В сентябре 2011 года Дзунья Исигами представлял свое творчество в Институте «Стрелка». Eго визит был приурочен к выходу в финал конкурса на реконструкцию московского Политехнического музея. Как известно, он победил. Известно также, что красивую идею японского архитектора наше профессиональное сообщество подвергло критике, обвиняя в оторванности от московских реалий. В конце июля 2012 года Дзунья вновь прибыл в Россию и вновь рассказывал о своих работах, но уже не в столице, а в Никола-Ленивце в рамках фестиваля «Архстояние 2012».

Готовясь к встрече, я первым делом собиралась спросить, знает ли архитектор про полемику вокруг его московского проекта, и что по этому поводу думает. Но, присев на соломенный пуф напротив хрупкого и поначалу, несмотря на залихватский «лук» (потертые джинсы, кеды, майка-матроска и а ля соломенная шляпа), подчеркнуто сдержанного и серьезного японского гостя решила начать с главных тем его творчества.

- Вы не раз говорили, что Ле Корбюзье – ваш любимый европейский архитектор. Для него дом был «машиной для жилья». А что для вас дом?
-  Для меня дом в первую очередь - это среда, а не убежище, защищающее человека от внешнего мира, как считалось раньше. Мне интересно создавать не какое-то внутреннее, ограниченное пространство, а максимально прозрачную, дифференцированную среду, соединяющую людей с природой.

- Прозрачность – базовый принцип вашей архитектуры. С помощью каких материалов вы ее создаете?
- Мне интересна прозрачность, которая достигается не за счет материала, стекла например, а та, что изначально присуща любому объекту. Прозрачно само пространство, а «стены» можно построить и из воздуха. 

Дзунья уже не раз демонстрировал, как это – строить из воздуха. Корпус воркшопов Технологического института в Канагаве, пригороде Токио, имеет стеклянную оболочку, а внутри нет ни одной перегородки. Есть множество тонких опор, у каждой свои параметры и угол разворота. Их расстановка кажется произвольной, но на самом деле очень хорошо просчитана и задает определенные маршруты перемещения людей.

Наблюдая за тем, как передвигаются люди в этом пространстве, Исигами обнаружил, что они редко проходят между двумя опорами, стоящими рядом, даже если там достаточно места, а предпочитают ходить по широким «коридорам», причем одним и тем же. Получается, что стен, как бы нет, но в то же время они есть. Он сравнил свое сооружение с лесом, в котором проложены «звериные тропы».

Подобным образом действовала и инсталляция Architecture as air, представленная на Венецианской биеннале в 2008 году, когда Дзунья получил «Золотого льва». Архитектор добивался того, чтобы конструкция, инсталлированная в зале Арсенала, была подобна природному явлению, растворялась в воздухе, как туман. Для этого его мастерская разрабатывала особые материалы и конструкции. Пространство структурировали «колонны» толщиной с каплю дождя  (0,9 мм), скрученные из углеродного волокна, и нити, вытянутые из проводов и по толщине сравнимые с частицами пара  (0, 02 мм).

- Все-таки вы работаете не с одним лишь воздухом. Используете стекло, углеродное волокно, сталь, ищите их новые возможности. За какими материалами, по вашему мнению, будущее?
-  Я не возлагаю больших надежд на материалы. Если проектировать, отталкиваясь от них, это сильно ограничивает. Я сначала делаю проект, а потом приспосабливаю под него наиболее подходящие материалы.

На лекции Дзунья показал, как он буквально прогибает материал под свои идеи. Однажды ему нужно было сделать стол очень большого размера, но чтобы в профиль он выглядел как тонюсенькая линия. Такую тонкость мог обеспечить алюминий, однако при заданных размерах столешницы (9,5 м - длина, 2,6 м - ширина), лист толщиной даже в 3 мм весил бы 700 кг и здорово прогибался бы на «худеньких» (12 мм) опорах. Тогда был придуман такой ход: рассчитав прогиб, архитектор заказал изготовление листа, выгнутого в другую сторону. Его установили на опоры, и столешница под собственным весом распрямилась до идеально ровного состояния.

Изучая работы Дзуньи, можно подумать, что для него любой проект – эксперимент, и он намного важнее дальнейшей жизни самого результата. Подтверждением тому служит удивительное для инноватора признание:
- Мне не очень интересно, какой будет жизнь через 50-100 лет. Меня больше волнует сегодняшний день и то, как архитектор может работать с его системой ценностей.
- Что вы подразумеваете под нынешней системой ценностей?
- Это связано с глобализацией. Я живу в Японии, часто работаю за рубежом, сейчас нахожусь в России. Существует Интернет. Идет процесс взаимопроникновения культур, и, сопоставляя, мы лучше осознаем особенности культуры страны, в которой живем. Мультикультурализм подразумевает разнообразие систем ценностей и дает архитектуре свободу отвечать на задачи, которые ставит время, не испытывая давления того или иного стиля, модернизма например.
- Вы как-то задействуете в своем творчестве японские традиции?
- Мне очень нравятся старые японские дома, и в одном из своих проектов я использую их для создания среды, комфортной для обитателей Дома престарелых, страдающих болезнью Альцгеймера. Они плохо чувствуют себя в открытых общественных пространствах. Поэтому мы придумали композицию из небольших сооружений, одновременно независимых и сообщающихся друг с другом. За основу были взяты деревянные дома, идущие под снос (в Японии дома перестраивают каждые 30-40 лет). От них мы оставили крыши и каркасы, отремонтировали и сконструировали  новый объект. Пациент не ощущает, что попал в больницу, это больше похоже на переезд в новый дом.

Вы активно пользуетесь Интернетом, социальными сетями?

- Могу сказать, что я активный пользователь Интернета, но не люблю социальные сети, у меня есть аккаунты, но нет времени и потребности пользоваться ими каждый день.

- Вы преподаете в Университете Тохоку. Чему вы учите ваших студентов и учитесь ли чему-то у них?

- Научиться чему-то можно у любого человека, не важно - преподаватель он или студент. А если я хочу научить конкретно тому, что делаю, ученики должны делать это вместе со мной.

- Студенты участвуют в ваших проектах?

- Да, есть несколько человек, работающих вместе со мной.

- Над чем вы сейчас работаете?

- Мы проектируем лекционный зал в Голландии, многоквартирный дом в Париже, Политехнический музей в Москве.
- На каком этапе проект Политехнического музея?

- Базовые разработки концепции кончились, предстоит процесс утверждения проекта, и будем готовится к началу строительных работ.

Немного расслабившийся и разговорившийся было Дзунья заметно напрягся. Распрашивать, как он реагирует на критику, показалось лишним. Ясно, что этот проект может стать очень серьезным испытанием и для японского архитектора, и для Москвы, и нет никакой уверенности в том, что все будет реализовано так, как Исигами представил это в конкурсной концепции. Возможно, в следующем году в России появиться еще одна работа Дзуньи. Организаторы «Архстояния - 2012» сообщили, что гостя настолько вдохновили просторы Никола-Ленивца, что он готов внести свой вклад в его  лэнд-арт коллекцию. Будем следить за развитием событий.

Официальный сайт архитектора: www.jnyi.jp

В середине октября стали известны результаты международного конкурса на архитектурную концепцию реконструкции Политехнического музея в Москве.  Победитель, архитектор Джунья Ишигами из Японии, представил изящную идею музея-сада со внутренними дворами, накрытыми прозрачной чудо-пленкой. Удастся ли так же изящно реализовать высокотехнологичные японские задумки в местных условиях? Это вызывает большие сомнения у многих экспертов. Архитектурный критик Мария Фадеева, проанализировав четыре проекта финалистов, усомнилась в исполнимости самой задачи, поставленной перед конкурсантами.

«Передача Политехнического музея под опеку «Роснано» изначально представлялась логичной. Архитектурный конкурс выявил, что логичной она была только в рамках разговора о родственных институциях. Объект реконструкции - здание, возведенное на Лубянской площади в момент очередного поиска русской идентичности и нового имиджа центра Москвы, - сейчас выглядит эдаким бабушкиным сундуком, а хранящиеся внутри буровые вышки и «Волги»  –  экспонатами музея русского и советского дизайна. И можно понять критиков, утверждающих, что именно ему здесь и место. Музей же науки и техники, создаваемый на базе Политехнического музея под эгидой «Роснано», должен не только хранить достижения, ставшие историей, но и показывать новейшие разработки. Можно ли вообще навязать миссию «витрины прогресса» историческому зданию с кокошниками, внешность которого не подлежит радикальным вмешательствам? Но такая задача была поставлена, и в итоге четыре команды финалистов (американское бюро Leeser Architecture c Михаилом Хазановым, японский тандем Naoko Kawamura&Junya Ishigami, голландское бюро Neutelings Riedijk Architecten и российское - «Проект Меганом», а также «Студия 44» из Санкт-Петербурга) искали способы «поженить» кокошники и российское нано.

Победившая концепция японцев лишь лучше других завуалировала невозможность ситуации. Откапывая подвалы и запуская в них парк, архитекторы ко «второй» искусственной природе допускают первую, настоящую. Решение необыденное, поскольку архитектура, даже очень «зеленая», обычно находится в оппозиции реальной природе. Последняя славится тем, что безразлична ко всему и, если ей дать волю, всепоглощающа. Именно поэтому в рамках архитектурных визуализаций Ишигами она с легкостью «переваривает» и самолеты. «Там на невиданных дорожках, следы невиданных»… ракет. Впрочем, сказочность ситуации - дом, в нем лес, в лесу чудо техники, над ним надувные «облака» на стеклянных балках, вполне соответствует идее бабушкиного сундука, который заодно сохранили и не тронули, если не считать подкопа.

Остальные три команды действовали более традиционными для профессии способами. Хотя при первом взгляде на планшеты кажется, что визуализации перегружены подробностями, в каждом проекте обнаруживается свой любопытный ход. Весьма рациональна коммуникационная инфраструктура, предложенная «Студией 44». Архитекторы под руководством Никиты Явейна учли многосоставность музейного здания. Оно строилось в три этапа, разными авторами, в итоге в местах стыков этих частей сейчас находится много маленьких лестниц, затрудняющих сквозной осмотр. В проекте же петербуржцев появляется спиральная линия движения, а центральная часть совмещает коммуникационное ядро с эскалаторами и вертикальную библиотеку во все этажи. Последняя создает весьма эффектный образ научной докомпьютерной эпохи.

Иные «сказки» у голландцев и американцев. Выстраивая дополнительный стеклянный этаж на крыше музея, они словно отправляют людей в невесомость вместе с летательными экспонатами. При этом команда Томаса Лизера и Михаила Хазанова создает небесный мир с шаттлами, словно определяя их место на вершине развития современной науки и одновременную малозначимость для повседневности. А узкие вертикальные пространства, накрытые стеклянным «дирижаблем» от Neutelings Riedjik Architecten и «Проекта Меганом», из-за заглубления дворов, напоминают о заводах-котлованах из фантастических произведений».

Рекомендуемые статьи про международный конкурс на реконструкцию Политехнического музея :

«Конкурс на реконструкцию Политеха выиграл японец Джунья Ишигами» (РИА Новости)

«Они верят, что сделают, и весь мир удивится» (Коммерсантъ.ru, Григорий Ревзин)

Официальный сайт Политехнического музея: eng.polymus.ru

Серию под названием Family (англ. - "семья") разработал для компании Living Divani японский дизайнер Джунья Ишигами (Junya Ishigami). Линейка включает как обычный стул, так и высокий, низкий и широкий,  а также табурет. Автор объясняет, что как и члены одной семьи, стулья имеют общие черты, но в то же время наделены яркой индивидуальностью. А расставленные вокруг стола, они напоминают семейство, собравшееся за обедом. Модели выполнены из металла, окрашенного в белый цвет. Сиденья и спинки могут быть дополнены мягкими подушками. Подробная техническая информация на стулья Family chair предоставлена сайтом 360.ru