Еще недавно бурная урбанистическая экспансия в Китае сметала на своем пути все старое, что не казалось ценным, и стремительно возводила новое. Сегодня процесс развития городов постепенно входит в русло общемировых тенденций к переосмыслению и регенерации имеющихся ресурсов. Фармацевтическую фабрику в округе Цзыбо (провинция Шандунь) построили в 1943 году за историческим центром, рядом с железнодорожной станцией. В связи с ростом города и необходимостью строительства жилья на прилегающих территориях производство перенесли в другой район, а здания – три цеха и несколько огромных складов – потихоньку начали ветшать.

Опустевшую индустриальную зону быстро освоили художники – сначала как экспериментальную, неофициальную площадку, затем институционально – территорию отдали Музею изящных искусств «Великая стена» (The Great Wall Museum of Fine Art).  Приспособлением объекта к новой художественной жизни занялось местное бюро Archstudio. Основную проблему участка, застроенного длинными прямоугольными «коробками», архитекторы увидели в разобщенности корпусов и отсутствии связей между помещениями и внешним пространством комплекса. Было предложено пустить вдоль зданий крытую, остекленную галерею-переход, огибающую корпуса прозрачной, светящейся в темноте лентой. Она несколько смягчила скучный техногенный облик сооружений, соединила их и обеспечила музей дополнительной площадями в 3795 кв.м.

В галерее обустроили книжный магазин, чайную, лекционный зал и прочие сервисы, сразу привлекающие своей жизнью посетителей, входящих в комплекс. При этом некоторые фасадные секции могут раздвигаться и раскрывать часть помещений во двор.

С выставочными залами интерьеры этой промежуточной зоны объединяют напольные покрытия стального цвета – в прозрачном переходе это действительно стальные листы, в залах – наливной бетон. Внутри архитекторы постарались сохранить всю фабричную фактуру со следами времени, аккуратно вписав в нее необходимое музейное оснащение – белые экспозиционные стены и кронштейны со светильниками.

Сохранен и лаконичный дизайн открытого пространства между корпусами. Участок засыпали гравием и  зацементировали, найдя, однако, места и возможности для посадки деревьев. На фабрике их никогда не было из-за подземных коммуникаций бомбоубежищ. Новая функция не только вернула в бывшую промзону активную деятельность, но и впустила на ее территорию природу.

Архитектура： Design Studio: Han Wen qiang、Cong Xiao、Huang Tao

Официальный сайт архитектурного бюро:  archstudio.cn

 Чино Дзукки (род. в 1955 году в Милане) учился в Массачусетском Технологическом институте (M.I.T), затем в Миланском Политекнико, где преподает с 1980 года и в настоящий момент является профессором курса архитектурной и градостроительной композиции. Одновременно с преподаванием Дзукки занимается и исследовательской деятельностью, пишет книги и статьи для журналов «Domus», «Casabella», «Lotus international», «Arch+2, «Intersezioni», «Bau» и др. Неоднократно выступал в качестве организатора и работал над оформлением Миланских Триеннале и экспозиций Венецианской архитектурной биеннале. Основатель и руководитель международно известного бюро Cino Zucchi Architetti.

У Вашего бюро много проектов и реализованных объектов, и они очень разные по облику и содержанию. Есть ли в Вашем архитектурном языке базовые, общие для всего, что вы делаете, «термины» или для каждого проекта подбираются cвои новые «слова»? 
Я полагаю, что выработал не какой-то специфический язык, а подход, способ видения. Архитектура двойственна. С одной стороны, она – фон повседневной жизни. Если представить жизнь в виде бульона, то архитектура – котелок, в котором этот бульон варится. Правда, сейчас архитектура так сильно дает знать о своем присутствии, что порой замещает, а не вмещает жизнь. С другой стороны, пространственные характеристики архитектуры иногда сами определяют формы и форматы человеческой деятельности. Мы проектируем в Италии и за рубежом, и каждый раз из особенностей места, бюджета, заказчика, законодательных ограничений складываются неповторимые условия. И в них от концепций общего характера, которые имеют широкую сферу применения, мы приходим к узконаправленной идее, работающей в данном, конкретном месте. Возможно, кстати, как раз в привязке к месту и состоит отличие архитектуры от дизайна.

Какая архитектурная школа, личности или, может быть, идеи повлияли на Ваше профессиональное формирование?
У меня странное образование. Сначала я учился в Массачусетском технологическом университете, где на архитектурном факультете было много математики и физики. Потом вернулся в Италию, где архитектуру преподавали, погружая в исторический контекст. То есть взял лучшее от двух миров – научную американскую культуру и гуманитарную итальянскую. Я не могу сказать, что продолжаю дело кого-то из своих непосредственных учителей, но есть любимые архитекторы, творчеством которых я восхищаюсь. Мне близка архитектура послевоенного итальянского рационализма – Франко Альбини, Инъяцио Гарделлы и Луиджи Каччи, которому недавно, кстати, исполнилось 102 года. Мне нравятся работы шведа Гуннара Асплунда и такого, наверное, малоизвестного автора, как Йозеф Франк из Вены, люблю многих японских мастеров – всех тех, кому удается выразить определенную степень свободы в рамках деликатного диалога с местом. Я думаю, что не учителя выбирают учеников, а наоборот.

Вы давно сами преподаете. В чем суть Вашего педагогического метода?
Как преподаватель я каждый день задумываюсь над тем, каким должно быть архитектурное образование сегодня, в эпоху информационных технологий, когда кардинально изменились и инструменты архитектуры, и средства ее презентации. Я стараюсь учить одновременно архитектуре эмпирической, отталкивающейся от проблемы и изобретательно ее решающей, и тому, как воплощать всю культурно-историческую многослойность, присущую архитектуре как дисциплине в Европе.

Что сейчас входит в сферу Ваших исследовательских интересов?
В настоящее время в составе междисциплинарной команды специалистов я провожу исследование по заказу Austrian Real Estate. Это общественная австрийская организация, которая занимается разработкой жилья, в том числе социального. Сейчас мы очень подробно и внимательно изучаем связь меняющегося образа жизни с устройством жилых зданий. В частности, рассматриваем проблему миграции: как люди с иными бытовыми привычками и культурными традициями обживают типичные европейские семейные апартаменты и дома? Рассматриваем и такое явление, как  работа дома: как оно может или даже должно повлиять на планировочные решения? Не менее важный вопрос: как адаптировать жилую застройку к новой структуре городов, отличающейся от исторической? Ведь большинство европейцев живет в городах, построенных людьми, у которых не было наших потребностей, машин например. Цель этого исследования – найти для архитектуры возможности не только отвечать на запросы сегодняшнего дня, но и пережить их.

Исключительно функционалистская архитектура часто умирает вместе со своей функцией. Перерождению в новое качество могут способствовать пространственные ресурсы, хороший свет, добротные материалы и конструкции. Такие ресурсы нужно сразу закладывать в архитектуру. Делать вещи, которые будут жить долго –  это и есть экоустойчивость, о которой сегодня так много говорят. В этом смысле самой экоустойчивой оказалась классическая архитектура. Соединение ее средовых качеств и современных форм – пожалуй, самая сложная и интересная для меня профессиональная задача.

Интереснее строить «на века» что-то новое на пустом месте, возможно, на лоне природы, или приспосабливать к новым функциям существующие объекты?
Я люблю природу, но считаю себя человеком города. Английское слово urbanity, как и итальянское urbanita’, означает «учтивость», «воспитанность». Чтобы уживаться с другими людьми в одном городе, его жители в чем-то себя ограничивают, они заключают своего рода негласный «социальный контракт». Мне нравятся объекты с большими ограничениями. Мне повезло реализовать проект, возможно, в самом неприкосновенном городе мира – в Венеции. Мы построили квартал на Джудекке, в ex-Junghans – бывшей промышленной зоне. У меня мурашки побежали по коже, когда потом я приехал в Венецию, купил карту и увидел названия пяти улиц, образованных нашими зданиями. Построить пять новых улиц в Венеции для современного архитектора – это что-то невероятное!

В Венеции вы построили малоэтажные дома, где-то отзывающиеся на ее традиционный стиль, где-то – на фабричное прошлое отведенной территории. В Милане по проектам Вашего бюро возводят довольно высокие здания – например, в районе Нуово Портелло (Nuovo Portello). Милан вообще сейчас интенсивно наполняется современной архитектурой. Почему здесь она относительно легко соединяется с исторической средой?

На прошлой Венецианской биеннале я курировал павильон Италии, и одна из секций моей выставки «Прививки» (Innesti/Grafting) как раз была посвящена этой проблеме. В 1943 году Милан пережил сильную бомбардировку. Если так же пострадавшие Дрезден и Роттердам отстраивались по модернистскому плану, то в Милане новые, современные здания встраивались в  историческую структуру. Фундаменты достаточно высоких строений следовали пятнам утраченной застройки. Появилась даже особая модель – grattacielo urbano, то  есть небоскреб, вписанный в городскую ткань таким образом, что его нельзя взять и пересадить на другое место.

Кроме того, у Милана, впрочем, как у многих европейских городов, благоприятным ресурсом для появления авангардной архитектуры, являются заброшенные промзоны, ранее изолированные, закрытые для города территории, со своей очень сильной, но специфической пространственной логикой. Очень интересно размыкать их границы, включать в жизнь города, соединяя его ранее разрозненные части. Упомянутый район Нуово Портелло был автомобильным заводом Alfa Romeo и Lancia. Теперь там функционально разнообразная застройка – офисы, жилье, торговые центры.

Другой бурно развивающийся район, в котором мы тоже возводим высокие здания – Порта Нуова. Железнодорожные пути этой зоны раньше разрезали город. Строящийся там комплекс стал важным, урбанистическим узлом, а его центр – небоскреб аргентинца Сезара Пелли – новым символом Милана. Если прошлый век был веком экспансии городов, то нынешний – век метаморфоз и трансформаций. Меня захватывает тема города, который не может больше расти и должен находить ресурсы для развития внутри себя.

Вы считаете «микс» функций оптимальной моделью развития территорий?
Да, мне она кажется наиболее жизнеспособной. Сейчас близится к завершению строительство комплекса новой штаб-квартиры Lavazza в Турине. На большой территории бывшей электростанции – некогда непроницаемом «острове» в центре города –  мы оставляем два очень красивых старых здания. Одно станет музеем кофе, в другом разместится конференц-холл. Новые постройки предназначены для инновационного центра Lavazza и собственно штаб-квартиры. Включена в комплекс и жилая функция. Все корпуса будут окружены парком, доступным для горожан. То есть частными силами создаются не просто офисы, но высокого качества общественные пространства, интересные и открытые городу.

У Вас есть опыт проектирования для России. Совсем недавно Вы участвовали в конкурсе на застройку территории на Софийской набережной. У Вас сформировалось какое-то представление о национальном характере русской архитектуры? Пытались ли Вы как-то его выразить в конкурсном проекте?

У меня сложилось впечатление, что у русской архитектуры «две души». Одна  народная, нарядная, она выражена в деревянной архитектуре, куполах и декоре церквей. Другая – более официальная, это строгая и торжественная классика. И мне как итальянцу приятно, что мои соотечественники имели отношение и к одной – при строительстве Кремля, и к другой – работая в имперском Санкт-Петербурге. В Москве эти «две души» – узорочье и монументальность –  образуют  уникальный сплав, и мы стремились показать его в нашем проекте.

На лекции во время прошлого визита в Москву Вы показывали свои рисунки от руки. Что этот навык дает Вам как архитектору?
Графические штудии сродни музыкальным упражнениям. Глубже всего проникнуть в структуру какой-то мелодии позволяет лишь ее воспроизведение. Так и в академической школе полагается перерисовывать капители. Несмотря на активное использование компьютера, я лично также много рисую руками. Элементы получаются более мягкими и органичными. Это как делать вещь из глины, а не из деталей Lego. Компьютеру больше свойственна связующая функция, он быстрее и четче собирает отдельные элементы в единое целое.

Помимо архитектурных сюжетов в Ваших альбомах много зарисовок, различных бытовых предметов. Такое пристальное вглядывание в повседневность и фиксация ее деталей помогают Вам в работе?
Меня очаровывает материальная культура человека. Я ее не только зарисовываю, фотографирую, но и коллекционирую предметы быта. Из  фрагментов вещного мира, как мозаика из кусочков, иногда складываются совершенно неожиданные концепции для разных проектов.

Какие предметы чаще всего привлекают ваше коллекционерское внимание?
Пожалуй, это раджастанские скалки (chapati rollers), которыми раскатывают тесто для выпечки хлеба. Такие странные, разноцветные штуковины. Функциональные и одновременно декоративные. Из них получаются отличные инсталляции.

Cайт архитектурного бюро: http://www.zucchiarchitetti.com

Облик этого дома неоднозначен, как и его наполнение. Тринадцатиэтажный массив собран из бетонных панелей разных оттенков серого. На фотографиях это плохо видно, но поверхности панелей отделаны изысканным тиснением в виде стилизованных роз, на тон темнее фона. Так Дэвид Аджайе и его коллеги постарались смягчить брутальность типовых строительных элементов, обусловленных экстремальными сроками строительства и бюджетом.

Это проект доступного жилья, но с нестандартной, дополненной культурно-образовательными функциями программой. Бюро Adjaye Associates разделяет идею ответственности архитекторов перед социумом и городом, поэтому с интересом взялось за заказ нон-профитной девелоперской компании Broadway Housing Communities (BHC). Многие составляющие концепции были определены в ходе встреч и воркшопов архитекторов и девелоперов с представителями местного комьюнити.

В финальном «брифе» вырисовался современный дом, резонирующий со своим архитектурным окружением и богатой историей района. Репутацию Гарлема за XX век подпортили гангстерские разборки и неблагополучный афроамериканский контингент. Сейчас власти Нью-Йорка стараются улучшить здесь среду и качество жизни, спонсируя различные социальные и культурные программы. Квартал Sugar Hill, где нашлось немного места под строительство нового здания, славится неоготической архитектурой. В непосредственной близости от участка застройки высятся исторические краснокирпичные дома, фасады которых артикулированы ризалитами. Новостройке с дешевыми квартирами на красный кирпич рассчитывать не приходилось, но проектировщики разбили массив на несколько горизонтальных и вертикальных членений со смещениями, облегчив тем самым его зрительное восприятие и зарифмовав с секциями соседних домов.

Нижний блок – своеобразный стилобат высотой 23 метра. Уровень входной зоны по всему периметру остеклен. Стеклянные фасады контрастируют с бетонными панелями, создают интересную атектонику и блестят на солнце так, что стали «маяком», идентифицирующим квартал с автострады. На втором этаже разместился Музей искусства и сказок, на третьем – детский образовательный центр. На этом же уровне запроектированы выставочные пространства и просторные студии с апартаментами для художников. Средний вертикальный блок – жилой, его основание занимает примерно половину стилобата, оставляя на другой половине в его недрах внутренние дворики, служащие также световыми колодцами для помещений, где проходят занятия.

С 9-го этажа, со сдвигом, образующим с одной стороны террасу, а с другой – консоль, начинается верхний блок. Здесь обустроила себе офис компания-застройщик – BHC. Выше – квартиры, всего их в здании 124. Огромное преимущество этого «малобюджетного» дома перед многими другими примерами доступного жилья в Нью-Йорке –  помимо насыщенных общественных пространств первых этажей – виды, которые открываются из окон апартаментов – на Центральный парк, реки Гарлем и Гудзон, Всемирный Торговый Центр, Нижний Манхэттен, новый Янки-cтэдиум. Окна разных размеров, расположенные со сбивками ритма, служат еще одним выразительным средством, помогающим сделать панельный объем зрительно богаче и динамичнее.

Упомянутая выше отделка – тиснение со стилизованными, едва различимыми розами, как и графитовый оттенок панелей, была найдена в результате серии исследований и тестов. Архитекторы представляли, что благодаря хитросплетенному орнаменту, на поверхностях возникнут интересные свето-теневые эффекты, и они будут казаться не просто плоскими и серыми, но объемными и бархатистыми. В то же время паттерн для фасадов – привет соседнему кварталу Heritage Rose District, где под охраной муниципалитета культивируются около 100 старинных сортов роз.

Архитектура: David Adjaye Associates

При участии : SLCE Architects LLP

Адрес: Saint Nicholas Avenue & West 155th Street, New York, NY 10032, USA

Дизайн: Adjaye Associates

Общая площадь: 58 220 кв. м.

Год проектирования: 2015

Официальный сайт архитектурного бюро: adjaye.com

Стэнфорд, традиционно славящийся научно-технической, юридической и экономической программами, вот уже более 10 лет укрепляет и расширяет арт-направление, охватывающее различные художественные дисциплины и изучение истории искусства. На территории университета  вырос целый арт-квартал, включающий учебные корпуса, здания галерей и частных коллекций, концертный зал и театр. Корпус, возведенный по проекту Diller Scofidio + Renfro, назвали McMurtry Building — в честь профессоров Диди и Берта МакМертри, выступающих за развитие факультетов искусств и пожертвовавших 30 млн долларов на строительство данного здания (общий бюджет проекта и реализации составил 85 млн).

Сооружение площадью 96 000 кв.м (плюс двор — 24 000 кв.м) состоит из двух параллелепипедов с наклонными «рукавами» лестниц. Фасад блока истории искусств в традициях архитектуры Стэнфорда покрыт штукатуркой, а крыло, в котором искусство непосредственно производят, решен в полюбившейся арт-институциям индустриальной эстетике — его стены облицованы цинковыми панелями. Таким образом, McMurtry Building, с одной стороны, вписывается в контекст университета, а с другой — выделяется на фоне соседних зданий, напоминая своей жесткой геометрией современную абстрактную скульптуру.

Связку между двумя частями корпуса на уровне второго этажа осуществляет вставка в виде прозрачной «пластины» — в ней обустроена библиотека. Читальные залы, комнаты для занятий аспирантов, помещения каталогов организованы здесь по периметру вокруг центрального холла с многоугольным вырезом в эксплуатируемой кровле. «Окулюс» обеспечивает естественным светом коммуникационный узел и зону отдыха, где сходятся лестницы блоков и где у начинающих художников и будущих кураторов и критиков есть шансы пересечься и познакомиться друг с другом.

Наряду с поточными и семинарскими аудиториями, художественными классами, залитыми правильным верхним светом из ленты окон над лестницей, на первом этаже блока искусств есть студии и мастерские со стеклянными фасадами-ролл-апами, поднимающимися, как ворота гаража. Это позволяет прохожим наблюдать за процессом создания произведений, а искусству выходить из помещений на улицу, навстречу зрителям.

Пред архитекторами ставилась задача спроектировать проницаемые и трансформирующиеся под различные педагогические нужды пространства. Сквозь стеклянные двери в вестибюле просматривается огромный дисплей, на котором демонстрируются работы студентов-художников. Презентационный зал на 120 мест оборудован съемными креслами и способен превратиться в выставочное пространство. Стена с раздвижными панелями из стекла закрывается проекционными экранами или «исчезает», открывая перед аудиторией уличную площадку, которая может стать сценой для перформанса. Отдельная аудитория отдана под просмотр документальных фильмов и видео-арта. А по соседству — просторные и светлые скульптурные мастерские.

Официальный сайт архитектурного бюро: dsrny.com

Официальный сайт университета: arts.stanford.edu

Тема Экспо-2015 (01.02 – 31.10) — «Накормить планету. Энергия для жизни» — заставила cтраны-участницы произвести «инвентаризацию» своих природных богатств, обратиться к технологиям сбережения и восполнения ресурсов, продемонстрировать результаты поисков альтернативных источников энергии, проанализировать, чем питаются сами и чем готовы накормить мир. Эта выставка была, наверное, самой «зеленой» в истории Экспо. Многие страны полностью или частично превратили отведенные им участки в сады, огороды, поля и леса. Столь же модное, сколь и расплывчатое понятие «экоустойчивость» звучало на каждом шагу, впрочем, некоторым участником удалось довольно четко сформулировать и наглядно выразить, как они его понимают. Концентрация на локальном своеобразии вызвала к жизни немало любопытных архитектурных решений, раскрывающих возможности традиционных экологичных материалов. Параллельное применение высоких строительных и экспозиционных технологий должно было убедить посетителей в готовности экспонентов справиться с вызовами будущего.

30 октября жюри выставки наградило участников за лучшую архитектуру павильонов, дизайн экспозиции и раскрытие темы. С полным списком призеров можно ознакомиться здесь. Мы, в свою очередь, решили опубликовать национальные «выступления», которые больше всего запомнились редакции сайта «Архплатформа», и представили, за что можно было бы индивидуально отметить избранных участников.

РОССИЯ

К примеру, российский павильон мог бы получить премию за самый выразительный символ подъема и движения в будущее. Тридцатиметровая зеркальная консоль, плавно «взлетающая» над променадом перед входом, издалека привлекала посетителей. Архитектурное решение, разработанное бюро SPEECH, несомненно, способствовало тому, что наше представительство вошло в тройку лидеров по популярности с впечатляющей статистикой – за период работы выставки в нем побывали 4 200 000 человек. Заметило российский павильон и жюри Экспо (впервые за последние 20 лет), удостоив «бронзой» дизайн экспозиции. Авторы дизайна — Simpateka RUS и SPEECH – воплотили тему продовольственной безопасности и гастрономического богатства регионов страны, предложенную архитектором Юрием Аввакумовым, в ясной системе информативно насыщенных общественных пространств, завершающихся панорамной площадкой на крыше павильона.

БРАЗИЛИЯ

Самой оригинальной интерпретацией павильона как общественного пространства, пожалуй, отличилась Бразилия (архитектура павильона — Studio Arthur Casas, дизайн экспозиции — Atelier Marco Brajovic).

Открытая структура из решеток, выполненных из «ржавой» стали, в буквальном смысле заманивала посетителей в сеть — натянутую по всей длине прямоугольного объема над ящиками с характерными бразильскими растениями. Сеть формировала второй уровень пассажа, предлагая разнообразие новых, «неземных» ощущений за счет дифференцированной упругости: где-то можно было просто прогуляться по зыбкой поверхности, где-то попрыгать, как на батуте, а где-то полежать, как в гамаке.

По замыслу авторов проекта, сеть символизировала открытость бразильской культуры, а также волны реки Амазонки. К «контейнеру» с аттракционом примыкал второй прямоугольный объем, снаружи отделанный экологичной пробкой. Его экспозиция «спускала с небес на землю» — знакомила с технологической революцией в бразильской пищевой промышленности.

ОАЭ

Если говорить о высоких выставочных технологиях, то очевидным лидером их применения стали ОАЭ. В павильоне, построенном Норманом Фостером, все работало на «эффект присутствия».

Криволинейные красно-коричневые стены должны были создавать у посетителей иллюзию прогулки между настоящими дюнами. Для пущей убедительности рельеф поверхностей был создан по «слепкам» с реальных выветренных песков.

Фильм в кинотеатре с круговой панорамой и продолжающее его голографическое шоу переносили зрителей в страну, научившуюся преодолевать дефицит воды и пищи и строить фантастические города в пустыне. Отдельная экспозиция с дигитальным макетом посвящалась Экспо-2020, которая пройдет в Дубае. Многообещающий анонс давал понять, какого запредельного уровня достигнет в ОАЭ развитие технологий жизнеобеспечения к тому моменту.

ЯПОНИЯ

В чудесах цифровой сценографии японцы переплюнули всех. Недаром им досталось первое место за лучший дизайн экспозиции от жюри выставки. Видеоинсталляция Teamlab позволяла за короткое время пережить смену времен года в японской сельской местности — постоять на дне реки среди водорослей, на цветущих лугах и заснеженных полях, полюбоваться на пролетающих совсем рядом журавлей. Концепция «Гармония разнообразия» рассказывала не только о восхитительных пейзажах Страны восходящего солнца, но и о ее культуре здорового, диетического питания.

В архитектуре Atsushi Кitagawa объемная деревянная решетка внешних стен павильона объединила национальные традиции деревянных конструкций «без единого гвоздя» и современные технологии формовки элементов путем сжатия под давлением. Дерево, естественно, привезли с возобновляемых лесопосадок.

КИТАЙ

Традиционное и инновационное в архитектуре и экспозиции гармонично соединилось и у Китая (проект — Tsinghua University и Link-arc). Уложенная крутой волной крыша его павильона была, наверное, самой эффектной на Экспо-2015. С одной стороны, она отсылала к историческим формам китайской архитектуры, с другой – ее поддерживали мощные ребра из гнутой древесины, рассчитанные на компьютере. 

Пластины внешнего покрытия были выполнены из бамбука, что редуцировало вес конструкции и позволило сделать поля, создающие тень вокруг здания. Распростершаяся перед павильоном поляна желтых бархатцев внутри продолжалась «пшеничным» полем из светодиодов. Все это символизировало надежду на плодотворный союз природного и урбанистического ландшафтов, сельскохозяйственных и строительных традиций с современными технологиями.

АВСТРИЯ

Про Австрию шутили, что ей достался участок в лесу, и она просто обнесла его высоким забором. На самом деле, типичный австрийский лес, воссозданный максимально реалистично, был частью архитектурной концепции бюро terrain. Авторы напомнили, что чистый воздух — главный источник жизни на земле и энергетическая пища ее обитателей. И будущее — за архитектурой, не выделяющей углекислый газ, а производящей кислород.

Собственно деревянная архитектурная конструкция стала рамой и смотровой площадкой для густой растительности. Естественную систему генерации С02 дополнили различные приборы, в частности, устройства испарительного охлаждения, поддерживающие комфортный климат. Австрийский павильон вырабатывал 62, 5 килограмма кислорода в час, и если бы вручалась премия за самый свежий воздух на выставочной площадке, то он бы точно ее получил.

ВЬЕТНАМ

Трепетным, достойным особого упоминания отношением к деревьям выделился Вьетнам. В проекте Vo Trong Nghia Architects настоящие саженцы 50 видов вознеслись к небу на пьедесталах из расширяющихся колонн, отделанных бамбуковыми стеблями. Так страна выразила актуальную для ее городов проблему нехватки зелени.

ГЕРМАНИЯ

Павильон Германии продемонстрировал характерную немецкую рациональность и высоту инженерной мысли в получении и экономном использовании ресурсов. Гигантские белые навесы, привлекавшие  внимание к постройке бюро SCHMIDHUBER, не только олицетворяли проросшие идеи. Интегрированные в искусственные листья органические фотоэлементы днем заряжались от солнца, а ночью светились. Одновременно в изгибах тентов собиралась влага, используемая для полива высаженной под ними зелени.

Приз за лучшее озеленение стен могли бы поделить США (Biber Architects) и Израиль (Кnafo Klimor architects).

США

Главным украшением павильона простой прямоугольной формы стал фасад, «сотканный», как лоскутное одеяло, из модулей с растениями со всех штатов. Гидропонические системы полива сочетались со сбором дождевой воды. Поворотные механизмы позволяли зелени в модулях получать максимум света в течение дня.

ИЗРАИЛЬ

На наклонном фасаде израильского представительства красовались фрагменты настоящих полей, также изобретательно обеспеченных питанием. Подобно ОАЭ, Израиль напомнил, что не боится трудностей: именно он подарил миру эффективные способы возделывания скалистых земель, выращивания овощей в пустыне и новейшие системы ирригации.

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

Концепция Великобритании, получившей первое место за «лучшую архитектуру» в категории павильонов «до 2000 кв. м» (бюро BDP и художник Вольфганг Баттрес), доказывала, что хорошо там, где есть пчелы, и предъявляла их жизнь как пример одной из самых устойчивых природных систем. На участке возвышался сетчатый куб со сферическим «сотовым» залом в сердцевине, собранный из 169 300 металлических стержней. Он изображал улей и соответствующе «жужжал». Путь к улью лежал через сад плодовых деревьев и лугов с растениями, нектар которых предпочитают пчелы. Честно говоря, тонкую английскую метафору мы, наверное, до конца не поняли. Пчелы — конечно, существа трудолюбивые и высокоорганизованные, но устойчивость их общества зиждется не на самых гуманных принципах, и в этом смысле они сомнительный образец для подражания. А вот если суть «послания» в пользе меда – тогда мы согласны. Как и с тем, что пчелы – хорошие архитекторы, у которых есть чему поучиться.

Экспо-2015, объединившая мир вокруг такой всегда актуальной, всем интересной, красивой и в то же время очень итальянской темы, как питание, передает эстафету Анталье. В 2016 году в турецком курортном городе пройдет Всемирная выставка под созвучным лозунгом — «Зеленая жизнь для будущих поколений», а это означает, что нас ожидает развитие идей и тенденций, заявленных в Милане — еще больше умных экотехнологий и павильонов, покрытых растительностью. В 2017-м участники Экспо в Астане продолжат думать об «Энергии будущего». А в 2020-м Дубай принимает большую, сопоставимую по масштабу с миланской, Всемирную выставку «Соединяя умы, создавая будущее». Будем следить за тем, как эта обширная тема выразиться в архитектуре. 

Turenscape – одна из крупнейших компаний в области ландшафтной архитектуры, работающих в Китае, где прославилась обустройством удивительных парков в Харбине, Таньцзине, Кинхуангдао и Жонгшане. В последние годы она также активно осваивает зарубежные рынки. Основатель и главный дизайнер компании Конгжан Ю, Фасла имеет докторскую степень Высшей школы дизайна Гарварда, является Деканом колледжа архитектуры и ландшафтного дизайна Университета в Пекине и общепризнанным профессионалом в планировании и дизайне ландшафтов. Его исследования и проекты поднимают темы гармонии эстетики и экологии, высокой эффективности ландшафтной архитектуры при низкой потребности в ресурсах. Аrchplatforma.ru задала доктору Ю вопросы о развитии его бюро, стратегии участия в конкурсах, подходах к проектированию и особенностях концепции «Эластичная лента» для озер Кабан (о конкурсе см. здесь, о результатах здесь).

Сегодня в компании Turenscape трудятся 500 человек. Как вы достигли такого масштаба и сколько проектов уже реализовали?
За последние 18 лет количество сотрудников в нашем офисе выросло до 500 человек, во многом благодаря темпам урбанизации и роста экономики в Китае. Мы завершили около 3 000 проектов, 600 – сейчас на стадии строительства и реализации – это 300 парков и зданий, а также 300 экологических городов.

Бюро Turenscape участвовало в целом ряде конкурсов на значимые российские объекты – Парк «Зарядье», Парк «Сокольники», концепцию развития прибрежных территорий Москвы-реки. И наконец-то победило в казанском конкурсе. Такова стратегия компании – участвовать во всевозможных международных соревнованиях или это особый интерес к России?

После того как мы добились признания в Китае, последние десять лет Turenscape активно продвигается на международной арене. А за прошедшие 3-5 лет мы стали получать намного больше приглашений и заказов за границей. Сейчас бюро вполне готово браться за масштабные проекты за пределами Китая, у нас для этого появилось больше ресурсов, и поэтому к нам обращаются серьезные крупные клиенты.
Стратегия по отбору международных проектов и конкурсов для выхода на внешний рынок пока формируется, так как это направление мы начали развивать совсем недавно. Но я должен сказать, что это как-то естественно получилось для нас. Мы продолжаем расширять команду с целью выхода на международный рынок, но это не было бы возможным без наших прошлых достижений и усилий, проделанной тяжелой работы.
Мы принимаем участие в значимых и заметных проектах по всему миру, и при этом очень заинтересованы в работе в России, потому что считаем, что это одна из самых целеустремленных стран в мире, которая способна на серьезные преобразования.

Какие из ваших проектов, реализованных за рубежом, вы считаете наиболее показательными, знаковыми?
Самый большой проект, воплощенный за пределами Китая, – это городской парк в Бостоне, его площадь составляет около 0,5 га. Мы также реализовали несколько меньших по объему ландшафтных и садовых композиций за границей. Есть еще несколько текущих проектов, в стадии строительства: городской парк в 0,6 га в Сиэтле, парк 15 га рядом с жилым комплексом в Гонконге и генеральный план с ландшафтным решением  для курорта в 500 га на острове Бали.

Что в целом характеризует ваш подход к развитию территорий, где город встречается с природой?
В основе нашей философии лежит взаимосвязь природы и человека. Мы всегда стремимся восстановить эти часто забытые отношения, но не идем против всех изменений, которые уже произошли и в городе, и в природе. В условиях современной урбанизации и глобализации мы вынуждены искать подходы, которые решают подобные проблемы, а не противостоят им. Не нужно жертвовать одним в ущерб другого, уверены, что город и природа могут сосуществовать в симбиозе друг с другом, как и в том, что комплексный подход к проектированию и работа в междисциплинарной команде, где решения проходят все стадии от концепции до реального проектирования, позволит достичь гармоничного союза.

Есть ли что-то общее в подходах к работе с ландшафтами в Китае и России, в природных условиях?
У Китая и России определенно есть общие проблемы, связанные с  ландшафтом в городе. У нас меняется эстетическое восприятие ландшафта: от малого масштаба ухоженного сада до экологического дизайна в широком смысле, который функционально вписан в окружающую среду и в то же время способствует повышению биоразнообразия.
Тем не менее, текущее состояние природы в России и Китая абсолютно разное. Это четко видно по снимкам со спутников. В Китае всё загрязнено производством. Россия – по-прежнему очень зеленая страна с густыми лесами и пышной дикой природой. Из-за количества населения и интенсивной эксплуатации природных ресурсов Китай сталкивается с серьезными экологическими проблемами, которые русские могли бы изучить, чтобы избежать тех же ошибок.

Какое впечатление произвела на Вас Казань?
Я считаю, что Казань в ближайшее время станет одним из самых прогрессивных городов в России, а возможно, и в мире. Город произвел на меня впечатление идущего навстречу новому, дружелюбного, открытого для многих направлений деятельности. Люди, с которыми я сталкивался там, очень заботливо относятся к своему городу. Их любовь к нему заметна даже в простых вещах. Они идут по улицам и постоянно улыбаются.

Какие проблемы территории озер вы выявили и решали в конкурсном проекте?
У озёр Кабан существуют три основные проблемы, которые мы определили: экология, транспорт и жизнеспособность этой территории, как вдоль набережной, так в акватории водоемов.
Во-первых, вода в озераx не подходит для того, чтобы люди могли в ней плавать, а рыба могла там жить. Много загрязняющих веществ генерируется из-за стоков с дорог. Поэтому мы должны очищать воду. Во-вторых, на нынешней набережной вдоль озёр недостаточно общественных пространств и возможностей для досуга людей. Поэтому в своей концепции мы предлагаем создать для этого зеленые коридоры, соединяющие все культурные достопримечательности и исторические объекты в непосредственной близости к озёрам.

В-третьих, существуют автомобильные дороги, которые отрезают набережную от остального города и мешают комфортному удобному доступу к воде. Мы предложили уменьшить ширину автомобильных дорог, превратив большую часть в зону движения, ориентированную на пешеходов, велосипедистов и электрические виды транспорта.

Очистка воды озер – одна из ключевых тем проекта. Какие технологии будут при этом использованы?
Вода – самый важный элемент для жизни. Мы должны найти способы, чтобы сохранить и очистить этот драгоценный природный ресурс. Технология, которую мы для этого применили, очень простая и скорее более естественная, чем технологичная. Для создания системы очистки мы используем растения с высоким уровнем воспроизводимости, грунт и вертикальное озеленение.

У Тurenscape есть опыт реализаций концепций, подобной той, что вы предложили для озер Кабан?
Да, Turenscape уже реализовала множество планировочных идей, которые, на наш взгляд, подойдут и этим озёрам. Из подобного можно привести в качестве примеров два наших крупных проекта в городе Харбин, провинции Хэйлунцзян, где климат похож на Казань. Они называются «Национальный парк водно-болотных угодий Квинли (Qunli) и парк у культурного центра Харбина. Есть и другие реализованные проекты, в которых мы применяли те же подходы.

Детали концепции «ЭЛАСТИЧНАЯ ЛЕНТА»

Концепция победителей опирается на историческое развитие Казани вокруг озёр и предлагает регенерацию отдельных территорий: 
1.Территория вокруг реки Булак и Нижнегоозера Кабан содержит в себе исторические и культурные корни Казани, поэтому важнейшие исторические объекты должны быть сохранены, положение их на культурной карте Казани будет подчеркнуто планировочными решениями.

2. Территория вокруг Ботанического Акведука и на Среднем озере Кабан когда-то была затронута промышленным развитием и является наиболее экономически продуктивной областью региона. Ее следует санировать и использовать для размещения актуальных ныне творческих индустрий, благодаря которым возможен скачок Казани вперед в глобальной экономике.

3.Территория вокруг Верхнего озера Кабан обладает особым потенциалом пространств для отдыха благодаря ресурсам водно-болотных угодий. Она должна стать зоной экологического отдыха и обеспечивать экологическую устойчивость Казани в будущем, ограничивая беспорядочный рост городской застройки в южном направлении.

«Эластичная лента» свяжет озера Нижний, Средний и Верхний Кабан в единую систему, какой они некогда были, и вернет жизнь на берега озер. Каждая часть озера будет играть свою роль в публичном пространстве:
1. Река Булак – это исторический променад, который станет воспоминанием об истории Казани и ее жителях прошлых эпох.
2. Нижний Кабан – культурный центр между Старотатарской Слободой и Кавказской Суконной Слободой — самое подходящее место культурно-образовательным функциям.
3. Зоопарк и ботанический сад станут буфером между Нижним и Средним Кабаном.
4. Средний Кабан – современный рекреационно-парковый комплекс станет сочетанием технологических и художественных музеев, спортивных сооружений, развлекательных открытых пространств, образовательных учреждений, деловых и жилых районов. В этой зоне смешанного пользования будут развиваться новые творческие индустрии.
5. Верхний Кабан – это водно-болотный парк, он будет образован на месте огромной, почти неразвитой области болот к югу от озера. Демонстрирующий уникальность местной природы рекреационный и образовательный парк предложит своим гостям красивые и спокойные пейзажи, просторные территории для отдыха и знакомства с современной экологией города и района.

В соответствии с зонированием набережной, события и мероприятия на этой территории предлагается разбить на кластеры:
Историко-культурный:
1. Общегородские мероприятия, включая важные фестивали и праздники, укрепляющие статус озёр Кабан как культурного центра Казани.
2. Традиционные татарские и российские культурные мероприятия на западном и восточном берегу Нижнего озера Кабан соответственно. Озеро будет объединяющим пространством для двух культур.
3. Музыкальные мероприятия, включая балетные и оперные спектакли, особенно в районе Театра Камала.

Постиндустриальный Креативный:
1. Образовательные и экспериментальные программы о преобразовании бывших промышленных площадок в центрах креативной экономики.
2.  Музыка и искусство в реновируемых промышленных объектах.

Активного Отдыха и Спорта:
1. Открытие Центра водных видов спорта, таких как академическая гребля, плавание, серфинг и т.д.
2. Создание Центра наземного спорта на восточном берегу Среднего Кабана, включающего
экстремальные виды спорта, катание на роликовых коньках, теннис и т.д.
3. Развитие пляжных видом спорта, в том числе пляжного волейбол, футбола, место для
загорания и т.д.

Эко-рекреационный кластер:
1. Экологические очистные сооружения для обеспечения экологической безопасности.
2. Центр эко-рекреационной деятельности, в том числе бег, дикий туризм, рыбалка, наблюдение за птицами и т.д .;
3. Центр эко-образовательной деятельности, в том числе системы экологических услуг, изучения и испытания экологических очистных сооружений и т.д.

Новые набережные будут представлены семью типами дизайна:
– Набережная с организованной береговой линией с деревянными помостами и террасированным озеленением;
– Набережная с организованной береговой линией с прибрежной полосой озера и объединенными приозерными сервисными пунктами на плавучих островах;
– Набережная с естественной береговой линией с променадом и лодочным причалом;
– Набережная с естественной береговой линией с прибрежной полосой в виде водно-болотных угодий, с велосипедными маршрутами;
– Набережная с естественной береговой линией с поднятыми велосипедными дорожками, водно-болотными  угодьями для очистки воды, городскими пляжами;
– Набережная с естественной береговой линией с поднятыми велосипедными дорожками, островами водно-болотных угодий, элитными жилыми комплексами;
– Набережная с естественной береговой линией с поднятыми велосипедными дорожками, созданной естественной средой обитания для животных и растений.

Для очистки воды в концепции предлагается система «губки» – разноразмерных резервуаров, где скапливается и медленно очищается ливневая вода, впадая в озеро почти питьевой. Ее идея вытекает из технологии управления ливневыми водами, но органично интегрируется в общую экологическую инфраструктуру города, объединяя другие сервисы экосистемы. Дождевая, талая вода и ливневые стоки будут сначала поступать на искусственно заболоченные территории, расположенные по обеим берегам озера, между зелеными коридорами и водоемами, и только потом – в сами озера. Благодаря физическому соединению трех озер и циркуляции воды между водоемами будут активированы процессы обновления и очищения и улучшится качество воды. Посредством создания естественных и искусственных водно-болотных угодий, природная среда обитания выстраивается вдоль районов набережной. Природные условия создаются засчет разведения на берегах типичных для этого региона животных, таких как белки, утки, пчелы, прудовая лягушка и т.д. «Дождевые сады» будут устроены на территории с плотным покрытием. В дождливые дни ливневые стоки будут поступать в специальные углубления вдоль дорог, а по ним в дождевые сады, где и будет происходить очистка воды. Часть очищенной воды будет далее поступать в озера по узким протокам через зону с искусственными плавучими островами, где она будет проходить дополнительное очищение.

Стратегия комплексного освоения территории Казани вокруг озер Кабан рассчитана на 20-летний период.
Процесс преобразования территории вокруг озер можно разделить на 3 основные фазы:
Этап 1: 2015-2020 годы, Возрождение исторического центра города у озера Нижний Кабан.
Этап 2: 2020-2025 года (празднование 1020-ой годовщины Казани),создание современного рекреационного паркового комплекса у озера Средний Кабан.
Этап 3: 2025-2035 годы (празднование 1030-ой годовщины Казани), восстановление взаимодействий между человеком и природой у озера Верхний Кабан.

Официальный сайт бюро Turenscape: www.turenscape.com

В публикации использованы иллюстративные материалы концепции Turenscape и МАП architects «Эластичная лента: Бессмертное сокровище Казани», предоставленные архитекторами.

Редакция Archplatforma.ru благодарит агентство «Правила общения» за помощь в подготовке материала.

Культурный центр Mariehøj располагается в четырех бывших школьных зданиях. Обособленность и специфическая планировка корпусов, построенных между 1924 и 1978 годами, вытекали для нового учреждения в довольно запутанную и неудобную структуру. Целью реконструкции, авторов которой выбрали по закрытому конкурсу, была не только реорганизация 8000 квадратных метров интерьеров в соответствии с разноплановыми нуждами культурного центра, но и создание связей между сооружениями и примыкающими к ним площадками. Для этого было спроектировано новое здание площадью 800 квадратных метров. Остекленным одноэтажным блоком оно примкнуло к позднему корпусу такой же высоты, а к старому зданию с двускатной, черепичной кровлей пристроилось двухуровневым объемом, который стал входным павильоном. Причем вход организован со второго уровня.

Перед комплексом, на крыше одноэтажной части пристройки, образовалась площадка с деревянным настилом, связанная с дорожками, ведущими к центру. Верхний объем павильона вторит традиционным очертаниям старого здания, только крыша новостройки, отделанная перфорированными металлическими панелями, чуть выше, а скат, обращенный во внутренний двор, изгибается, превращается в деревянную лестницу-амфитеатр, доходит до земли и перетекает в замощенную плоскую платформу, вписанную в поляну перед дальним корпусом.

Теперь во внутренний двор можно попасть двумя способами – с верхней палубы по внешней лестнице или через верхнее фойе, спустившись на первый этаж, где расположено кафе. Кафе имеет выходы как во двор, так и на нижнюю зеленую площадку перед комплексом. Таким образом, новый объем, силуэтом напоминающий горнолыжный склон, «сшил» комплекс, создав новые маршруты, крытые и открытые пространства, предназначенные для разнообразных культурных мероприятий, объединяющих местных жителей.

Прозрачные стены кафе под лестницей соединяют архитектуру с природными окружением — подступающим к павильону лесом со стороны внутреннего двора. Важной частью проекта было соблюдение баланса между замощенными дорожками и площадками, благоустроенными и естественными зелеными зонами с приоритетом последним.

Официальные сайты архитектурных бюро: we-a.dk, sophussoebye-ark.dk

По продуктивности – числу реализованных объектов по всему миру – британское бюро Zaha Hadid аrchitects на сегодняшний день уступает разве что архитектурной «машине» Foster+Partners. Но в российской столице Хадид и ее коллегам пока повезло больше, чем команде сэра Фостера. Ни один из амбициозных проектов последней так и не дошел до реализации. По проекту же первой женщины-архитектора, ставшей Притцкеровским лауреатом, в 2012 году построили виллу в подмосковной Барвихе для крупного бизнесмена, владельца Сapital Group Владислава Доронина. А в сентябре этого года состоялась презентация сданного в эксплуатацию бизнес-центра на Шарикоподшипниковской улице, заказчиком которого выступила девелоперская компания «Пересвет-Инвест/Доминион-М».

«Белый сэндвич». Скромный, относительно свершений в других городах мира (знаковых построек в Баку, Риме, Монпелье, Гуанчжоу и Сеуле и др.), объект – настоящий прорыв для Москвы, где иностранным архитекторам вообще приходится туго. Может быть, рядом с большинством «космических» сооружений Захи Хадид здание Dominion Tower и выглядит довольно просто и не революционно. Стопкой сдвинутых относительно друг друга платформ сегодня действительно уже трудно кого-то удивить – довольно распространенный пластический прием. Однако, в Москве это первое офисное здание с подобной динамикой и живописной слоистостью форм.

Cемь этажей над землей, два подземных. Обшивка панелями из композитного материала с прямыми и криволинейными контурами чередуется на фасадах с лентами сплошного остекления. В панелях на тонкие алюминиевые листы нанесена перламутрово-голубая краска, благодаря которой белая основа переливается на солнце и меняет оттенок в зависимости от освещения, растворяя здание в небе.

Внешний облик башни мог бы получиться более радикальным – по замыслу, вылет консолей был круче, но местые строительные нормы — с российской стороны проект к ним адаптировало АБ "Элис" Николая Лютомского —  вынудили проектировщиков сократить «сдвиги» с 20 до 8 метров. Но и за таким компромиссным решением стоят отдельные поиски конструктивного равновесия «раздвигающихся» плит и устойчивости целого. 

Архитекторы стремились добиться целостности, фирменной «текучести» и прозрачности внутреннего пространства, для чего нужно было минимизировать опоры, прерывающие это «течение». Поэтому ряды столбов, поддерживающих плиты, были сдвинуты к внешним контурам, а где-то изобретательная система тонких балок позволила обойтись и вовсе без них. На одном из этажей ради визуальной проницаемости даже проделали декоративные отверстия в несущей стене, предварительно, конечно, просчитав возможности конструкции.

В связи внутреннего с внешним  главную роль играет безимпостное панорамное остекление фасадов. Для него было выбрано стекло AGC Glass со специальным магнитным покрытием, которое обеспечивает максимальное проникновение света и тепла, но отражает вредные ультрафиолетовые лучи.

«Начинка». В полной мере узнаваемый стиль Захи раскрывается в монохромном и еще более динамичном, чем внешность, сильнее передающем ощущение полета и отрыва от земли, интерьере Dominion Tower. Его стержнем является атриум, фонарь которого насыщает все центральное ядро здания естественным светом. Все это пространство пронзают связывающие этажи лестницы из стеклофибробетона. Головокружительная стремительность и извилистость их линий подчеркнута светодиодной подсветкой и контрастом черных ступеней и белых, скульптурных ограждений. Подобную лестничную «драматургию», только в «негативе», можно увидеть в римскои Музее искусств XXI века – MAXXI. В московском офисном здании на каждом этаже лестничные пролеты перетекают в балконы, обрамляющие проемы атриума.

Вместе с лобби первого этажа, где расположены ресторан с уличной террасой, кофе-пойнты и зоны отдыха, балконы входят в систему общественных пространств, стимулирующих коммуникацию между сотрудниками разных компаний, арендующих офисы в здании. В то же время на каждом этаже предусмотрены сервисные блоки, включающие точки питания, санузлы, пожарные лестницы, технические помещения. Рассредоточенные по периметру, они отвечают за автономность и приватность «жизнеобеспечения» съемщиков.

Офисные площади имеют ортогональную планировку, ориентированную на обустройство как опен-спейсов, так и отдельных кабинетов. На каждом этаже порядка пяти помещений – для компаний разных масштабов, в том числе с потенциалом расширения, самый маленький офис – около 100 квадратных метров. Гибкой организации рабочих мест способствует и ленточное остекление.

Кроме всего прочего, обусловленного премиум-классом, здание оснащено системой двойного преобразования электроэнергии, предложенной новосибирской компанией «Энергия Плюс». На каждом этаже установлены трансформаторы, которые за ночь накапливают энергию, а днем ее отдают. Таким образом, полученные от города 500 кВт преобразуются в 2000 кВт.

История. Несмотря на кризис и 20% надбавку к арендной ставке за звездное имя архитектурного бюро, в Dominion Tower, при стоимости квадратного метра – 30 000 рублей в год, cданы уже более 40% площадей, сообщили представители девелоперской компании. Ее офис занимает верхний этаж здания. Именно тот факт, что строили не только для других, но и для себя, по мнению некоторых экспертов, и сделал возможным как саму реализацию проекта, так и ее высокое качество. Целеустремленность заказчика  вызывает уважение, особенно если учитывать, что вся эта история с паузами финансовых кризисов в общей сложности длилась более 10 лет. В строительство здания в целом было вложено 2 миллиарда 300 миллионов рублей (30% - собственные средства девелопера, 70% - привлеченные инвестиции). Во времена, когда проект разрабатывался, в России еще не было субподрядчиков, способных реализовать какие-то детали.  Например, только в 2012 году нашли российского производителя стеклофибробетона, из которого сделали ленты лестниц.

Компания «Пересвет-Инвест» решила построить себе на этом месте, рядом со своей старой штаб-квартирой, новый офис в 2002 году. Хотелось, чтобы он прослужил минимум 50 лет и при этом морально не устарел. Эскизы, которые рисовали приглашенные российские архитекторы, с этой задачей, по словам Генерального директора компании Олега Пронина, не справлялись – «устаревали на следующий день». Кто-то посоветовал взыскательному заказчику отправиться в Лондон в студию архитектора, опережающего время. Первая встреча с Zaha Hadid architects состоялась в 2003 году, когда подъем студии только начинался. На разработанный в лондонском бюро эскиз москвичи «смотрели день, смотрели два, через неделю поняли, что нашли то, что нужно». На пресс-конференции Пронин также признался, что год спустя проект Хадид высоко оценил опытный китайский мастер фен-шуй, которому отправили чертежи, чтобы проверить расположение входов и прочие детали, и это окончательно убедило заказчика довести дело до конца.

Вместе с Захой над проектом плотно работали и на определенной стадии полностью взяли на себя авторский надзор ее коллеги, директора Zaha Hadid architects Патрик Шумахер и Кристос Пассас. Каждую неделю они проводили скайп-совещания с Москвой, каждый месяц прилетали, внимательно изучали все чертежи, искали решения, компенсирующие возникавшие по ходу отступления от замысла.

Открытие. «Этот проект вдохновлен русским авангардом. Особенно его пониманием пространства, динамичного, открытого, наполненного воздухом. В здании очень много общественных пространств, соединяющих людей, создающих благоприятные обстоятельства для знакомств, профессиональных контактов. Такое пространство должно стать типичным для той информационной среды, в которой мы сегодня живем», – рассказал Патрик Шумахер на сентябрьской пресс-конференции в Москве.

Кристос Пассас, также приехавший на открытие, обратил внимание на то, какие трудности были преодолены в инженерном плане: «Воплощение этого здания, в облике которого мы стремились к определенной простоте, единству разнообразных элементов, было бы невозможным без трехмерного контроля при расчёте геометрии элементов, построения параметрических алгоритмов и моделей. Когда работаешь над таким зданием, вовлекаешься во множество цифр, в сопротивление материалов и т.д., но, в конце концов, достигаешь какой-то критической точки, где все это вдруг преобразуется в чисто эстетические, практически осязаемые формы, и продуктом всех этих изысканий оказывается простота».

Архитектурный критик Елена Гонсалес уточнила, что речь все же в большей степени идет о целостности восприятия, нежели о простоте (простой такую многочастную и динамичную структуру можно назвать только, опять-таки, в сравнении с другими работами Zaha Hadid architects). Она также  выразила надежду, что возникновение подобной эффектной авторской архитектуры, которую пришлось существенно адаптировать к российским строительным нормам, должно как-то повлиять на развитие нормативной базы. И пожелала зданию стать доступной для посещения, связанной с городом достопримечательностью.

Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов заметил, что строительство яркого архитектурного объекта на периферии, а не в центре, соответствует политике архитектурной децентрализации, создания точек притяжения с помощью объектов-«икон» в разных районах города. «Москва всегда была городом интернациональным, впитывающим в себя работы мастеров со всего мира, и сегодня мы эту традицию продолжаем. Мы будем развивать здоровую конкуренцию между российскими архитекторами и сильнейшими представителями международного архитектурного сообщества. Я надеюсь, что работа Захи Хадид и ее коллег в Москве этим не ограничится, появятся и объекты других значимых авторов», – сказал он.

Конечно, Dominion Tower задает для своего ближайшего окружения определенную планку архитектурного качества, выступает стимулятором преобразования городской среды. Уже сегодня продолжением бизнес-центра является открытый природный комплекс в один гектар, благоустроенный по проекту Zaha Hadid Architects на средства девелопера. На прилегающей территории высажено 100 деревьев и 554 кустарников. 

В этом районе, пока что сочетающем увядающую промышленную и среднестатистическую жилую застройку, планируется развитие делового кластера. Возможно, объект Хадид послужит ориентиром. Отсюда совсем недалеко до ЗИЛа, который в обозримом будущем должен собрать коллекцию оригинальной современной архитектуры. Девелоперы Dominion Tower обещают подумать над тем, как организовать доступ внутрь здания всем желающим, чтобы оно вошло в новый культурно-архитектурный маршрут столицы. И не исключают, что на месте своего старого офиса построят «еще какое-нибудь здание, более безбашенное, но такое же цельное и гармоничное».

Адрес: ул. Шарикоподшипниковская, д.5, стр.1, ЮВАО
Площадь земельного участка: 0,3134 га
Общая площадь здания: 21 475 кв. м.
Общая площадь офисных помещений:  10 416,3 кв.м.
Площадь паркинга: 6 650 кв.м., 2 этажа подземной парковки, 251 машино/место
Общественные пространства: 3 551,4 кв.м
Ввод в эксплуатацию:  2014
Предлагаемые площади: от 96 кв.м до 10 416,3 кв.м
Средняя площадь этажа: 1 488 кв.м

Архитектурное сопровождение проекта в России:  АБ «Элис» (Николай Лютомский)архитектор Николай Лютомский

Официальный сайт архитектурного бюро: zaha-hadid.com 

Комплекс нового музея (Folk Art Museum) находится на территории кампуса Китайской Академии искусств (Сhina Academy of Arts) и был разработан по ее заказу. Авторский коллектив под руководством признанного японского мастера Кенго Кумы поставил перед собой задачу отразить в облике здания историю места, дать посетителям возможность прочувствовать рельеф террас, на которых в прошлом зеленели чайные плантации.

Наилучшим решением для такого прихотливого ландшафта архитекторы сочли не единый объем-моноблок, а ступенчатую композицию из взаимопроникающих ромбовидных одно- и двухэтажных секций на железобетонном каркасе. Внутри музей имеет целостное пространство с непрерывной системой бетонных и местами досчатых пандусов и перегородок, а снаружи комплекс смотрится как живописная горная деревушка из домиков с черепичными крышами. Примечательно, что материалом для крыш действительно послужил черепичный «утиль» из соседних поселков.

Из такой же черепицы, «шахматно» закрепленной на двойной диагональной сетке из нержавеющих тросов, сформированы и экраны стеклянных фасадов секций. Эти экраны защищают интерьеры от прямых солнечных лучей и создают причудливую светотень внутри. Подобные «занавеси» из металлических шнуров и плитки Кума применял уже в других своих постройках – к примеру, в здании Музея Даосизма в китайском Ченду. В Музее народного искусства в Ханчжоу фирменный прием мастера имеет несколько иную геометрию, но так же помогает вписать здание в локальную строительную культуру, что для команды Кумы является одним из приоритетов во всех проектах.

Программа: экспозиционные залы и конференц-холл

Архитектурный проект: Kengo Kuma & Associates

Конструкции: Konishi Structural Engineers

Разработка рабочей документации: P.T. Morimura & Associates

Инженерия: Konishi Structural Engineers

Площадь участка: 11,279㎡

Площадь постройки: 4,970㎡

Проектирование: апрель 2009 — 2011

Строительство: январь 2013 — сентябрь 2015

Официальный сайт архитектурного бюро: kkaa.co.jp

Швейцарские архитекторы любят бетон. За телесность, скульптурность, лаконизм. Они нередко оставляют на виду его грубую, честную фактуру в небольших частных домах и общественных сооружениях, достаточно вспомнить культовый во всех смыслах объект  –  капеллу Брата Клауса Петера Цумтора. Но Жак Херцог и Пьер де Мерон пошли в этой любви, пожалуй,  дальше всех своих соотечественников. В редакторском сленге есть такое понятие – «рыба». Им обозначают либо шаблонный текст, залитый в верстку на прикидку, либо тезисный текст-скелет, на который потом наращиваются «мышцы» содержания и «кожа» редактуры. Так вот этот многоквартирный восьмиэтажный дом, построенный в новом квартале смешанной застройки «Зеллвегер Парк», для своей типологии, на первый взгляд, кажется такой сырой «рыбой» – серые, необработанные стены, не слишком ровные швы. Будто дом просто не доделали. Выясняется, однако, что это уже готовое «мясо».

Применение эффекта «нон-финито» в данном случае оправдывается целым рядом обстоятельств. Во-первых, «Зеллвегер Парк» создается на месте бывшей промышленной зоны, и голый бетон – знак уважения индустриальному genius loci. То есть стилистически эта жилая новостройка  классифицируется как «неолофт». Образ экс-фабрики поддерживает и рисунок расстекловки масштабных окон. Во-вторых, перед архитекторами стояла задача построить здание с апартаментами средне-ценового сегмента, что подразумевало определенную экономию архитектурных средств. В-третьих, наряду с жильем и офисами, в этом квартале развиваются центры современного искусства, и странный дом, ломающий стереотипы, вполне воспринимается как арт-объект. Тем более, что над некоторыми его деталями поработал специально приглашенный актуальный швейцарский художник.

Несмотря на брутальный внешний вид, дом обладает широким набором опций, в том числе нетривиальных, для комфортного проживания. Он стоит на берегу пруда в окружении парка, и немного возвышаясь над уровнем общих прогулочных дорожек, что усиливает приватность квартир первого этажа. Здание имеет квадратный план, и по сторонам света оно ориентировано так, чтобы все апартаменты были по максимуму обеспечены дневным светом и красивыми видами – на парк и пруд, озеро Грайфензее и Альпы.

Нестандартно устроена система входов. В центре здания есть два лифта, которые поднимаются прямиком в квартиры, останавливаясь только на заданном специальным ключом или кодом этаже. С внешних сторон к основному кубическому объему примыкают круглые башни. Их асимметричное расположение опять же обусловлено доступом дневного света в интерьеры. В башнях – лестницы, соединенные с глубокими лоджиями. Они служат не только тамбурами перед квартирами. Оснащенные занавесями из плотной, непромокаемой ткани и ограждениями в виде белых штакетников, эти лоджии могут использоваться как дополнительные комнаты. А штакетники – как раз и есть деталь, придуманная актуальным художником – Эриком Штейнбрехером. Так в каждой квартире многоэтажной бетонной коробки обыгрывается ситуация частного загородного дома с отдельным входом, террасой и даже заборчиком.

Все апартаменты, четырехкомнатные и пятикомнатные, имеют свободную планировку, помещения группируются вокруг кухни и перетекают одно в другое. Все внутренние стены – бетонные и сложенные из камня – несущие. По контрасту с «сырым» видом фасадов и лестниц, в интерьерах выполнена частичная отделка – ванные облицованы кафелем, полы выстелены деревянными досками, какие-то стены оштукатурены, а на кухнях установлена мебель и оборудование надежной швейцарской марки Forster.

Проектирование 2011–2013,

Реализация 2013–2015

Официальный сайт архитектурного бюро: herzogdemeuron.com

Важным событием этой осени в Москве стало открытие Триумфальной площади после реконструкции по проекту buromoscow. Обновления не оставили профессиональное сообщество равнодушным – наряду с хвалебными отзывами прозвучало и немало острой критики. Мы расспросили главного архитектора столицы Сергея Кузнецова, как он оценивает первую в инициированной им конкурсной практике реализацию, и рассмотрели ряд аналогичных преобразований, произошедших с крупнейшими площадями в других городах Европы.

В последние годы до реконструкции Триумфальная площадь представляла собой небольшой пятачок вокруг памятника Маяковскому, зажатый со всех сторон оживленными магистралями и парковками. Время от времени этот пятачок становился эпицентром поэтической и общественно-политической жизни, но в городской повседневности служил проходной зоной, не располагающей к остановкам  и любованию урбанистическим пейзажем, несмотря на насыщенность последнего объектами культуры. В 2013 году департамент капремонта собрался тихо отремонтировать площадь и даже выбрал исполнителя работ по благоустройству, но профессионалы «подняли шум» и настояли на проведении полноценного архитектурного конкурса, и в итоге к реализации был принят проект победившего в нем buromoscow.

Согласно проекту архитекторов Ольги Алексаковой, Юлии Бурдовой и их коллег, парковки убрали, площадь замостили гранитной плиткой – от выхода из метро и KЗ им.Чайковского до здания Минэкономразвития она стала полностью пешеходной. Памятник Маяковскому окружили симметричными газонами со скамеечками. Озеленение вскоре должны дополнить деревья – липы, яблони и клены, пока их места обозначены табличками. Уклон от Тверской улицы к Садовому кольцу оформили ступенями, тем самым выровняв верхнюю площадку с памятником,  подчеркнув ее обзорную функцию и визуальный отрыв от автомобильного потока с Садового кольца.

На вопрос, чем можно заниматься на площади, кроме как отдыхать на лавочках, buromoscow предложилоъ оригинальный ответ в виде порталов с качелями, что, по замыслу, должно наполнить обновленное пространство духом молодости и романтики. Качели были установлены, но не там, где предполагалось первым проектом, также, несколько стеснив пространство, появились не предусмотренные изначально павильоны. Изменения, которые проект пережил в ходе согласований и реализации, вызвали немало  вопросов со стороны профессионалов, и мы решили адресовать некоторые из них главному архитектору Москвы Сергею Кузнецову, лично курировавшему конкурс на реконструкцию площади и воплощение проекта в жизнь.

Сергей Олегович, как Вы в целом оцениваете новый облик Триумфальной?
Оцениваю, безусловно, высоко, но там, конечно, еще не все доделано. В октябре высадят зеленые насаждения – многолетники и крупномерные деревья, предусмотренные проектом. «Зеленые кулисы» придадут площади более законченный вид, лишь после этого можно будет сказать, что проект завершен.

В процессе согласований проект buromoscow, выигравший конкурс, претерпел значительные изменения. В частности, вдоль здания Москомархитектуры появился ряд павильонов, а качели были перенесены на другую сторону и закрыли несколько важных видовых точек от Концертного зала Чайковского и виды на него с площади. Почему так произошло, и как Вы к этому относитесь?

Проект дорабатывался, чтобы площадь была наполнена разными и полезными функциями. Действительно, добавили павильоны – они были асимметричны, стали симметричны. Качели, на мой взгляд, – необходимая этому месту легкая, спокойная, умиротворяющая функция, которая  противопоставлена суете, царящей на выходе из метро «Маяковская». Требовалось организовать пространство площади таким образом, чтобы она стала уютным местом для людей, которые посреди городского хаоса могут спокойно посидеть, сделать передышку. Качели вполне для этого подходят, и в плане коммуникации, мне кажется, это прекрасная вещь. Думаю, это удачное решение, я лично им доволен.

Проект вызвал довольно бурную критическую реакцию. Вы изучали отзывы в соцсетях? Если да, то есть ли в них, на Ваш взгляд, какое-то рациональное зерно?

Я считаю, что  проект вызвал критическую реакцию на первых порах в силу того, что у нас все принято критиковать. Назовите проект, который у нас вызвал бурную положительную реакцию, одобрение? Критическая реакция, к сожалению, естественная, а вот конструктивная, напротив, отсутствует.  Между тем, авторитетные эксперты как раз высказались в положительном ключе. Насколько я понимаю, основным предметом критики, развернувшейся в соцсетях, были качели – но посмотрите, они всегда заняты, это едва ли не самая востребованная функция на обновленной площади, даже очередь стоит!

В XX веке имидж Триумфальной площади ассоциировался с протестными движениями, митингами, политикой. Согласны ли Вы с тем, что появление романтичных качелей меняет и даже ломает «дух места», с тем, что памятник Маяковскому теперь там лишний?
Памятник совершенно не лишний, и даже на церемонии открытия площади там, как в былые времена, читали стихи.  Кстати, сама конфигурация места вокруг памятника стала еще более удобной для этого, потому что добавились скамейки и будет зелень. А задачи приспосабливать площадь под протестные настроения и митинги у города нет и быть не может. Площадь – это место ежедневного рекреационного использования горожанами и, в первую очередь, она должна справляться с этой функцией.

Какие выводы Вы извлекли для дальнейшей работы из этого «кейса» и реакции на него?
Из кейса вывод один – в очередной раз подтвердилась идея, что конкурс и прозрачность процедур в освещении и реализации проекта, сбор мнения общественности дают положительные результаты. Невзирая на критику, которая есть всегда, уже сегодня понятно, что основная масса горожан воспринимает этот проект положительно. Мы за то, чтобы создавать качественную проектную документацию – это наша главная задача, для решения которой мы и дальше будем делать все возможное.

ЕВРОПЕЙСКИЙ ОПЫТ

Случай Триумфальной площади, превратившейся из транзитной, проходной и проездной территории, в рекреационное пространство – не единичный. На самом деле он вписывается в общемировую или, как минимум, общеевропейскую тенденцию реорганизации исторических площадей. Архитекторы не просто создают их новое обрамление, но пытаются заново срежиссировать пространство, заложив в его структуру многообразие возможностей, делающее жизнь людей в большом городе более привлекательной и интересной.

Пожалуй, самым громким таким проектом можно считать реконструкцию Трафальгарской площади в Лондоне, проект, разработанный бюро сэра Нормана Фостера и реализованный в 2003 году. Примечательно, что прежде чем приступить к работе, архитекторы досконально изучили траектории движения пешеходов, провели консультации со 180 общественными организациями и опросили более тысячи граждан. В основу проекта была положена идея о безопасности и увеличении числа пешеходных связей: северная сторона Трафальгарской площади была закрыта для транспорта, а Национальная Галерея получила дополнительные связи с центром площади и широкую пешеходную зону, расположенную уровнем ниже. Фактически теперь площадь и музей стали единым ансамблем, соединенным широкой парадной лестницей, на которой и под которой организованы многофункциональные рекреационные зоны.

Всего через год после реконструкции Трафальгарской площади, британский город Ноттингем реконструировал свою центральную площадь – Олд-Маркет-сквер. Из плохо освещенного и заставленного машинами пространства бюро Gustafson Porter превратило ее в безопасное, стильное и благоустроенное, а главное, очень известное – обновленная Маркет-сквер дала Ноттингему основание участвовать в конкурсе «Мировая столица дизайна». Базой реконструкции стал принцип возвращения площади ее первоначальных исторических очертаний, но в подчеркнуто абстрактной геометрической форме. В частности, площадь утратила возникшие в XX веке перепады рельефа: возвращение ровного плато создало возможности как для рыночной торговли, так и проведения всевозможных концертов и праздников. Также и сценой, и амфитеатром могут служить и гранитные террасы, по которым каскадным водопадом стекает вода (на время проведения мероприятий их осушают). Зимой же на площади заливают общегородской каток, привлекающий к себе огромное количество детей и взрослых.

В Сарагосе в 2008 году после реконструкции вновь открылась площадь Эдуардо Ибарры (также известная как Пласа де ла Ромареда). Фланкированная двумя протяженными комплексами – стадионом Ромареда и главным концертным залом Сарагосы, Auditorio de Zaragoza, эта площадь на протяжении многих лет была во всех смыслах проходной: по ней ездили автомобили, а пешеходы, в основном, миновали ее транзитом. Задумав реконструировать стадион, власти города заодно решили благоустроить и площадь, сделав ее более приветливой, интересной и безопасной для пешеходов.

Была у проекта и коммерческая составляющая: убирая с площади транспорт, город решил под ней разместить парковки. Последние изначально были предназначены для обновленного стадиона, но позже его проект заморозили, а вот парковки все равно создали – теперь эти машиноместа принадлежат муниципалитету. Все новые для площади функции – уличные кафе, киоски, инфопоинты, а также вентшахты и павильоны эскалаторов и лифтов с подземной парковки, – архитекторы Cano Lasso Arquitectos сосредоточили в центре, выстроив «гребенку» из длинных разноцветных параллелепипедов, а между ними расположив несколько бассейнов, газоны с цветущими кустарниками и детскую площадку.

По периметру площади высажено 444 дерева, в том числе вечнозеленые магнолии, круглый год создающие «кулисы», благодаря которым пространство обретает камерность. Интересно, что в процессе реализации от первоначального проекта были сделаны довольно существенные отклонения: так, «одеяние» площади задумывалось в виде чередования разных материалов – бетона, гранита, известняка, дерева, а также остекленных вставок, через которые дневной свет поступал бы на верхний этаж парковки. Позже от всего это разнообразия отказались из экономических соображений – вся площадь в итоге замощена гранитом. Но архитекторы быстро сориентировались и компенсировали однообразие гранитных плит продуманной системой малых форм.

В начале прошлого года в Париже перед горожанами в обновленном виде предстала знаменитая Площадь Республики, ставшая крупнейшей пешеходной площадью французской столицы. Раньше Плас-де-ла-Републик была фактически полностью захвачена трафиком, так как на ней располагались не только остановки общественного транспорта и парковки, но и разворотный круг для автобусов и машин. И хотя авторы реконструкции – бюро TVK – не могли полностью закрыть площадь для транспортного потока, они существенно его минимизировали: круговой разворот убрали, автомобили пустили лишь вдоль трех сторон Плас-де-ла-Републик, тогда как четвертую полностью отдали велосипедистам, автобусам и такси, скомпоновав последние максимально близко к выходам из метро.

При этом две трети площади отдано пешеходам: ее пространство вымощено светлыми бетонными плитами, дополнено щедрым озеленением и двумя террасами с широкими ступенями. Кроме того, на Плас-де-ла-Републик созданы детская площадка, павильоны кафе, деревянная дека для отдыха и мелкий бассейн. Собственный небольшой водоем появился и у пьедестала статуи Марианны, одного из ключевых символов Французской республики, который лишь сейчас стал по-настоящему доступен для пешеходов. А летом этого года Париж объявил о намерении отдать пешеходам и детям также площадь Бастилии, полностью убрав с нее транспортное движение и парковки.

Возвращаясь к Триумфальной площади в Москве, необходимо отметить, что ее популярность среди горожан после горожан заметно выросла. Официальной статистики посещаемости еще нет, но и без нее видно, что люди там теперь есть постоянно, причем не спешащие, как раньше, по срочным делам, а именно проводящие время. Качели заняты, кажется, круглосуточно, и как заметил директор школы МАРШ Никита Токарев, они стали уникальной чертой, отличающей эту площадь. Какой еще город мира предложит такую неформальную опцию на одной из своих центральных площадей?

На наш взгляд, кроме всего прочего, обновленная Триумфальная оказывает большую услугу Тверской улице, обладающей огромным прогулочным потенциалом, но при этом не отличающейся изобилием мест, где во время прогулки можно просто посидеть. Справедливы претензии к качеству покрытия, некоторым материалам и деталям, однако Москва получила настоящую «городскую гостиную», при том, что в столице пока явный дефицит площадей, которые можно так охарактеризовать, и это, наверное, самое в данном проекте важное.

За последние 10 лет число людей, не имеющих крыши над головой, в Англии сократилось вдвое. В решение этой проблемы, признаваемой британским правительством одной из самых острых, ежегодно вкладываются немалые средства — только с 2010 года бюджет государственной программы по обеспечению бездомных жильем составил 500 миллионов фунтов. В Лондоне, где земля баснословно дорогая, строительством доступного жилья занимаются также различные благотворительные организации. Одна из них — фонд YMCA, cуществующий с 1874 (!) года и помогающий вставать на ноги и вписываться в социум людям, испытывающим материальные трудности. Ежегодно фонд обеспечивает временным жильем в своих хостелах и приютах свыше 600 бездомных и проводит обучающие курсы, после которых обездоленным, в частности подросткам из неблагополучных семей, проще найти работу.

С помощью муниципального гранта и социальных инвестиций от нескольких трастовых фондов в размере 337 000 фунтов YMCA удалось реализовать и первый комплекс отдельных апартаментов для малоимущих. По заказу фонда архитекторы из бюро Rogers Stirk Harbour + Partners, у которых к тому времени уже был опыт конструирования префабов, придумали своего рода конструктор из жилых ячеек-пеналов, который назвали Y-Cube.

Боксы собираются из типовых элементов на фабрике, там же наполняются оборудованием и встроенными элементами интерьера, транспортируются в готовом виде на участок, легко состыковываются друг с другом как по горизонтали, так и по вертикали в необходимом количестве и легко подключаются к местным коммуникациям.

Методика заводской сборки и доставки на место собранных модулей существенно снижает стоимость реализации каждой секции. Себестоимость одной такой жилой ячейки составляет 30 000 фунтов, а изготовление занимает около 2 месяцев. От строительных бытовок систему, внешне на них похожую, отличает не только энергичная палитра, но и уровень бытового комфорта, и качество материалов, исключительно экологичных (после испытаний прототипа в 2014 году дом Y-Cube получил высший балл по системе Кода устойчивого жилья – британского строительного экологического стандарта для объектов государственного заказа ).

Пилотный комплекс на Клэй Авеню в Митчеме (район юго-восточного Лондона), возведенный всего за 6 месяцев, состоит из трехэтажных сооружений. Их модули-жилые ячейки представляют собой компактные квартиры-студии площадью 26 кв. м, оснащенные всем необходимым — кухонно-столовым и спальным отсеками, санузлом и даже объединяющей ячейки террасой, располагающей к знакомству с соседями.

Согласно концепции, такое жилье сдается в аренду на срок от 3 до 5 лет за 65% от средней рыночной ставки по району. В первую очередь программа рассчитана на одиноких молодых людей, начинающих самостоятельную жизнь, часто не имеющих крова и достаточных средств, чтобы снять обычное жилье. Предполагается, что льготные условия аренды в Y-Cube позволят им продержаться, отложить средства на образование, повышение квалификации или на жилье получше. Существенный бонус проживания в комплексе — экономия на обогреве. В боксах, в конструкции которых преобладает дерево, —  отличная теплоизоляция и много дневного света.

Открытие комплекса в Митчеме посетил Министр по делам жилищного строительства и планирования Брэндон Льюис, он выразил надежду, что система Y-Cube будет развиваться, и ее комплексы появятся в других районах Лондона. Фонд YMCA действительно планирует строить такие комплексы в других частях города и за его пределами, и с точки зрения архитектуры здесь нет никаких препятствий — модульные конструкции, разработанные Ричардом Роджерсом и его коллегами, без труда адаптируются даже к самым сложным участкам, при необходимости быстро разбираются, перевозятся и воссоздаются на другом месте. И везде из домиков Y-Cube можно сформировать аккуратные мини-кварталы с уютными дворами, как это сделали в дебютном проекте.

Официальный сайт архитектурного бюро: rsh-p.com

Вслед за проектами в Северной Италии – реконструкцией центральной площади города Чинизелло Бальзамо (2004 г.) и реализацией здания NH-Fieramilano Hotel рядом с Выставочным Центром под Миланом (2008 г.) знаменитый французский архитектор и его коллеги отметились большой работой на Юге полуострова. В 2003 году бюро выиграло международный конкурс на проект неаполитанской станции скоростной железной дороги Афрагола, после чего местный метрополитен доверил команде Перро проект новой станции первой линии «Площадь Гарибальди». Ее строительсто влекло за собой необходимость архитектурной связи с главной площадью Неаполя,  в итоге все пространство площади претерпело значительную реорганизацию, продуманную Dominique Perrault Architecture.

Площадь Гарибальди – интенсивно пульсирующее сердце Неаполя, в год через нее проходят 50 млн. человек. К площади примыкает Центральный вокзал – сооружение 1954 года, примечательное «зубчатой» эспланадой, в его проектировании участвовали Пьер Луиджи Нерви, Бруно Дзеви и Луиджи Пиччинато. Памятник национальному герою отмечает условную границу двух частей города – исторического центра и современного административно-делового сити. Окруженная разнородной архитектурной застройкой, площадь всегда была многофункциональной, главным образом транзитной территорией, с несколькими уголками для отдыха, но с точки зрения продвинутых урбанистических практик внятным общественным пространством не являлась. По сути, это был ровный прямоугольник ( 6 Га,  360 x 165 м), без какой-либо артикулированной структуры. 

Здесь и так уже пересекалось множество транспортных (поезда, автобусы, трамваи, автомобили, велосипеды, вторая линия метро) и пешеходных маршрутов. Появление новой станции метрополитена неизбежно усложняло и без того непростую, мультимодальную систему. Главная идея реконструкции заключалась в том, чтобы переформатировать гигантское пространство, задав ему человеческий масштаб. Фактически, из одной площади Перро сделал несколько, выделив зоны, адресованные пешеходам и рассчитанные на круглосуточную жизнь. С восточной стороны – историческая часть со зданиями XIX века и трамвайными путями, связывающими Площадь Гарибальди с Площадью Принца Умберто и Площадью Нолана. В северной части цепочка парков, садов, фонтанов и бассейнов протяженностью 200 метров освежает прогулочную зону и отмечает вход в метро. 

Перед ландшафтной вставкой на 8 метрах ниже уровня площади вырыта огромная, торговая галерея, объединяющая магазины и цветочный рынок. По системе подземных переходов из нее можно попасть на станции первой и второй линий метро. Тонкие металлические трубы формируют структуры, между которыми натянуты текстильные тенты, затеняющие пассажи внизу и отчасти наверху. Они напоминают деревья, кроны которых находятся на уровне зубцов эспланады Центрального вокзала и откликаются на формы ее крыши своей треугольной конфигурацией. Пространство перед вокзалом тоже получило свои обозримые, понятные границы и стало четвертой мини-площадью в рамках одной большой. В целом Перро, в традициях классической французской ландшафтной школы, насытил периметр площади деталями, ставшими ориентирами для прилегающих улиц, а центр оставил свободным.

Новая станция метро «Площадь Гарибальди» расположена на 40 метрах ниже  уровня площади и связана с ней системой плавных, установленных под небольшим наклоном эскалаторов. Архитектор стремился нивелировать, смягчить переход между городом и подземной платформой, куда через систему фонарей проникает дневной свет. 

Официальный сайт архитектурного бюро: perraultarchitecture.com

Сергей, как начался этот проект?

Началось все в 2012 году. К нам обратился заказчик с интересной идеей. Заявил, что хочет вывести на рынок новый формат недвижимости под девизом «живи и работай», то есть построить студии, предполагающие возможность работы и проживания на одной и той же площади. Такой формат ориентирован в основном на творческие профессии, имеющие в потенциале абсолютную свободу передвижения. Выбрали бывшую промышленную площадку в районе метро «Аэропорт», расположенную прямо у подножья жилого комплекса Триумф Палас. Соответственно, необходимо было провести реновацию территории, облагородить ее, чтобы людям было приятно и комфортно жить в будущих апартаментах.

Что произошло дальше, какова была главная идея проекта?

Поскольку территория расположена прямо у самого жилого комплекса Триумф Палас, буквально в 20 метров от него, очень хотелось противопоставить этому огромному муравейнику более человечный, сомасштабный формат жилья. На самом же деле, кроме него, рядом находится «поселок художников», основанный в 1923 году, и ставший одним из воплощений концепции города-сада, этакой дачей в городе. «Поселок художников» и по духу, и по архитипу близок идее «живи и работай». Мы, соответственно, тоже решили сделать небольшой низкоэтажный квартал для ее реализации. С точки же зрения архитектурной эстетики, взяли за образец голландский опыт работы с малоэтажной архитектурой. У голландцев, он, наверное, наиболее богатый, в смысле современной интерпретации таких дачных историй. Вот и у нас в результате получилась осовремененная лофтовая дача.

Каковы особенности проекта, неожиданные ходы?

Поскольку форма территория участка была сложной, застройка предполагалась низкой, а сосед у нас оказался очень высокий, мы решили применить один забавный прием. То есть, чтобы жителям Триумф Паласа было интересно смотреть сверху вниз на наши крыши, мы решили, что жилой комплекс должен стать обладателем не только четырех привычных фасадами, но и пятым, в виде кровли. Сложносочиненная форма кровли в результате работы с объемами зданий корпусов оказалась достаточно интересна.

Какие материалы вы использовали, были ли какие-то нестандартные детали?

Материалы – это обычная фальцевая кровля, кирпичные стены, есть много элементов из металла, в том числе вынесенных на фасад. Особое внимание мы уделили входным группам. Именно их удобство, с точки зрения попадания в дом – важный пункт, о котором не всегда задумываются. Там есть очень много различных удобных деталей, начиная с подставок для сумок при входе в апартаменты, до отдельных декоративных подсветок, чтобы легко было попадать в замочную скважину, не промахиваясь ключом! В стены интегрированы почтовые ящики. В базовом исполнении они всегда страшные, неэстетичные, мы же их спрятали в стены, слегка декорировали, замаскировав под деревянные элементы на входе. Они получились очень элегантными. 

А что можно рассказать об интерьерах?

Собственники отделывают свои апартаменты сами. Мы разработали 6 стандартных решений для разного типа лотов. Они идут как рекомендация к тому, что было бы здорово реализовать в том или ином пространстве. Где-то рекомендуем брутальный лофт с минимумом применяемых отделочных материалов, то есть это честный кирпич, честный металл, никакой декорации и максимально открытые пространства, открытые конструкции. Где-то рекомендуем легкую современную архитектуру… Понятное дело, каждый собственник оставляет за собой право решать, в каком стиле будет его интерьер.

Ландшафтом тоже занимались?

Ландшафт там спокойный. Мы устроили небольшую реновацию, поскольку территория сжата и корпуса расположены близко друг к другу. В основном мы работали с рисунком мощения. Нам также удалось выиграть небольшой пятачок для организации внутренней благоустроенной микроплощади.

Официальный сайт бюро: http://tt-arch.ru/

«Митино О2» – пятый объект в разработанном Urban Group, одним из крупнейших застройщиков Подмосковья, формате «городов для жизни». До этого были «Опалиха О2», ЖК «Город набережных», на данный момент полностью сданные и заселенные, а также «Солнечная система» и «Опалиха O3», которые сейчас возводятся. У всех этих комплексов общая концепция, сформулированная девелопером, – доступность эконом-класса, комфорт бизнес-класса, архитектура премиум-сегмента – и собственно архитектор, облекающий эту концепцию в форму,  – Максим Атаянц. Многие удачные решения, найденные в первых проектах, воспроизводятся и развиваются в дальнейших. Одновременно в каждом «городе для жизни» реализуются свои инновации и своя градостроительная программа-легенда.

До сих пор самой артикулированной и необычной для Подмосковья историей отличался «Город набережных», благодаря естественным водным границам и двум искусственным каналам снискавший славу «маленькой Венеции». У «Митино O2» образ не менее выразительный. На участке площадью 41 га в 15 км от метро «Митино» по Пятницкому шоссе началось строительство города, рассчитанного примерно на 20 000 жителей, с насыщенной, многофункциональной средой, в которую включается обширная рекреационная территория вокруг озера (6 га) и лесопарк (10 га). Ключевая идея проекта состоит в том, чтобы предоставить горожанам разнообразие видов отдыха, в том числе специфически загородного или курортного, в шаговой доступности от их квартир.

К созданию города-курорта в первую очередь располагал потенциал места: близость леса, участок правильной геометрии, спускающийся от леса к низине реки, просторная, крупнее, чем у «Города набережных», и не имеющая таких жестких природных границ территория, позволяющая сделать озеро с чистой, пригодной для купания водой. В этих условиях наиболее естественную основу для мастер-плана Максим Атаянц, приверженец современной классики, увидел в российской классицистической традиции – градостроительстве времен Екатерины II, когда новую, регулярную планировку получили многие уездные города, по числу жителей в те времена, кстати, сопоставимые с «Митино O2». «Тогда же появились лучшие усадьбы с парками и садами, строились первые ливадийские курорты, формировалась  традиция курортной и оздоровительной практики», – говорит архитектор об исторических источниках вдохновения. Так комплекс из 15 жилых домов от 4 до 8 этажей получил регулярную квартальную сетку, торговую улицу между въездами в город, центральным зданием которой стал гостиный двор с колоннадой – в духе классических образцов этой типологии. Перпендикулярный торговой улице бульвар зеленой рекой втекает в курортную зону и гармонично соединяет с ней застройку.

От торговой площади к озеру бульвар идет с понижением, образуя верхний и нижний променады с откосами – систему, также исторически традиционную для российского градостроительства. Однако и застройщик, и архитектор стремятся к тому, чтобы комплекс не выглядел многоэтажной реконструкцией какой-то одной эпохи. По замыслу он должен производить впечатление многослойного исторического города. Поэтому фасады разделены на регистры. Четыре нижних этажа выделены цветной штукатуркой и проработаны фактурным декором в классицистическом ключе, выше кирпичные, проще украшенные стены – как будто верхние этажи были надстроены позже. Подобное решение уже внедряется в «Солнечной системе». Но специально для города-курорта были придуманы застекленные лоджии с балюстрадами, вносящие в городские квартиры атмосферу дачных посиделок на верандах.

И принципиальным новшеством, экспериментом, который ставится в «Митино О2», являются секции в модернистской стилистике, разработанные молодыми архитекторами «Мастерской Максима Атаянца» и интегрированные в каре домов-кварталов. Появление таких секций оправдано идеей разновременной застройки и желанием девелопера предложить покупателям возможность выбора, «в каком стиле жить». По словам главного архитектора проекта, гармоничное сочленение классической и модернисткой лексики в данном случае предопределено общей четко прописанной структурой жилья – квартирографией, высотой потолков и т.д. Учитывается и эффект контраста. «По аналогии с кулинарией, где на 15 грамм сахара добавляют щепотку соли для усиления вкуса, единичные, строго дозированные модернистские вставки делают среду богаче и насыщеннее», — поясняет Максим Атаянц.

Что касается форматов квартир, то, как и в любом комплексе Urban Group, в «Митино О2» будут необычные предложения. Примыкание домов разной высоты позволяет обустроить квартиры с террасами, востребованность которых, по словам Леонарда Блинова, директор по маркетингу, уже подтвердил опыт Опалихи О3. Кроме того, за счет более широких, чем в других комплексах улиц, на первых этажах запроектированы квартиры с собственными входами и патио с изящными оградами.

Транспортную доступность к комплексу, помимо Пятницкого шоссе, должна обеспечить новая лесная дорога протяженностью 3 км от Волоколамского шоссе, строительство и эксплуатацию которой девелопер берет на себя. Транзитного, хордового движения на ней не будет, система КПП предусматривает доступ только для резидентов и их гостей. По такому же принципу уже построена дорога в «Опалихе О3». Транспортная инфраструктура самого комплекса предусматривает наземные и подземные паркинги, удобную для подъезда к домам по внешнему периметру сеть улиц, но по традиции – исключительно пешеходные дворы.

К уже привычным для комплексов Urban Group функциям – социальным (здесь – школа, два детских сада, муниципальная поликлиника, игровые площадки), коммерческим (ритейл, кафе и рестораны, аптеки, спортивные и вэлнесс- центры) здесь добавляется внушительный список рекреационных опций. Прогулки в лесу, занятия спортом под открытым небом зимой и летом, отдых на песчаном и травянистом пляже, купание в озере, возможность вырастить в городе собственный сад или хотя бы обустроить клумбу на бульваре при содействии специалистов.  Застройщик все это программирует, предусматривает места для игры в петанк, роллердома, столов для шахмат и многое другое. Однако решать, какие именно «активности» нужны, какие растения сажать и многие другие аспекты жизни в городе, будут уже сами жители, для чего девелопер, в данном случае он же – управляющая компания – составляет специальные программы взаимодействия с покупателями квартир.

«Ничего из вышеназванного по отдельности не является чем-то экстраординарным, многое из вышеназванного можно найти в элитных поселках и комплексах, но замечательна общая композиция, и то, что она внедряется в массовый сегмент», – пояснил, представляя «Митино О2» на пресс-коференции,  акционер и председатель совета директоров Urban Group Александр Долгин. Замечательно и то, что застройщик вновь ставит и решает сверхзадачи, чтобы реализовать свое инновационное для российского рынка недвижимости предложение. Например, на участке нет естественного водоема, но под обустройство искусственного озера отведен целый гектар земли, что равно размеру двух международных футбольных полей, восьми олимпийским бассейнам или половине Красной площади. Здесь вызов сложнее, чем при обустройстве каналов «Города набережных» – вода должна быть пригодной для купания. Важной частью проекта является и работа с лесом в сотрудничестве с Истринским лесничеством – санитарные вырубки, новые посадки, расчистка дорожек. В лесу «Митино O2» планируется организовать несколько маршрутов для терринкура и велосипедных прогулок,  чтобы горожане почувствовали все преимущества жизни рядом с лесом.

Первый дом комплекса должен быть сдан в августе 2017 году, завершение всего строительства намечено на 2019 год.

Общая площадь проекта: 450 000 кв. м
Количество квартир: 6300
Инфраструктура: школа на 1100 учеников,  2 детских сада на 520 малышей, поликлиника.
Паркинги: более 2000 машиномест.