Зачем архитектору сегодня рисовать руками? Ответ на этот вопрос отнюдь не очевиден. Традиционно считалось, что архитектор должен рисовать, чтобы делать подачи, презентации своих проектов. Но в век цифровых технологий этот процесс легко делегировать другому исполнителю, а потом и компьютеру. «Но ни один компьютер или фотоаппарат не заменит рисунок как одно из мощнейших средств познания того, что уже было сделано в архитектуре», – уверен Максим Атаянц, мастер современной классики, художник, знаток античности и постоянный член жюри конкурса «АрхиГрафика».

В рамках седьмого сезона Международного конкурса архитектурного рисунка он выступит с лекцией о задачах, аспектах и преимуществах классического рисования. Ответит на вопросы: что, как и зачем имеет смысл рисовать в наше время архитектору, проиллюстрирует свою позицию в том числе своими новыми зарисовками уцелевших античных памятников в Пальмире, сделанными в недавнем путешествии под эгидой Эрмитажа. Речь пойдет и о «прикладной» стороне архитектурной графики, о том, где в процессе работы над проектом может и должно остаться место для слаженной работы глаза, руки и разума и ее воплощении на бумаге.

2.12.2019, 19:00

Выставочное пространство LAUFEN

2-ая Хуторская улица, 38 А, стр. 14, 4 эт.

Участие в мероприятии бесплатное, необходима регистрация по ссылке:

https://laufen.timepad.ru/event/1123303/

В Парадных залах Невской анфилады здания Академии художеств открывается выставка «Жажда античности», посвященная отражению античной архитектуры художниками трех последних столетий. Более двухсот произведений в графике и архитектурных моделях позволят посетителям исследовать эволюцию художественного взгляда на древнеримские и древнегреческие памятники. 

Идея проекта принадлежит архитектору, графику и преподавателю Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина при Российской Академии Художеств, Максиму Атаянцу.  Объединив в экспозиции работы из собрания музея при Академии художеств, собственную коллекцию графики европейских мастеров XVIII—XIX века и свои работы, выполненные в последние 30 лет, Атаянц создал выставочный нарратив, тема которого —  вечная красота.

Три века изучения античной архитектуры мастерами разных эпох дают множество сюжетных совпадений, что представляет посетителям плодотворную возможность сопоставлений. Памятники Рима, такие, как Колизей, Пантеон, театр Марцелла, триумфальные арки Тита и Септимия Севера, а также храмы Пестума, древнегреческой колонии на юге Италии были и остаются классическими сюжетами для работ художников с XVIII по XXI век. Существование фотографии, казалось бы, могло полностью вытеснить желание запечатлевать легендарные руины и в трудоемкой технике рисунка пером и акварелью. Но работы Атаянца, представленные на выставке, убеждают в незаменимости художественной, рукотворной интерпретации натурных впечатлений от архитектурной классики. 

В рамках выставки впервые публике будут показаны уникальные пробковые модели важнейших памятников Древней Греции и Рима, созданные итальянскими мастерами в 1770-е годы, и коллекция античных ведут художника Шарля-Луи Клериссо (1721-1820 гг.). Эти экспонаты музея Российской Академии художеств были привезены  в Россию Екатериной II, по ним учились практически все студенты Императорской академии. 

Дополняют выставку «Жажда античности» работы известных стипендиатов Академии, которые получили «пенсион» и возможность вживую увидеть все, что так долго изучали в архитектурных классах. Многие из рисунков и акварелей с изображением античных архитектурных произведений, представленные в Тициановском и Екатерининском залах, выполнены известными в дальнейшем русскими архитекторами: М. Е. Месмахером, А.И. Кракау, А. М. Горностаевым. 

Максим Атаянц. Портик Пантеона

Основные части экспозиции выставки «Жажда античности»: 

Собрание уникальных пробковых моделей памятников Древней Греции и Рима было помещено в академии как наглядное пособие для будущих архитекторов. К выставке «Жажда античности» многие модели были отреставрированы, в полном объеме коллекция будет показана впервые. Модели появились в России при Екатерине II, которая приобрела их в Италии для своих внуков Александра, (будущего императора Александра I), и Константина. В 1800 году коллекция по воле Павла I была передана Эрмитажем в Академию художеств. 

Античные ведуты французского архитектора Шарля-Луи Клериссо — городские пейзажи  Рима, выполненные в 18 веке акварелью или гуашью. Клериссо в своих работах сумел достичь  высокой степени обобщения, создать изобразительную формулу прекрасных руин, представленную в реальных и вымышленных видах. Покупка его обширной коллекции Екатериной II была данью ее увлечению античностью и архитектурой; большая часть ведут хранится в Государственном Эрмитаже, а часть — в музее Академии художеств, которой императрица активно покровительствовала.

Коллекция гравированных ведут античных памятников и архитектурных рисунков XVIII-XIX веков, собранная Максимом Атаянцем, включает в себя работы разных авторов и представляет разные стадии подхода к теме — от натурных зарисовок до законченных картин с сюжетами. Особое внимание художников к памятникам античной архитектуры в европейском искусстве насчитывало уже два столетия, прежде чем в XVIII веке превратилось в настоящую страсть. Она заставляла и архитекторов, и живописцев предпринимать путешествия в поисках новых памятников, изучать и запечатлевать руины в рисунках и гравюрах, открывать законы их красоты.

Собственные рисунки архитектора, графика и преподавателя РАХ Максима Атаянца, созданные в период с начала 1990-х годов до 2018 года. Это зарисовки античных памятников Греции и Рима, тщательно выполненные, обычно карандашом цвета сепии, на фактурной бумаге. Среди них есть всем известные Колизей, Парфенон или памятники Пьяцца дель Пополо в Риме, малоизвестные Пестумские храмы и сирийская Пальмира.

Максим Атаянц. Колизей

По словам журналиста и архитектурного критика Григория Ревзина: «Рисунки Максима Атаянца — это масштабное, трудолюбивое и какое-то по-особому благородное графическое исследование античности. Это не с чем сопоставить в пределах последнего века. Такого больше никто не делает. Зато их более или менее можно представить себе явлением графики XVII-XIX веков. До рождения модернизма. До появления фотоаппарата. До того, как наука и искусство разделились на две мало связанные стратегии познания мира».

Еще один раздел выставки – это работы выпускников и студентов академии конца ХIX века, получавших государственные средства (пенсионы) на заграничные путешествия. В поездках они оттачивали мастерство, создавая живописные и графические работы. Лучшие работы поступали в коллекцию архитектурного класса, значительное место занимали проекты реставрации античных построек и их натурные изображения в рисунках и акварелях.

Максим Атаянц. Храм Цереры в Пестуме

15 ноября – 16 декабря 2018 года

Открытие для прессы: 14 ноября в 14:00

Научно-исследовательский музей Российской академии художеств. 

Санкт-Петербург, Университетская набережная, 17

Сайт: http://artsacademymuseum.org/

Часы работы: 

ср, пт, сб, вс — с 11.00 до 19.00; чт — с 12.00 до 20.00 

Стоимость билетов в музей: 200-300 руб.

Контакты для СМИ: 

Тая Мараховская 

Коммуникационное агентство «Правила Общения»

taya.pr@gmail.com

В основу этой публикации легла лекция Максима Атаянца «Что? Как? Зачем? Архитектурная практика и рисунок», которую он прочитал в московском ЦДА еще в 2013 году в рамках первого конкурса «АрхиГрафика». С тех пор уважаемый архитектор, почетный член Жюри этого конкурса, создал много новых рисунков и проектов, но принципы, о которых он говорил тогда, остаются незыблемыми и актуальными для него и сегодня. Атаянц не просто виртуозно рисует архитектуру, он делает это в манере рисовальщиков XVIII века, подчеркнула на открытии выставки «Римское время» директор ГМИИ Марина Лошак. Зачем человек XXI века, прогрессивно мыслящий, живущий на безумных скоростях своего времени, активно пользующийся Интернетом и талантливо – фотоаппаратом, рисует так? Этот вопрос нередко возникает у рассматривающих его графику, парадоксально сочетающую легкую руку и перфекционистскую скрупулезность. Автор неоднократно объяснял свою позицию, но сейчас, по случаю его выставки, да и просто для истории, кажется важным снова ее зафиксировать.

Максим Атаянц, архитектор, художник, преподаватель истории архитектуры в Академии Художеств:

«Зачем архитектору сегодня рисовать руками? Ответ на этот вопрос отнюдь не очевиден. Традиционно считалось, что архитектор должен рисовать, чтобы делать подачи, презентации своих проектов. Но в век цифровых технологий это дело как раз третьестепенное, потому что его легко делегировать какому-то исполнителю, а потом и компьютеру. Но ни один компьютер или фотоаппарат не заменит рисунок как одно из мощнейших средств познания того, что уже было сделано в архитектуре. Полностью понять произведение архитектуры, ощутить масштаб можно, только наблюдая его в натуре, обойдя снаружи и внутри, возможно, даже устав физически, то есть это некий комплексный органолептический опыт, в передаче которого рисунок занимает особое место. И вторая актуальная задача рисунка — появление на свет и закрепление собственных мыслей. Ведь архитектурная идея может быть выражена только пластически, и только на каких-то дальнейших этапах возможно ее словесное выражение. Иногда кажется, что ты все придумал и понял, но это иллюзия. Пока не вынул проект из головы с помощью рисунка, его как бы и нет, идея легко может потеряться, ускользнуть. То есть рисунок актуален как способ мышления архитектора, позволяющий поймать, зафиксировать и увидеть свои мысли извне. 

Есть мнение, что сначала нужно научиться делать быстрые эскизы, а потом переходить к тщательным, основательным вещам. Я его не поддерживаю. Чтобы научиться рисовать быстро, легко, не думая о технике, чтобы использовать карандаш, кисть или ручку как часть тела, нужно было пройти этап тяжелого, кропотливого труда.

В 1995-96 годах по заказу одного крупного учреждения я нарисовал несколько видов Санкт-Петербурга. Вот «Вид с крыши Исаакиевского собора». Размер 50x70 см. Тушь, перо. Полтора месяца упорной ежедневной работы. Поскольку такой композиции в природе не существует, фотоаппарат здесь не помощник. Он берет одну точку перспективы, а чтобы получить такой вид, нужно совместить 5-7 взаимозависимых, но разных точек зрения. Так работал Пиранези над видами Рима. Это выяснили, когда на заре фотографии попытались найти те же точки, с которых он рисовал, и не нашли. Глаз перемещается много раз в секунду, человек смотрит с разных градусов, и в сумме получает синтетическое впечатление. Я неделю ползал по крыше, рисовал эскизы и отдельные детали, а потом по сконструированной в студии перспективной основе свел все в одну композицию.

Казанский собор. На фотографии были бы совершенно другие пропорции. Глаз, говоря компьютерным языком, имеет не только «хард», но и программное обеспечение, софт, который серьезно преображает то, что видно механически. Можно, например, приблизить дальний план.

Зачем так «мучиться» не художнику, а архитектору? Помимо колоссального удовольствия, которое знакомо каждому, кто рисовал – от того, что на плоскости листа начинает разворачиваться в глубину трехмерный мир, и это острейшее, ни с чем несравнимое переживание? Помимо чистой такой радости, это еще и умение конструировать этот мир, что подготавливает к архитектурной деятельности.
Такие вещи делают редко, потому что они требуют напряжения всех сил, и у архитектора, заваленного работой, на это просто нет времени. Но однажды через такой опыт стоит пройти.  Прежде всего, для себя самого. Порисовав что-то месяц, потом понимаешь, как то же самое, в облегченной, конечно, версии, можно сделать за час.

Примерно час заняло рисование этих мостов в Питере. И здесь уже просто испытываешь радость от того что изображаешь, не сосредотачиваясь на технике. Архитектору нужно уметь фотографировать, но и такое рисование тоже нельзя заменить фотографией, хотя бы потому, что рисунок, как говорил Микеланджело, одновременно интенсивно задействует нескольких человеческих ресурсов — глаз, руку и разум. И стоит один раз нарисовать вот эти вот ампирные узоры на решетке, ты поймешь и прочувствуешь, как выстраиваются все пропорции.

Эти работы выполнены на акварельной бумаге, ручкой и тушью с размывкой. Люблю эту технику. Легкая, достигает хорошего эффекта. Сознательно, лет 12-13 назад, заставил себя отказаться от карандашных набросков и рисовать сразу. Это сильно дисциплинирует, ставит глаз.

Храм Цереры в Пестуме. Пример чрезвычайно длительной и сложной проработки. Острозаточенным карандашом, с фактурой камня, с тончайшими деталями. Так рисовать можно, когда тебе что-то очень нравится. Я сознательно не стал доводить изображение до конца, чтобы оно не превратилось в подвиг усидчивости на пятой точке. Когда все, что нужно, уже прорисовано, можно смело оставлять картинку.

А вот растертая кистью сангина – пять минут. Это можно сделать, когда за счет длительного и упорного рисования, уже знаешь все формы.

Когда оказываешься где-то далеко, там, куда, может, потом никогда не попадешь, начинается борьба желаний заснять все тщательнейшим образом и зарисовать, потому что рисунки дадут совершенно иную глубину понимания. Фотографирование — процесс более пассивный, хотя важно выстраивание композиции, поиск точки зрения. Рисунок — это способ в течение, как минимум, 30 минут или часа с предельной концентрацией внимания изучать тот или иной объект. Это позволяет лучше познать его структуру, обнаружить детали, незаметные при обычном созерцании. Просто рассматривая, больше 5-7 минут не выдержишь и разглядишь лишь то, что на поверхности.

В экспедициях по античному наследию Африки и Азии я часто включал в зарисовки текст. Записывал наблюдения, касающиеся, например, оттенков и фактуры камней, что с ними происходит от времени.

Вот любопытная римская триумфальная арка в Тунисе, которую во времена Византии превратили в форт и одели в каменную корочку, чтобы сделать укрепления.

Рисунки к проектам

Храм в Армении. Когда рисунок — способ мышления — фасады, профили, планы логично появляются на одном листе. Причем рисовать вручную можно параллельно с конструированием в «автокаде». Над бумагой думаешь, пробуешь, потом переносишь на экран. Когда рисуешь сетку линий рукой, понятно потом, как по ней собираются формы. Эта архитектура — про четкое геометрическое формообразование, и ее уместно зарисовывать, моделируя трехмерное изображение, аксонометрию, на плоскости листа.

Сочи. Горнолыжный курорт. Первый эскиз схемы генерального плана. Сделан, чтобы самому понять и с заказчиком на начальном этапе обсудить, что хочется там увидеть. Зачем делать презентационные ручные рисунки в эпоху трехмерных изображений? Для высококачественного рендера нужно иметь модель, которая предполагает уже вычерченные, спроектированные детали. А рисунок — конструирование на листе бумаге, процесс проектирования следует за ним, а потом, в 3D, все еще многократно меняется.

Не только архитектура

Когда в 2008- 2009 годах разразился кризис, и у архитекторов внезапно стало много свободного времени, я решил порисовать нечто, на первый взгляд, не относящееся к архитектуре, но то, что меня волнует и подталкивает к пластическому осмыслению. Ходил в музей Мухинского училища и рисовал слепки с Пергамского алтаря на огромных листах. 

Затем поехал в Берлин рисовать его с натуры. Купил рулон трехсотграммовой акварельной бумаги — 30 см на 9 метров, отрезал верхушку. И за четыре раза по три дня, довольно быстро, все нарисовал на этой длинной ленте, для чего сначала нужно было выполнить большие композиции. Я не захотел снова рисовать алтарь на отдельных листах, потому что там такая фантастическая пластика, ритм и движение, что даже в разрозненном, фрагментарном виде, в каком эти фигуры до нас дошли, их жалко отрезать друг от друга».

От редакции 

На выставке в ГМИИ «свиток» Максима Атаянца с зарисовками Пергамского алтаря развернут на длинном столе под стеклом в зале искусства Древней Италии и Рима. А по соседству выставлены и те самые большие листы с битвами богов и гигантов. Во втором зале, наполненном слепками с антиков, представлена архитектурная графика, посвященная памятникам римского мира, – работы с середины 1990-х до совсем свежих, законченных в 2016-м листов.

Проследить по ним эволюцию автора как графика, на первый взгляд, довольно сложно. Кажется, что, однажды, в процессе описанных выше трудоемких экзерсисов на крышах соборов Санкт-Петербурга, он обрел свой изящный и твердый почерк и остается ему верным на протяжении всех лет. Это, однако, не мешает мастеру пробовать разные графические приемы из арсенала старых мастеров. Например, в последнее время рисунок коричневой тушью часто соединяется с серовато-сиреневой тонировкой кистью. Вроде бы та же любимая монохромная гамма, но изображенное пространство и формы обретают какую-то дополнительную глубину и подсвеченность.

Среди таких листов – вид знакового для автора места –  Пьяццы ди Пьетра с величественными останками боковой колоннады храма Адриана Божественного II в. н.э., позже поглощенного комплексом других построек. Это было первое античное сооружение, которое увидел своими глазами Максим Атаянц, оказавшись в Риме в 1995-м году. «Вид этих колонн со следами геологических процессов, обросших городом, но продолжающих стоять, произвел не меня сильнейшее впечатление. Я ощутил, что время в Риме движется с разными скоростями: очень медленно для античных памятников, быстрее для сооружений Нового времени и стремительно для людей, которые суетятся среди всей этой грандиозной архитектуры». Эта временная многоплановость подчеркивается во многих рисунках мастера.Он вводит в них приметы современности – публику, транспорт, и прорисовывает здания, фокусируясь на том, как распределяются свет и тень по их камням. «Я люблю каждый камень, который изображаю, и вообще, все мои рисунки – признание в любви к тому, что я рисую», — говорит мастер.

В экспозиции представлено видео, где по кадрам разложен процесс создания некоторых рисунков.

На больших столах графику Атаянца сопровождают макеты античных сооружений из пробкового дерева, предоставленные санкт-петербургской Академией Художеств. Изготовленные в XVIII веке в Италии по поручению Екатерины II они служили учебными пособиями, по которым молодые князья изучали язык античности, чтобы заказывать архитектуру со знанием дела. Так, соединив несколько эпох, классика предстает в залах, где проходит выставка «Римский мир», вечным идеалом и образцом, не утратившим своей притягательности для современников и обретающий в графике и архитектуре Максима Атаянца новое прочтение.

Выставка «Римское время» в ГМИИ им. А.С.Пушкина, 24-25 залы

До 26 февраля 2017 года

О позиции Максима Атаянца как члена Жюри конкурса «АрхиГрафика» можно узнать здесь:

http://competitions.archplatforma.ru/tpages.php?pg=18

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Изображения — из личного архива Максима Атаянца, фото выставки — Елена Петухова

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить 

Выставка знакомит с графическими работами современного российского архитектора Максима Атаянца (род. 1966). Основная тема рисунков – античность, греческая и римская, памятники искусства древних, сохранившиеся на территории Италии, Греции, Турции и других стран, где уцелели осколки античной культуры. Эта широта географического охвата соответствует сфере интересов художника, страстно увлеченного искусством эллинизма и Римской империи. В центре внимания настоящей выставки – рисунки, посвященные Вечному городу (Roma aeterna), с его величественными древними монументами, существующими в контексте современности, но времени не подвластными.

Представленные в залах античного искусства Музея, произведения М.Атаянца актуализируют диалог между древностью и современностью, между творением античного гения и его отображением на бумаге, созданным в наши дни. Демонстрируя зрителю преклонение автора перед античным искусством, рисунки мастера сами с легкостью становятся предметом восхищения, пленяя виртуозным исполнением, совершенством техники и композиционных решений. Всего на выставке будет представлено около 40 графических произведений Максима Атаянца.

Сохранить

Сохранить

Город с запоминающимся именем Лайково станет самым близким сателлитом Москвы. Он расположен вблизи Рублевского шоссе, всего в 500 метрах от выезда на скоростную платную магистраль Северный обход города Одинцово. На территории в 116,84 га (!) будет построено 1,6 млн. квадратных метров, из них 875 000 кв.м жилья. Такой объем нового строительства в классическом стиле не возводился ранее ни в одной стране мира.

Особое внимание уделяется градостроительной концепции. Общественные зоны займут целых 50% территории. Сердцем Лайково станет зеленый парк площадью 2 га с рукотворным озером, одна из главных точек притяжения жителей. Главной водной артерией – самый протяженный в Подмосковье современный искусственный канал. Набережные расчертят город, как Сена делит Париж на Правый и Левый берега, обладающие собственной атмосферой и колоритом. Их протяженность составит целых 4 километра! Каждый из 19 мостов, соединяющих разные части города, будет иметь собственный стиль и станет важной видовой точкой. При этом пять мостов будут полностью пешеходными, а в арке одного из них разместятся несколько квартир с уникальными видами, в духе Понте-Веккио во Флоренции. Это продолжит традицию «квартир на мосту», впервые реализованных в «Городе набережных». 

В Лайково есть даже свой собственный остров, как парижский Сите или пражский Кампа. Ближе к парку городские парадные набережные переходят в уютные зеленые берега, как в тихих скандинавских городках. Эта разнообразная типология набережных – от городских каменных до парковых зеленых также станет визитной карточкой города. 

Торговая улица длиной в километр пронизывает два района города, пересекает набережные и ведет гуляющих через пешеходный мостик к центральной площади. Здесь на градостроительном уровне будут созданы все условия для легкого открытия своего дела — коммерческие помещения спроектированы с учетом требований современного бизнеса: они имеют панорамные витрины, удобные входы и обеспечены клиентским трафиком, создаваемым на уровне планирования территории. 

«Пожалуй, только современная классика может сделать разнообразным, немонотонным, живым и интересным новый город, построенный разом и с нуля», — говорит Максим Атаянц, архитектор проекта, руководитель «Мастерской Максима Атаянца». — И здесь еще естественным оказалось соединение классической архитектуры и природы. Вода, в которой отражаются фасады, лес, парк, вокруг которого формируются кварталы, террасные сады становятся в Лайково частью единого организма».

Жилой комплекс состоит из 62 домов от 4 до 12 этажей и 111 таунхаусов. Перепад этажности в рамках одного дома также является важнейшим элементом создания насыщенной, сложной архитектурной среды. Спроектированный как полноценный город,«Лайково» обладает широчайшей инфраструктурой. Здесь имеются абсолютно все системы по обеспечению комфорта и безопасности его жителей: 6 детских садов, большая школа, крупный супермаркет и маленькие магазинчики, почта, административное здание с МФЦ, медицинское учреждение с отделением скорой помощи, пожарное депо и фермерский рынок.

Лайково соединит классическую архитектуру с самыми современными эко-технологиями. На крышах и вдоль подземных паркингов, расположенных на границах города, появятся террасные сады, общая площадь которых – более 3 га. Они не только станут украшением города, но и снизят содержание CO2 на всей его территории на 27%. Подобные экологические решения только начинают применяться в мире. Предусмотрены условия для раздельного сбора мусора, а также специальные экобоксы для утилизации батареек и лампочек. Для поощрения тех, кто предпочитает использовать более экологичные средства передвижения, на территории города будут установлены розетки для электрокаров и появится собственная стоянка для каршеринга. 

Идея разнообразия, ключевая для проектов Urban Group, здесь получила мощное продолжение. Кроме широчайшей линейки планировочных решений, возможности выбрать класс дома, настроение жилого комплекса в целом, теперь покупатель может выбрать район и уклад жизни, который наилучшим образом соответствует его собственному. Город состоит из 5 районов.

В районе «Лайково-Melody» Urban Group формирует новое отношение к детству и организации общественных внутриквартальных пространств в целом. Вместо поднадоевших дворовых детских площадок со стандартным набором «качели-горка-песочница», создаются четыре крупных тематических игровых кластера внутри района. Тем более что, уже современные исследования детских психологов показывают, что непоседы по натуре, дети постоянно ищут новые впечатления и друзей за пределами двора. А тематические игровые зоны с уникальным дизайном развивают творческое мышление подрастающего поколения и позволяют шуметь и кричать в свое удовольствие, не беспокоя других обитателей города. Таким образом, внутренние дворы остаются доступными для других членов семьи, также нуждающихся в собственном уголке в городе: бабушек и дедушек, подростков и родителей, которым тоже иногда нужно прогуляться и побыть вдвоем. Дворы станут «тихой гаванью», где можно будет пообщаться, посидеть в тишине, сыграть в бадминтон или шахматы. Этот район задуман дружественным для ребенка, и призван поощрять его стремление к самостоятельности. Создатели города посмотрели на него глазами ребенка и с высоты его роста. Уникальная концепция навигации будет понятна детям на уровне интуиции: детские маршруты с метками-маячками и арт-объекты, интригующие детали и яркие граффити на стенах домов, которые можно использовать как для игры в прямом смысле, так и для игры воображения. Все это позволит ребенку легко запомнить дорогу до школы, сада или ближайшей булочной, а также полюбить город и признать его родным и понятным. Еще одной достопримечательностью района станут террасные сады вдоль паркингов — именно здесь будут расположены площадка для бадминтона, а также танцевальные веранды для вечерних милонг, сальсы, рок-н-ролла и латино. 

Район Лайково-Center – это аналог исторического центра европейских городков. Как и в традиционных городах, где река обычно пересекает центр города и является его душой и главным пространственным ориентиром, в Лайково-Center запланировано самое протяженное соседство с водной артерией и самое большое количество домов с видами на воду. В этом районе 80% квартир обладают уникальными панорамными видами на мосты, набережные, пешеходную улицу, парк, лес или историческую жемчужину – Храм Казанской иконы Божией матери XVII века. Вдоль всего района тянется торговая пешеходная улица с кафе, ресторанами и магазинами. Она ведет к живописной круглой площади со зданием мэрии. Здесь разместится административное здание с городскими услугами. Площадь мэрии со всех сторон окружена водой, что превращает ее в остров внутри городского центра, как Сите в Париже, Васильевский остров в Санкт-Петербурге или остров Кампа в Праге.

Лайково-Green, расположенный чуть поодаль от оживленных территорий города и граничащий с Подушкинским лесом, предназначен для людей, любящих природу и ценящих экологию и тишину. Подушкинский лес – это удивительный зеленый массив, в котором сохранились двухсотлетние дубы, сосны и ели. Возраст большинства деревьев в лесу от 50 до 80 лет. Это период, когда они вырабатывают максимальное количество кислорода и полезных природных смол, так что прямо за порогом дома можно получить ежедневные сеансы природной ароматерапии. Лайково-Green предназначен тем, для кого уважение к природе и экологии является важной ценностью. Раздельный сбор мусора, розетки для электрокаров в паркингах и на улице, экобоксы для утилизации батареек и лампочек позволяют сделать свой вклад в сохранение окружающей среды.

Лайково-Park – это самый дорогой район на западе города с домами бизнес-класса и всеми атрибутами статусного жилья. Впервые в своей истории Urban Group начнет реализацию жилья этого сегмента недвижимости. С трех сторон район Лайково-Park окружен Подушкинским лесом (протяженность зеленого периметра 12 км), а с четвертой стороны граничит с озером и парком. Из Лайково-Park самый близкий выезд на собственную дорогу, ведущую на Красногорское шоссе. Несомненно, местной достопримечательностью станут фасады Арт-дома. Здесь же расположены уникальные квартиры на мосту — эксклюзивный формат жилья от Urban Group, который не встречается ни в одном другом городе России.

Всего в рамках проекта будет реализовано 6 классов домов: «Классика», «Классика Smart», «Суперкомфорт», «Клубный дом», New Business и Business, а также комфортабельные таунхаусы. Покупатели смогут выбирать между квартирами от 1 до 5 комнат среди более чем 70 вариантов планировочных решений. Визитной карточкой нового «Города для жизни» станут квартиры редких форматов: просторные хайфлэты и эколофты, ситихаусы, квартиры с террасой, двухуровневые квартиры, лофты с панорамным остеклением, квартиры с окном в ванной. В городе также впервые будет представлен специальный формат жилья для предпринимателей, позволяющий без дополнительных затрат реализовать концепцию «живи и работай», — это квартиры-офисы. В таких помещениях, имеющих два отдельных входа — с улицы для клиентов и из подъезда для членов семьи, — создается симбиоз жилья и коммерческой площади. Особый интерес эти лоты будут представлять для адвокатов, врачей, стилистов, дизайнеров и других профессионалов, желающих открыть собственную практику без дополнительных затрат на отдельный офис. Город определяется не только своим архитектурным и градостроительным обликом. Но и тем, чем заняты его жители. Именно поэтому в городе-событии Лайково будут создано более 7500 рабочих мест разнообразных специальностей. Учитывается и те типы активностей, которые люди практикуют в свободное от работы время: спорт, хобби, совместные городские практики. Всего более 200 разновидностей работы и практик саморазвития.

Досье: город-событие Лайково

Расположение: 12 км от МКАД

Размер участка: 116,84 га

Общая жилая площадь: 875 000 кв. м

Количество домов: 62, этажность — от 4 до 12 этажей и 111 таунхаусов

Стоимость квартир: от 1,9 млн рублей до 45 миллионов рублей.

Метраж:

1-комнатные квартиры - от 19 до 52 кв. м

2-комнатные квартиры - от 32 до 75 кв. м

3-комнатные квартиры - от 52 до 110 кв. м

4-комнатные квартиры - от 78 до 135 кв. м

5-комнатные квартиры - от 145 до 160 кв. м

Редкие форматы: • Хайфлэты - квартиры с потолками высотой 3,2 м  • Эколофты - квартиры на верхних этажах с потолками 3,6 м. • Ситихаусы - квартиры на первом этаже с собственной огороженной террасой. • Квартиры с террасами, включая практически уникальные эколофты с террасой на собственной кровле и квартиры с террасой и верандой. • Двухуровневые квартиры. • Квартиры с панорамными окнами. • Квартиры с окном в ванной. • Квартира-офис с собственным входом с улицы. Рабочее и домашнее пространства имеют разные входы: для клиентов - отдельный с улицы, для членов семьи - из жилого подъезда.

Классы домов: • Классика - традиционные дома Urban Group. • Классика Smart - дома полностью повторяют все традиции качества классических домов компании, но все квартиры в них сдаются с отделкой. • Суперкомфорт - дома с повышенным комфортом общественных зон, дизайнерской отделкой холлов, повышенной шумоизоляцией и бесшумными лифтами. • Клубный дом - дома с повышенным комфортом общественных зон, дизайнерской отделкой холлов, повышенной шумоизоляцией и бесшумными лифтами, где все квартиры сдаются с отделкой. • New бизнес - дома бизнес-класса с квартирами оптимизированных площадей. • Business – классический бизнес-класс

Лайково будет строиться в несколько очередей. Первая очередь будет сдана осенью 2018 года, окончание строительства всего комплекса запланировано на 3 квартал 2023 года. Инвестиции в проект составят 71 млрд рублей.

«Город набережных» был сдан прошлым летом, сейчас он почти полностью заселен и входит в русло полнокровной жизни. Наполняется объектами сервисной инфраструктуры и становится площадкой культурных событий, привлекающих гостей из Москвы и других центров Подмосковья. Месяц назад мы побывали в нем на футуристическом фестивале памяти Владимира Маяковского «Поэзия улиц» и смогли убедиться в том, что созданная градостроительными средствами среда действительно способствует общению и взаимодействию жителей. У них есть чувство своей, не замкнутой, но безопасной территории, на улицах есть, где гулять взрослым и детям, есть места и для проведения общественных мероприятий, и для тихого, спокойного отдыха.

Комплекс (21 дом, 2-8 этажей, ок.10 000 жителей) был построен на участке, с двух сторон очерченном поворотом реки Клязьмы, с двух других – ограниченном дорогой и лесом. Естественная водная граница послужила отправной линией проектирования. «Когда что-то нужно строить на пустом месте, нет ограничивающих факторов, тогда структуру нужно изобретать. А здесь удалось зацепиться за чрезвычайно интересный ландшафт. Участок выраженным амфитеатром спускался к реке Клязьме, и нам ни в коем случае нельзя было убить впечатление от нее. Родилась идея регулярной структуры с легкой сбивкой», – рассказывает Максим Атаянц.

Александр Долгин, председатель совета директоров Urban Group, во время одной из встреч с журналистами привел мнение психологов о том, что близость воды увеличивает ощущение счастья на 16, 7%. Создатели «Города набережных» взяли на себя труд это ощущение умножить. В основу генплана было заложено четкое крестообразное построение. Две ветви креста образованы бульварами, а еще две – искусственными каналами (они не связаны с Клязьмой, наполняются очищенными ливневыми и талыми водами). Каналы сходятся к искусственному озеру – центру композиции. В результате комплекс площадью 20 га получил 7 набережных протяженностью более 1000 м.

Чтобы «не убить ощущение» от реки, вдоль нее запроектировали невысокие, 5-этажные дома. Над береговым склоном, укрепленном габионами, проложен мощеный променад, ведущий к лесу. По его краю, верхней отметке участка, вытянулись цепочки разноцветных таунхаусов.

Фасады зданий, выходящих к озеру, плавно изогнуты, чтобы обеспечить как можно больше квартир видами на воду. Углы двух домов в глубине комплекса решены в виде круглых башен с арочными окнами. Перспективу каналов замыкает дом-мост, синтезирующий мотивы исторической итальянской архитектуры, но не имеющий конкретных аналогов. Вход на один из бульваров оформлен аркадой. И в любой точке ощущается тщательно продуманная сценография, захватывающая взгляд и задающая маршрут.

«Здесь довольно высокая плотность, и чтобы не возникало ощущения каменного мешка, помимо озеленения, мы предусмотрели анфиладную систему арок. Они облегчают пешеходную проницаемость территории и дают живописные перспективные раскрытия, избавляющие от ощущения затесненности.

Мы стремились к тому, чтобы человек всегда видел передний, средний, задний план, чтобы ему всегда было интересно куда-то идти », – поясняет автор проекта. Ради этого сценария в регулярную структуру вносилась легкие искривления – например, каналы малозаметно поворачивают на несколько градусов.

При планировке комплекса предполагалось, что водные поверхности будут работать как зеркало, отражая фасады, и это один из самых эффектных видовых аспектов «Города набережных». Его называют «подмосковной Венецией», но скорее он являет собой собирательный образ европейского города, очарование которого строится на визуальном разнообразии. Варьируется не только конфигурация построек, но и их отделка: цвета штукатурки, оттенки кирпича, формы балконов и окон. Крыши таунхаусов покрыты черепицей, с расчётом и на то, что они будут эстетично смотреться сверху, из окон высоких домов.

От дороги комплекс, отгорожен паркингом, напоминающим фрагмент крепостной стены. Вход на территорию подчеркнут высокими арочными проемами, похожими на секции древнеримских акведуков. Элемент, создающий иллюзию древних корней города – прием, характерный для классической  градостроительной традиции, которую развивает в своей архитектуре Максим Атаянц. В его современной классике нет привязки к конкретному историческому стилю или эпохе, есть авторский язык, использующий классическую лексику. Может показаться, что в «Городе набережных»  –  в пропорциях,  в монументальных арках, рустованных цоколях, кирпичных стенах домов – много прямых ссылок на добротную сталинскую архитектуру. «Это сходство естественно, потому что сталинская архитектура – единственный пример массовой жилой застройки в классике в XX веке (ну еще Италия до Муссолини, 1900-1910 годов), –  говорит автор. – Но есть и отличие. Сталинские архитекторы мыслили более крупными градостроительными категориями, и они были зациклены на регулярной ансамблевости, поэтому их проекты чуть холоднее. Мелкие элементы – как улица пошла, как повернула – у них выпадали, они бы и у меня выпали, если бы я работал на 200 гектарах, а не на 20. Здесь из-за того, что мы зажаты масштабом, возникают ценности, которых в сталинской архитектуре не было».

Среди особенностей застройки «Города набережных» – дворы, свободные от машин. Это один из первых комплексов такого рода в Подмосковье. Во дворах предусмотрены входы в подземные паркинги. Его плита не помешала посадить деревья – для этого были сделаны насыпные островки и приподнятые газоны. В инфраструктуру комплекса входят детский сад и школа. Главную составляющую комфортной городской среды создатели «Города набережных» видят в иерархии пространств: «Есть квартира, есть лестничные холлы, дальше – тихая жилая улица, бульвар, парк, большая, торговая улица – это все элементы, из которых город должен состоять. Мы и построили город в нормальном понимании этого термина», – говорит архитектор.

Исключительность этого объекта не только в искусственных водоемах, а в том, что они, как и другие детали нестандартной инфраструктуры, как и вся его авторская архитектура, воплотились в эконом-сегменте. Комплекс показал, что доступное жилье может быть другим, что оно не ограничивается типовой панельной застройкой. Водные затеи, на самом деле, доставили застройщику немало хлопот. Близость реки обусловила сложную геологию участка, для обеспечения конструктивной надежности и прокладки инженерных сетей потребовалось сооружать свайные поля. Сегодня у Urban Group и Максима Атаянца уже несколько реализованных и строящихся комплексов в формате «Город для жизни», каждый со своей необычной концепцией. Химкинская «Венеция» была первым. Почему девелопер несколько лет назад решился усложнить себе задачу и вывести на рынок нечто абсолютно в своем сегменте новое? Оправдались ли его ожидания, и как возник такой редкий в российских реалиях длительный тандем с одним архитектором? Об этом мы поговорили с Александром Долгиным, акционером, председателем совета директоров Urban Group и идеологом нового формата. 

Как вы пришли к тому, что нужно предлагать нечто большее, чем просто массивы квадратных метров с легким благоустройством территории?
Прежде всего, нужно сказать, что решения Urban Group – сочетание ответов на экономическую логику (рынок) и социологическую (прогнозирование-проектирование образа жизни ). За последние полвека во многих индустриях – гаджетах, одежде, автомобилестроении – произошла колоссальная эволюция. На этом фоне странно выглядит цепляние девелоперов за прошлое, за советские модели. Мной двигала идея выдать социальную и инфраструктурную новацию. До середины нулевых рост цен на недвижимость порождал у девелоперов ситуацию ресурсного проклятия или «голландской болезни», когда и так все хорошо, что стараться не очень нужно. Когда все это в 2007-2008 годах закончилось, тем, кто не старался, стало сложно. Сегодня главный цивилизационный тренд – разнообразие, в недвижимости –  размеров квартир, планировок, видов из окна, видов социальной активности. Главная линия развития – в том, чтобы людям с разными интересами выдать предложение, которое позволит им себя реализовать и раскрыть. Этим стоит заниматься девелоперам в нашей стране. Мы переросли стадию корбюзианских пенальчиков, жизни на бегу, когда дома ты только ночуешь. Разнообразная и комфортная среда, созданная в комплексной застройке, работает как тонкий социальный механизм. Такой город или район привлекает к себе людей определенной культуры, это в свою очередь обеспечивает безопасную и интересную городскую жизнь.

Почему для инновационной модели комплексной застройки вы выбрали традиционную стилистику?
Найти стилистику, которая позволяет совместить эстетическую привлекательность с экономикой – огромный «челлендж». Я сам очень люблю современную архитектуру, но в ней есть одна проблема – она очень дорога в исполнении. Ты либо используешь дорогие фасадные материалы, которые потянут на треть стоимости квартиры, либо ты скатываешься к керамогранитным навесным фасадам, и это становится очень офисно. Я вижу содержательные попытки у других компаний идти в этом направлении. И мы сейчас в новом комплексе в Митино пробуем «подсадить» к классической архитектуре современные образцы. Отдельный разговор: надо это или не надо, и в каком объеме. Я часто думаю над таким вопросом: вот ты построил с чистого листа город, фактически одной рукой нарисованный. Как избежать ощущения бутафории? Вставки новых домов могут дать ощущение, что город построен в разное время разными людьми, и я очень хочу добиться этого ощущения. Если это получится, будем двигаться в этом направлении.

Мне всегда казалось, что классика более требовательна к качеству материалов и исполнения, чем модернизм. Как вам удается приводить к единому знаменателю экономику и стиль, в котором много сложных деталей?
На мой взгляд, какие-то незначительные строительные огрехи в классике выглядят естественнее, чем в модернизме. Минимализм с его прямыми линиями и большими чистыми плоскостями требует высочайшего класса стыковок и отделок. В нем любой «косяк» заметен так, что лучше бы ты ничего не делал. А классика несет в себе код рукодельности, в ручной работе бывают сбивки, и сознание делает на это поправку. Я был поражен, когда приехал в «Город набережных», и увидел, что он совершенно живой, что даже соль, которая выступила на фасадах, дает ему дополнительное очарование исторического города. Даже простыни и рейтузы, вывешенные на балконах, в нем органичны. А сокращать затраты при строительстве нам, в частности, позволяет собственное производство панелей из стеклофибробетона, которыми облицовываются цоколи домов.

Между девелоперами и архитекторами в нашей стране редко складывается такое продолжительное и эффективное сотрудничество, как у вас с Максимом Атаянцем. С чего оно началось, и в чем секрет вашего успешного взаимодействия?
Нас познакомил мой друг Григорий Ревзин. Максим Атаянц выполнил для меня один частный проект, и настолько это было интересно и эффектно, что мы подружились и сотрудничаем уже более десяти лет. За это время Максим Борисович вырастил в себе сложнейший букет компетенций, которые нужно сочетать архитектору, работающему в промышленных масштабах, в больших городах. Это не только острое художественное зрение, но и много практических вопросов: инженерные системы, квартирография, контрактные отношения с девелопером – у архитектора с девелопером очень сложный контракт. Наше архитектурное образование сосредотачивается на вырабатывании вкуса, взгляда, умении рисовать. Никто не рассказывает студентам, на какой высоте висит батарея, как поддерживать чистоту воды в каналах. Атаянц с его бесконечной эрудицией развил в себе умение слышать заказчика и его установки. Сегодня ведущие девелоперы внимательно изучаю опыт Urban Group, но они не знают, как подобраться к такому зверю как архитектор, и архитекторы прилагают все усилия к тому, чтобы к ним было сложно подобраться. Они часто обостряют оппозицию: я гений, а ты мастеровой. А ведь девелопер берет на себя риски, как будет та или иная инновация воспринята. Мы работаем в реальном рынке, поэтому должны сто раз подумать, делать ли золотые пилястры, например, или они вылезут за грань платежеспособного спроса. Все это требует высокой маркетинговой, экономической прагматичности. Мало архитекторов понимает, сколько стоят их картинки и разделяет эти ценностные установки. Если понимание есть, дальше можно искать компромиссы, договариваться. Но после того, как компромиссы найдены и воплощены в изображениях, включается другое кредо Urban Group: мы воспроизводим проект в реальности с предельной точностью. Ни строители, ни какие-то другие наши бизнес-единицы, заинтересованные в экономии, не имеют ни малейшего шанса испортить замысел архитектора. На данный момент наше сотрудничество с Максимом Атаянцем выражается уже в 2 миллионах квадратных метров. Еще чуть-чуть – и мы внедрим в массовое сознание понятие, что доступное жилье может быть пристойным.

Фото: Алексей Народицкий, предоставлены пресс-службой фестиваля «Поэзия улиц».

Любой историк архитектуры и любой архитектор имеют дело с разрушением. Как правило, в качестве истории архитектуры мы изучаем именно руины, с которыми и связана идея варварства. Но варварство с разрушением необязательно связано напрямую. Варвар — это не тот, кто разрушает. Варвар — это тот, кто перестает видеть ценность в том, что его окружает, и поэтому начинает разрушать. Это разрыв языка и преемственности, невозможность видеть традицию. Классический пример – угасание греческой и римской античности. Есть и другой вариант: человек осознает ценность объекта, но разрушает, чтобы послать некий сигнал. Так было с уничтожением античных памятников исламистами в Пальмире. Варварство всегда возникает там, где до этого была цивилизационная, колонизаторская деятельность, где есть некое сопротивление среды. И откатом эта побежденная, более примитивно организованная (в человеческом или культурном плане) среда берет реванш. Существует ли созидательное варварство в архитектуре? Как выглядит реставрационный вандализм? Применимы ли в городе XXI века эстетические нормы высокой античности? Об этом и многом другом расскажет архитектор и преподаватель Санкт-Петербургской Академии Художеств Максим Атаянц.
 

Лекция «Архитектура и варварство» пройдет в рамках совместного проекта Лектория Политеха и журнала The Prime Russian Magazine «Идеи и сущности».

31 марта 2016/19:30/ММОМА, Петровка

Источник, дополнительная информация и регистрация: https://polymus.ru/ru/education/lectures/schedule/arhitektura-i-varvarstvo/

«Митино О2» – пятый объект в разработанном Urban Group, одним из крупнейших застройщиков Подмосковья, формате «городов для жизни». До этого были «Опалиха О2», ЖК «Город набережных», на данный момент полностью сданные и заселенные, а также «Солнечная система» и «Опалиха O3», которые сейчас возводятся. У всех этих комплексов общая концепция, сформулированная девелопером, – доступность эконом-класса, комфорт бизнес-класса, архитектура премиум-сегмента – и собственно архитектор, облекающий эту концепцию в форму,  – Максим Атаянц. Многие удачные решения, найденные в первых проектах, воспроизводятся и развиваются в дальнейших. Одновременно в каждом «городе для жизни» реализуются свои инновации и своя градостроительная программа-легенда.

До сих пор самой артикулированной и необычной для Подмосковья историей отличался «Город набережных», благодаря естественным водным границам и двум искусственным каналам снискавший славу «маленькой Венеции». У «Митино O2» образ не менее выразительный. На участке площадью 41 га в 15 км от метро «Митино» по Пятницкому шоссе началось строительство города, рассчитанного примерно на 20 000 жителей, с насыщенной, многофункциональной средой, в которую включается обширная рекреационная территория вокруг озера (6 га) и лесопарк (10 га). Ключевая идея проекта состоит в том, чтобы предоставить горожанам разнообразие видов отдыха, в том числе специфически загородного или курортного, в шаговой доступности от их квартир.

К созданию города-курорта в первую очередь располагал потенциал места: близость леса, участок правильной геометрии, спускающийся от леса к низине реки, просторная, крупнее, чем у «Города набережных», и не имеющая таких жестких природных границ территория, позволяющая сделать озеро с чистой, пригодной для купания водой. В этих условиях наиболее естественную основу для мастер-плана Максим Атаянц, приверженец современной классики, увидел в российской классицистической традиции – градостроительстве времен Екатерины II, когда новую, регулярную планировку получили многие уездные города, по числу жителей в те времена, кстати, сопоставимые с «Митино O2». «Тогда же появились лучшие усадьбы с парками и садами, строились первые ливадийские курорты, формировалась  традиция курортной и оздоровительной практики», – говорит архитектор об исторических источниках вдохновения. Так комплекс из 15 жилых домов от 4 до 8 этажей получил регулярную квартальную сетку, торговую улицу между въездами в город, центральным зданием которой стал гостиный двор с колоннадой – в духе классических образцов этой типологии. Перпендикулярный торговой улице бульвар зеленой рекой втекает в курортную зону и гармонично соединяет с ней застройку.

От торговой площади к озеру бульвар идет с понижением, образуя верхний и нижний променады с откосами – систему, также исторически традиционную для российского градостроительства. Однако и застройщик, и архитектор стремятся к тому, чтобы комплекс не выглядел многоэтажной реконструкцией какой-то одной эпохи. По замыслу он должен производить впечатление многослойного исторического города. Поэтому фасады разделены на регистры. Четыре нижних этажа выделены цветной штукатуркой и проработаны фактурным декором в классицистическом ключе, выше кирпичные, проще украшенные стены – как будто верхние этажи были надстроены позже. Подобное решение уже внедряется в «Солнечной системе». Но специально для города-курорта были придуманы застекленные лоджии с балюстрадами, вносящие в городские квартиры атмосферу дачных посиделок на верандах.

И принципиальным новшеством, экспериментом, который ставится в «Митино О2», являются секции в модернистской стилистике, разработанные молодыми архитекторами «Мастерской Максима Атаянца» и интегрированные в каре домов-кварталов. Появление таких секций оправдано идеей разновременной застройки и желанием девелопера предложить покупателям возможность выбора, «в каком стиле жить». По словам главного архитектора проекта, гармоничное сочленение классической и модернисткой лексики в данном случае предопределено общей четко прописанной структурой жилья – квартирографией, высотой потолков и т.д. Учитывается и эффект контраста. «По аналогии с кулинарией, где на 15 грамм сахара добавляют щепотку соли для усиления вкуса, единичные, строго дозированные модернистские вставки делают среду богаче и насыщеннее», — поясняет Максим Атаянц.

Что касается форматов квартир, то, как и в любом комплексе Urban Group, в «Митино О2» будут необычные предложения. Примыкание домов разной высоты позволяет обустроить квартиры с террасами, востребованность которых, по словам Леонарда Блинова, директор по маркетингу, уже подтвердил опыт Опалихи О3. Кроме того, за счет более широких, чем в других комплексах улиц, на первых этажах запроектированы квартиры с собственными входами и патио с изящными оградами.

Транспортную доступность к комплексу, помимо Пятницкого шоссе, должна обеспечить новая лесная дорога протяженностью 3 км от Волоколамского шоссе, строительство и эксплуатацию которой девелопер берет на себя. Транзитного, хордового движения на ней не будет, система КПП предусматривает доступ только для резидентов и их гостей. По такому же принципу уже построена дорога в «Опалихе О3». Транспортная инфраструктура самого комплекса предусматривает наземные и подземные паркинги, удобную для подъезда к домам по внешнему периметру сеть улиц, но по традиции – исключительно пешеходные дворы.

К уже привычным для комплексов Urban Group функциям – социальным (здесь – школа, два детских сада, муниципальная поликлиника, игровые площадки), коммерческим (ритейл, кафе и рестораны, аптеки, спортивные и вэлнесс- центры) здесь добавляется внушительный список рекреационных опций. Прогулки в лесу, занятия спортом под открытым небом зимой и летом, отдых на песчаном и травянистом пляже, купание в озере, возможность вырастить в городе собственный сад или хотя бы обустроить клумбу на бульваре при содействии специалистов.  Застройщик все это программирует, предусматривает места для игры в петанк, роллердома, столов для шахмат и многое другое. Однако решать, какие именно «активности» нужны, какие растения сажать и многие другие аспекты жизни в городе, будут уже сами жители, для чего девелопер, в данном случае он же – управляющая компания – составляет специальные программы взаимодействия с покупателями квартир.

«Ничего из вышеназванного по отдельности не является чем-то экстраординарным, многое из вышеназванного можно найти в элитных поселках и комплексах, но замечательна общая композиция, и то, что она внедряется в массовый сегмент», – пояснил, представляя «Митино О2» на пресс-коференции,  акционер и председатель совета директоров Urban Group Александр Долгин. Замечательно и то, что застройщик вновь ставит и решает сверхзадачи, чтобы реализовать свое инновационное для российского рынка недвижимости предложение. Например, на участке нет естественного водоема, но под обустройство искусственного озера отведен целый гектар земли, что равно размеру двух международных футбольных полей, восьми олимпийским бассейнам или половине Красной площади. Здесь вызов сложнее, чем при обустройстве каналов «Города набережных» – вода должна быть пригодной для купания. Важной частью проекта является и работа с лесом в сотрудничестве с Истринским лесничеством – санитарные вырубки, новые посадки, расчистка дорожек. В лесу «Митино O2» планируется организовать несколько маршрутов для терринкура и велосипедных прогулок,  чтобы горожане почувствовали все преимущества жизни рядом с лесом.

Первый дом комплекса должен быть сдан в августе 2017 году, завершение всего строительства намечено на 2019 год.

Общая площадь проекта: 450 000 кв. м
Количество квартир: 6300
Инфраструктура: школа на 1100 учеников,  2 детских сада на 520 малышей, поликлиника.
Паркинги: более 2000 машиномест.

Напомним, что в рамках спецпроекта «Генетический код» редакция сайта Archplatforma.ru вместе с куратором Еленой Петуховой расспрашивала ведущих отечественных проектировщиков о самых ярких и актуальных для них явлениях в истории российской архитектуры. Разговор с Максимом Атаянцем вывел на такие серьезные темы, как культурный слом, христианская основа русской идентичности и современная храмовая архитектура. Поэтому наряду с видеозаписью мы предлагаем вашему вниманию текстовую версию интервью, в которой зафиксированы важные наблюдения автора, оставшиеся за рамками видеосюжета.

Видеоверсия интервью

В какие периоды истории российской архитектуры, на ваш взгляд, максимально проявилась ее национальная специфика? Есть ли у нее вообще то, что называют идентичностью?

Конечно, идентичность есть, только она довольно сложная. Если говорить о том, чем российская архитектура интересна и известна миру, здесь, во-первых, можно выделить допетровскую архитектуру, во-вторых, весь классицизм имперского времени – это одна из вершин развития отечественной архитектурной школы, а в XX веке две по-настоящему интересные  вещи – это конструктивизм и то, что мы называем сталинской архитектурой. Вот эти четыре явления, находящиеся в очень сложных отношениях друг с другом, наверное, и составляют идентичность российской архитектуры, если мы определяем ее как нечто ценное в масштабе, выходящем за национальные рамки.

Как в этом контексте рассматривать существенное иностранное влияние – сначала византийское, потом европейское? Из-за него отечественной архитектуре иногда вообще отказывают в идентичности. Особенно имперскому классицизму, большинство произведений которого создано мастерами, приехавшими из-за рубежа?  

Все, происходившее в российской архитектуре, я считаю, нужно рассматривать как часть единого процесса развития европейской художественной культуры и говорить не о каких-то специальных влияниях, а о сложной системе взаимовлияний в большом пространстве христианской цивилизации, частью которого Россия является так же, как и до известного момента Византия. Да, в Санкт-Петербурге работало много итальянцев, но в Риме в то же время проектировали французы и голландцы. Трезини строил и в России, и в Дании. А Карл Иванович Росси – ну, какой же он итальянец? Он – русский, итальянского происхождения, в то время как у Луиджи Ванвителли, трудившегося в Риме и Неаполе, голландские корни, а у Валадье – французские.

Можно ли говорить о том, что в рамках этой интегрированности в общеевропейские процессы, зодчие, приезжавшие в Россию, вырабатывали на местной почве какие-то специфические приемы, отличающие, скажем, российский ампир от французского?

Здесь есть чрезвычайно важное обстоятельство. Сейчас, когда приглашают или стремятся практически всю творческую площадь очистить для иностранных звезд, очень часто спекулятивно ссылаются на то, что Монферран строил, Кваренги строил, да кто угодно еще, забывая об одном. Поп-звезды современной архитектурной сцены порхают от Шанхая до Гренландии, везде что-то предлагая и практически не бывая на строительной площадке. По крайней мере, так было лет 10 назад, сейчас эта тенденция, слава Богу, кажется, потихонечку умирает. А в XVIII и XIX веках иностранные архитекторы приезжали в Россию жить, переселялись сюда навсегда или на десятилетия. Это означает полное изменение собственной судьбы, выбор нового места, в которое человек врастал и понимал его особенности, поэтому все, что он здесь делал, естественным образом становилось идентичным.

Вы когда-нибудь формулировали для себя, как Ваша архитектурная практика выражает национальные черты?

Конечно, я не сижу и не думаю специально, как выразить в своем творчестве идентичность. Сделал, удачно получилось – значит, как-то через тебя это выразилось; получилось плохо, значит, не выразилось. Мне, конечно, близка классическая традиция. С ней связано развитие русской архитектуры на протяжении, наверное, уже 300, а то и более, лет – своеобразная переработка ордерных форм была и до Петра. И я сторонник простого очень подхода, который многим не нравится: современной является та архитектура, которая сейчас сделана.  Вот и  все. Ее как жанр и как стиль не надо определять. Сам факт того, что она сделана и существует сейчас, делает ее современной. Или актуальной, в буквальном, словарном значении этого слова. Раз она сейчас существует – значит она актуальная. То же самое с идентичностью. 

А в целом тема идентичности – она актуальна? Имело ли смысл поднимать ее кураторам прошедшего «Зодчества» Андрею и Никите Асадовым? У российской архитектуры столько насущных проблем, а мы тут, быть может, о каких-то отвлеченных материях рассуждаем.

Вообще, размышлять о том, что ты делаешь, и что другие люди делают, полезно. Сейчас мы присутствуем, как мне кажется, при тяжелейшем культурном сломе. С невероятной скоростью уничтожается то, что мы привыкли считать европейской цивилизацией. И это ситуация какого-то фантастического трагизма на самом деле. Просто, находясь внутри, можно этого ее не замечать. Так жители Рима второй половины IV века нашей эры вряд ли думали, что они живут внутри краха этой колоссальной тысячелетней цивилизации. А так было. Даже судя по дошедшим до нас текстам, люди спокойно продолжали вести какие-то свои повседневные дела, а в это время идентичность менялась чрезвычайно сильно. И сейчас надо искать какое-то место в этом мире, надо отстаивать какие-то свои представления, не зависимо от того, что с ними будет потом.

В чем, как Вы думаете, причина этого цивилизационного слома?

Сейчас идет уничтожение, размыв, и довольно агрессивный, христианской основы Европы. В рамках жизни одного поколения бывают гораздо более трагические и быстрые события, а это процесс медленный. Я его ощущаю как трагический. Обсуждение деталей этого процесса приведет нас к неполиткорректным вещам, которые для меня очевидны, но я не хочу их высказывать. И русская идентичность вне христианства невозможна. Я имею в виду сейчас не то, что надо непременно ходить к исповеди и причастию раз в неделю, чтобы быть русским – это чушь. Кстати, мне кажется, человек должен сам определять свою национальную идентичность, и как он сказал, так оно и есть. Имеется в виду, что русская идентичность, она, так или иначе, в каком-то отношении к христианству состоит. Даже когда человек русский отрицает свою связь с христианством, он с ним находится в диалоге, в позитивном, негативном, каком угодно. Но до проникновения христианства на территорию среднерусской возвышенности, этого народа ни в каком привычном нам виде не было. Это были совершенно другие племенные объединения. И поэтому здесь разрушение этой основы, оно, очевидным образом, приведет к появлению совершенно другого народа. Но если люди выберут такой путь, так и будет.

Может ли архитектура противостоять этому процессу? Укрепит ли христианскую основу, например, массовое строительство храмов?

Правильно и нормально, когда храм возникает в каком-то месте по инициативе, живущей в нем общины, и на ее средства. Храм не должен навязываться сверху. Но, пожалуй, именно храмовая архитектура является лакмусовой бумажкой: действительно, а что является идентичностью? Как она проявляется в настоящем моменте? Это очень интересно. Я спроектировал некоторое количество храмов. И в основном – это русские православные храмы в Петербурге, Ленинградской области и в некоторых других местах. Это одна из самых интересных задач для архитектора. Ведь, по сути дела, это чистая выразительность с очень обманчиво простой функцией. Но простой – не в ее духовном наполнении, а простой физически.

Если расписать, то это огромное здание, в котором, грубо говоря, два помещения или три, а иди – сделай. То есть это такая чистая художественная задача.  И, конечно, это важно, и людям это нужно.  Мы сейчас видим, что в целом современная архитектура храмов в России очень слабая. В то же время, хорошо, что мы избежали, хотя и страшной ценой, истории модернистского храмостроения. В Италии в 1950-60-х она испоганила колоссальное количество церквей. Там такие жуткие образцы из железобетона встречаются.

Тем не менее, европейская христианская идентичность не боится, отвечая духу времени и состоянию сознания, выражать себя в авангардных архитектурных формах, в то время как России это по-прежнему кажется невозможным.

У меня был очень интересный эпизод в жизни, связанный с современными формами. В южной Швейцарии, когда я вел курс архитектуры и дизайна для молодых людей 17-18 летнего возраста, мы ездили по этой итальянской части страны, смотрели массу небольших, симпатичных  романских церквей. И попали в деревню, где построил храм знаменитый архитектор Марио Бота. Довольно острая архитектура, как Бота любит, в виде полосатого цилиндра с кососрезанной стеклянной крышей и так далее. Это интересная архитектура, талантливо сделанная, и это видно. И вот когда мы зашли внутрь, произошло чудовищное – девочки из группы, которые всегда, попадая в атмосферу маленьких романских церквей, вели себя соответственно тихо и прилично, вдруг запрыгнули на престол и, усевшись на нем, стали делать «селфи». И это вовсе не потому, что они хотели святотатствовать, а потому что пространство архитектурно было интересным, но совершенно не имело сакрального характера. Я не видел ни одного модернистского храма, в котором это сакральное ощущение получилось бы. Может быть, они есть. Но, мне кажется, сегодняшняя архитектура, я не имею в виду даже классический модернизм 50-60-х годов, она принципиально носит подчеркнутый эфемерный характер. Причем это часто неправда, потому что там колоссальной силы конструкции, при необходимости они девятибальное землетрясение выдержат, а вид у здания такой, как будто это нечто необязательное, заранее обреченное на снос. Это полностью противоречит идее храма. Вот здесь есть проблема, которая пока решения никакого не получила. Но пусть архитекторы пробуют. Мне понятнее язык классики. А ведь содержание человек может выразить в формах того языка, на котором он умеет разговаривать. И хорошо, чтобы вокруг были люди, которые этот язык могут понимать. Иначе диалога не будет и высказывания не будет, потому что высказывание на языке, который никто не может понять, оно тоже не существует. Язык традиционной архитектуры люди пока еще интуитивно разбирают.

Как будет выглядеть Ваш объект для проекта «Генетический код»?

Я пока еще не придумал, но наш разговор подсказал мне одну идею…

На выставке проекта «Генетический код» в рамках фестиваля «Зодчество 2014» Максим Атаянц представил объект «Русский канон». Особенно зрителей интриговала надпись, начертанная на пушечном стволе: «Последнее аргументум».

Позже автор пояснил символику скульптуры:

«Эта работа выражает то, что меня в последнее время мучает и занимает. Весь мир сползает в какое-то тяжелое противостояние, и в голове мелькали образы на эту тему. В классической архитектуре есть такое понятие, как канон. В буквальном смысле это инструмент, линейка или прямой шест, которым строители в старину выверяли линии, и в то же время  сanon (фр.) – пушка,  отсюда «канонада». Классическая пушка, по сути, представляет собой ствол колонны, положенный на бок. Известны и памятники такого рода, например, колонна из пушек перед Троице-Измайловским собором в Санкт-Петербурге. Нижняя часть нашей скульптуры – ствол пушки, сделанный подробно и достоверно  –  с гербом, кольцами, ручками для лафета, запальным отверстием. А колонна, всегда что-нибудь на себе несет – если не архитрав, то небо. В нашем случае – крест, именно русский, каменный, прорезной, подобный новгородским или псковским. Надпись «последнее аргументум» – в петровской грамматике, такое писали на пушках: война – последний довод королей. Здесь  –  последний аргумент классической традиции, метафора готовности отстаивать позиции, но крест наверху в то же время дает понять, что стрелять мы, конечно, ни в кого не собираемся».

 О спецпроекте «Генетический код»

Над материалом работали: Елена Петухова ("Генетический код"), Глеб Анфилов, Елена Галянина (видеоoтдел группы сайтов 360.ru), Екатерина Шалина (редакция Archplatforma.ru)

В публикации использованы фотографии куратора Елены Петуховой, изображения, предоставленные Архитектурной Мастерской Максима Атаянца.

На фоне остальных подмосковных «Городов для жизни» (авторский формат жилых комплексов эконом-класса: «Новосходненский», «Город набережных», «Опалиха О2»), создаваемых девелоперской компанией Urban Group в сотрудничестве с архитектором Максимом Атаянцем, «Солнечная система» выделяется высотностью (до 17 этажей), «центробежным» планировочным решением и многоуровневой организацией территории, разводящей транспортные и пешеходные маршруты.

Сложность и одновременно преимущество градостроительной ситуации, с которой столкнулся архитектор в начале проектирования, заключалась в отсутствии «точек отсчета». «Солнечная система» строится на Северо-западе Подмосковья, в 4,4 км от МКАД по Ленинградскому шоссе в округе Химки. Напротив, по другую сторону автострады, расположены гипермаркеты «Ашан», «Мега» и «Икеа». Участок ЖК имеет сложную, неправильную форму, прежняя его застройка формировала рядовую, ничем не примечательную промзону. Появление рекордно высоких для Urban Group домов обусловлено не только экономикой проекта – неподалеку планируется строительство офисно-делового центра c мощными вертикальными акцентами.

Центральным элементом планировочной структуры комплекса будет круглый в плане, зрительно уподобленный древнеримскому амфитеатру «дом-солнце». Его внутренний двор площадью 7,8 тыс. кв. м решено оформить как ландшафтный парк, спроектированный по мотивам «небесной механики» Исаака Ньютона. Вокруг «светила» концентрируются «планеты»  –  обильно озелененные кварталы разнообразной формы с застройкой по периметру.

Максим Атаянц, мастер современной классики, спроектировал этот комплекс в традициях своей, петербургской градостроительной, школы — как ансамбль монументальных зданий, рассчитанных на восприятие и издали, и вблизи. Со стороны автотрассы мини-город будет восприниматься единым массивом. Наиболее крупные здания комплекса планируется сделать уступчатыми по объемной композиции, с постепенным сдвигом линии фасадных стен вглубь участка по мере нарастания высоты. Использование этого приема создает эффект пространственной глубины и позволяет сделать верхние и средние части многоэтажных домов визуальным фоном для их выступающих на первый план нижних частей. Такой «живописный» подход заставляет вспомнить о том, что автор этого комплекса не только архитектор, но и художник, постоянно совершенствующий свое мастерство в зарисовках архитектурной «натуры».

В процессе движения по территории создается эффект постоянной и часто совершенно неожиданной «смены кадров», напоминающий о прогулке по историческому городу. Подобно старым нью-йоркским небоскребам, относительно небольшие «высотки» «Солнечной системы» будут иметь выразительное цветовое и пластическое, сомасштабное человеку оформление фасадов на уровне нижних этажей. Средний ярус характеризуется более сдержанным декором, а верхний должен стать максимально лаконичным по внешнему облику.

Здесь предоставим слово автору:

В заключение добавим несколько слов про транспорт. Общеизвестные трудности со слишком частыми в Химках многокилометровыми пробками могут быть преодолены в обозримом будущем за счет создания рядом с мини-городом транспортно-пересадочного узла. Он будет включать в себя новую железнодорожную станцию Химки-2, крупную перехватывающую парковку, крытую автостоянку, автовокзал, К МЕГА Химки от станции метро Планерная планируется проложить линию легкого метро «Стрела»  –  сейчас этот проект находится в активной стадии согласования. Также предполагается масштабная реконструкция Ленинградского шоссе, которая предусматривает строительство нескольких новых развязок и расширение полос.

Буквально на днях Urban Group объявила о выводе на рынок нового проекта  – «Опалиха О3».  Тот же главный архитектор, тот же формат («Город для жизни»), но одновременно это новая, особая история – с приглашением к сотрудничеству итальянского мастера – Этторе Марии Маццолы, нововведениями в инфраструктуре, террасными квартирами и другими примечательными чертами, достойными отдельного рассмотрения.  

Краткая предыстория. Участок проектирования площадью 10 га выходит на набережную Малой Невы. Здесь находился комплекс ГИПХа (Институт прикладной химии), снесенный к 2012 году. Преобразованием и развитием территории занималась компания «ВТБ Девелопмент», дочерняя структура ВТБ. Она провела конкурс на мастер-план. Проект, известный как «Набережная Европы», предполагал возведение многофункционального квартала с единственной в городе пешеходной набережной, жилыми и деловыми постройками, Дворцом танцев Бориса Эйфмана и площадью перед ним. В том конкурсе победила концепция Е. Герасимова и С. Чобана. В феврале 2013 года правительство РФ утвердило решение о переезде высших судов в Санкт-Петербург и размещении их комплекса на том же участке с внесением изменений в мастер-план. В августе правительство решило вывести из проекта ВТБ, компенсировав ему вложения, и провести абсолютно новый конкурс. Из программы были исключены коммерческие объекты, но остались театр Эйфмана и пешеходная набережная и появились здание объединенного суда, здание судебного департамента, служебное жилье, небольшая гостиница, инженерный блок, современный поликлинический центр. Максимальная высота застройки, прописанная в задании, –  32 метра. На конкурс позвали 8 команд: бюро «Земцов, Кондиайн и Партнеры», «Григорьев и партнеры», «Студию 44» во главе с Никитой Явейном, партнерское объединение Евгения Герасимова и Сергея Чобана, архитекторов Евгения Меркурьева и Жана-Мишеля Вильмотта, Мастерскую М. Атаянца. Были выбраны авторы, так или иначе знакомые с участком, а также имевшие опыт проектирования крупных государственных объектов. В шорт-лист, объявленный в сентябре, вышли проекты команд Ю.Земцова, Н.Явейна, М. Атаянца, Е.Герасимова и С.Чобана. По оценке членов жюри, сообщила «Фонтанка», ближе всех к победе находится концепция Мастерской Максима Атаянца, который поделился с нами своим мнением о конкурсе:

«Считаю благом, что этот участок был отдан под государственное учреждение высшего статуса, а не под коммерческую застройку. В противном случае, независимо от качества архитектуры, была бы беда. В Петербурге, в том виде, в котором он является памятником архитектуры и градостроительства, имперские учреждения составляли 30%  всей застройки. И играли особую роль в панораме Невы. «Вытаскивать» туда коммерческое жилье, особенно с учетом довлеющей инвесторской логики, было бы очень рискованно. Меня спрашивают: неужели государственный заказчик не будет повышать разрешенные высотные отметки? Но это же не девелопер, которому нужно выжать максимальное количество инвестиционных метров и продать. Минфин, мягко говоря, будет сильно возражать против превышения площадей.
Второе, что мне понравилось – было жестко задано условие: вся набережная является прогулочной и открывается для города. Причем, впервые за долгое время. В 20-м веке там стоял ГИПХ, и я не уверен, что мимо него вообще можно было пройти. Согласно проекту, здесь должен образоваться зеленый бульвар, общественно доступная территория, как и в той части, где будет служебное жилье. Нам дали понять, что никаких шлагбаумов и заборов, перекрывающих улицы, быть не должно.
Все четыре предложения, попавшие в финал, профессиональные, серьезные, но при этом очень разные. В 20-х числах октября жюри выберет один проект, который будет реализовываться. При этом нам уже не разрешено вносить концептуальные изменения в проекты, нужно только более подробно представить функционально-планировочную программу. На первом этапе работы условие было такое, что мы своей компетенцией гарантируем способность показанных решений вместить требуемые метры и функции».

Портрет - О.Орлова (http://orlova.cih.ru)

Проект М.Атаянца – самая строгая версия классики из всех представленных на конкурсе. По мнению архитектора, она наиболее органична для панорам Невы, сформированных ансамблями стрелки Васильевского острова, Петропавловской крепости, Большого Адмиралтейства, Дворцовой набережной.

Ландшафтно-визуальное решение комплекса «судебного квартала»  учитывает вид, открывающийся со стороны Дворцовой набережной на Князь-Владимирский собор, прежде закрытый массивом ГИПХа.

Главным объектам комплекса обеспечены эффектные виды с Невы. Корпуса Судебного Департамента понижены и как пропилеи подводят к зданию Суда.

Согласно условиям конкурса, участники могли не ориентироваться на проект театра Бориса Эйфмана, разработанный UNStudio и победивший в конкурсе 2009 года, что все архитекторы-финалисты и сделали. М.Атаянц предложил для внушительного театрального здания (большой зрительный зал – на 1200 мест, малый – на 300, репетиционные и т.д.) классицистическое решение в духе всего проекта.

Мощной полуциркульной стеной с колоннами театр выведен на проспект Добролюбова, а главный фасад и площадь перед ним через видовые коридоры служебного жилья имеют связь с Невой.

Проектом предлагается реконструировать историческое здание Тучкова Буяна, вернув ему облик, задуманный Антонио Ринальди. Здесь может расположиться медицинский центр. Соседний корпус «Шофной», разрушенный в 1920-м году, предполагается восстановить в историческом виде.

Все проекты шорт-листа можно обсудить и прокомментировать на сайте Президентской библиотеки.