архитектура.

Listen to the Tales. Холст, акрил, 2013. 194.4x 97.5

Вы рисуете только воображаемую архитектуру?

В 1999-м году я создал серию Thin Clouds, и почти все работы из нее основаны на реальных местах или объектах, живущих в моей памяти, таких, как аэропорт Haneda, зданиях Oi Wharf и Onomichi в Хиросиме и Токио. К выставке в 2013-м году я написал два пейзажа по мотивам района Cибуя в Токио, как оммаж композиции Джованни Баттисты Пиранези «Via Аppia e Via Ardeatina». Остальные мои работы — исключительно плоды воображения.

Что вы цените в архитектурном рисунке?

Свободу идей и подход, базирующийся на историко-культурном контексте. Я думаю, что самое важное и интересное в рисунке архитектора — знаки, указания на неизвестное будущее. Неважно, реализуются эти идеи или нет, я выделяю изображения архитектуры, которые дают нам видение чего-то нового и неизведанного. 

Eastbound-3, 1999. Холст, акрил. 72.9x116.8 см

Cайт работ Минору Номаты: www.nomataminoru.com

Сохранить